Кэролайн Линден - Невеста для графа

Сбивало с толку и еще одно обстоятельство… Кросс не делал попыток связаться с ним, не заговаривал с ним в игорном клубе, то есть никоим образом не пытался получить с Хью те очень немалые деньги, которые граф был теперь ему должен. Кроме того, Хью узнал, что Кросс оплатил восемьдесят тысяч по закладной на поместье и расплатился с торговцами, отпускавшими Джошуа товары в долг. И он даже вернул карточные долги отца, которые Хью по закону мог и не отдавать. Но зачем же Кроссу все это понадобилось?

– Если вы не желаете объяснить, почему вы это сделали, то по крайней мере дайте мне гарантии, что согласитесь на условия возвращения долгов, которые уже были согласованы с теми, у кого вы эти долги выкупили, – проговорил Хью, так и не дождавшись ответа.

Кросс улыбнулся.

– Вернете когда сможете, милорд. Я не стану вас торопить – могу себе это позволить. – Он пожал плечами с таким видом, словно речь шла о нескольких шиллингах. Из открытого окна за спиной Кросса донесся собачий лай. Глянув в окно, он вдруг спросил: – Вы любите собак, лорд Гастингс?

Заподозрив какой-то подвох, Хью внимательно посмотрел на Кросса, поднялся и кивнул:

– Да. Если вы не желаете объясниться и не намерены изменять условия выплаты по долгу, я не смею более утомлять вас своим присутствием. Мой поверенный проследит за тем, чтобы выплаты по выкупленным долгам производились на ваше имя.

– Задержитесь еще ненадолго, Гастингс, – попросил Кросс, снова глянув в окно. – Скажите, вы всех собак любите? Даже беспородных дворняг, как у моей дочери?

Хью хотел уйти, но не ушел. Его безмерно раздражало то обстоятельство, что он был вынужден плясать под дудку человека, от которого теперь зависело благополучие всей семьи.

– Мне нравятся собаки с хорошим характером. Я не люблю диванных собак – тех, что норовят укусить исподтишка.

– Очень хорошо… – в задумчивости пробормотал Кросс, встал и добавил: – Спасибо за визит, милорд.

У Хью от злости желваки заходили под скулами, но он промолчал – ответил лишь сдержанным поклоном.

– Может, как-нибудь поужинаете с нами? – спросил Кросс. – Мы с дочерью почли бы за честь разделить с вами трапезу.

Хью уже хотел ответить отказом – холодным, и вежливым, но тут вдруг подумал о дочери Кросса… и почему-то сказал:

– Да, пожалуй…

– Завтрашний вечер вас устроит? – осведомился Кросс. – Знаете, и вот еще что… видите ли, милорд, имеются некоторые… э… возможности, которые мы могли бы обсудить.

– Возможности?.. – переспросил Хью.

Что ж, вот и ответ. Имя Гастингс в числе соучредителей какой-нибудь сомнительной фирмы – вот что, наверное, хотел от него Кросс. А может, ему требовалось содействие в приобретении связей среди аристократии? Что ж, у него действительно имелись друзья в высшем обществе. Было бы странно, если б он их не имел.

– Речь не идет о чем-то противозаконном, – поспешил развеять его сомнения Кросс. – Возможности, о которых я говорил, могут открыть для вас новые перспективы. Не беспокойтесь, я не предлагаю ничего такого, что могло бы вам навредить. Напротив, если кто и выгадает, так это вы. Приходите на ужин, и мы тогда обо всем поговорим. Так как же, согласны?

Хью пожал плечами и кивнул:

– Да, конечно. Разве у него был выбор? Увы, нет. Ведь мистер Кросс купил его с потрохами.

Элиза нервно мерила шагами гостиную. Отец пригласил графа Гастингса на ужин.

– Зачем? – воскликнула она, когда родитель сообщил ей об этом накануне вечером.

– Мы с графом Гастингсом, возможно, станем партнерами по бизнесу, – спокойно ответил отец, очевидно, не заметив ее смятения. – Я хочу произвести на него благоприятное впечатление, так что надень что-нибудь такое… что тебе идет.

И при этом он подмигнул ей – словно собственными глазами не видел, в каком непривлекательном виде предстала она перед графом Гастингсом, когда тот познакомился с нею.

Едва оправившись от потрясения, Элиза в лихорадочной спешке принялась готовиться к предстоящему событию. От уже утвержденного меню пришлось отказаться ради более изысканного. Все горничные в доме были мобилизованы на генеральную уборку столовой и гостиной – чтобы там все сверкало. Элиза же произвела ревизию всего своего гардероба. Выбор подходящего платья вдруг представился ей самым важным жизненным выбором. Ей во что бы то ни стало хотелось исправить то ужасное впечатление, что наверняка сложилось о ней у лорда Гастингса. Вилли – разумеется, против его желания – заперли в спальне Элизы, и прислуге было приказано не выпускать пса, как бы громко он ни лаял и как бы жалобно ни скулил.

Но если Элиза и была уверена в том, что ужин, дом и даже платье ее окажутся безупречными, то оставался открытым далеко не маловажный вопрос: что она скажет гостю? Ужасно нервничая, Элиза смахнула несуществующую пылинку с часов на каминной полке. Она до сих пор не придумала ни одного остроумного замечания. И это при том, что она была почти уверена: граф Гастингс после первой встречи с ней считал ее если не сумасшедшей, то весьма странной. Не хватало еще, чтобы после ужина он решил, что она глупа как пробка.

– Граф Гастингс, – торжественно объявил дворецкий, впустив гостя.

Элиза в последний раз обратилась к Всевышнему с горячей мольбой не дать ей опозориться перед гостем.

При виде графа Элизу обдало жаром – как от раскаленной печи. Он был ослепительно красив в вечернем наряде. А чего стоили его темные романтические кудри и бездонные глаза! И двигался он с непринужденной элегантностью истинного аристократа.

– Добрый вечер, мисс Кросс, – с вежливым поклоном произнес граф.

– Добрый вечер, лорд Гастингс. – Чувствуя, как заливается предательской краской лицо, Элизабет сделала реверанс и спросила у гостя: – Не хотите ли присесть?

Прежде чем сесть на диван, граф окинул девушку взглядом и с улыбкой проговорил:

– Обещаю на сей раз не растеряться в случае появления здесь собак.

Элиза густо покраснела и издала нервный смешок.

– Не волнуйтесь, милорд! Вилли сидит под замком. Примите мои извинения за вчерашнее… Он ужасно себя вел.

Лорд Гастингс снова улыбнулся. При этом на щеке его появилась ямочка, а вокруг глаз собрались лучистые морщинки.

– Осмелюсь заметить, что ваш пес вел себя так же, как повел бы себя любой мальчишка, переживший основательную головомойку.

– Правда? – От волнения у Элизабет пересохли губы, и она машинально их облизнула. – Я бы ни за что так не подумала. Видите ли, я была единственным ребенком в семье.

– Когда я был ребенком, – сказал лорд Гастингс, – мне несколько раз удавалось избежать купания. Но я-то удирал до того, как меня помещали в ванну, а не после завершения экзекуции. – Улыбаясь все так же непринужденно, граф спросил: – Ведь ваш пес еще щенок, верно?

– Думаю, ему примерно год.

Лорд Гастингс вопросительно приподнял бровь, и Элиза пояснила:

– Я нашла его под кустом прошлым летом. Он был тогда совсем крохотным, и с тех пор сильно вырос. – Элиза в смущении откашлялась и добавила: – Наш главный конюх, который очень хорошо разбирается в собаках, думает, что ему примерно год.

– Я никогда не спорю со своим главным конюхом, – мгновенно отреагировал граф. – Мудрее их в Британии мужей не сыскать.

Элиза снова рассмеялась, на этот раз уже не так нервно.

– Надеюсь, ваш Вилли хорошо себя чувствует после той бешеной погони, – проговорил граф.

– Очень хорошо, – кивнула Элизабет.

Ей было гораздо проще говорить о Вилли, чем о политике или светских сплетнях. А общаться с лордом Гастингсом, вопреки ее опасениям, оказалось куда проще, чем с другими импозантными джентльменами.

– Ваш песик, конечно же, шалун, верно?

– Да-да, большой шалун. Вилли любит гоняться за птицами в саду, и тот факт, что ему ни разу не удалось ни одну из них поймать, нисколько его не обескураживает, а скорее напротив раззадоривает. К сожалению, эти погони часто заканчиваются купанием в грязной луже. – Элиза наморщила нос. – Но иногда мне кажется, что ему нравится валяться в грязи. Раз уж он оказался в луже – ни за что не вылезет оттуда, пока полностью не покроется грязью.

Лорд Гастингс рассмеялся, и по спине Элизабет пробежала дрожь. Ах, какой у него чудесный смех! И, что еще приятнее, это она, Элиза, его рассмешила.

– Неудивительно, что ему понадобилась ванна, – заметил граф.

– Да уж, удивляться тут нечему. Плохо только, что при такой любви к грязным лужам к чистой воде и мылу Вилли испытывает лютую ненависть. Узнав о том, что ему предстоит, он делает такие несчастные глаза, словно я его на казнь веду.

– Уверен, что он не держит на вас зла – почти сразу прощает.

– Да, конечно, но я… Я потом даю ему немного бекона – в качестве извинения.

Лорд Гастингс от души рассмеялся, а Элиза улыбнулась – радостно и вполне искренне.

– Видите ли, путь к сердцу Вилли лежит через его желудок, и даже папа… – Элиза запнулась, вспомнив об отце. Где же он? Он обычно не заставлял гостей ждать его.

– Вилли – любимец вашего отца? – спросил граф.

Элиза зарделась и пробормотала:

– Он никогда в этом не признается, но, думаю, очень любит Вилли. Так получилось, что и имя псу дал папа – случайно. Он сказал «вилы тебе в бок», а щенок отозвался – словно на имя. Вот я и назвала его Вилли.

– Не может быть! Так уж и отозвался? – с веселой улыбкой спросил граф.

– Да, отозвался. Сначала я звала его так, чтобы подразнить отца, но это имя… оно просто прижилось.

Граф по-прежнему улыбался, а Элиза не могла глаз отвести от ямочки у него на щеке. Он был не только хорош собой, но еще и отличался добротой и обаянием. И теперь девушка уже не испытывала неловкости в его присутствии.

– Да, я уверена, что папа любит Вилли, но отказывается это признавать, – добавила она.

– С собаками порой приятнее общаться, чем с людьми.

– Совершенно верно! – просияв, воскликнула Элиза.

Граф снова улыбнулся ей, а она вдруг подумала: «Неужели мне все это не снится?» Никогда еще ей не доводилось общаться с джентльменом, который держался бы так просто и был бы столь дружелюбен. Ей очень хотелось, чтобы их с отцом общий бизнес потребовал как можно более частого присутствия в их доме графа Гастингса. Она надеялась, что их встречи станут регулярными и что они по крайней мере раз в неделю будут ужинать вместе. И, странное дело, ей даже на мгновение почудилось, что мечты ее не так уж и несбыточны…

Но тут отворилась дверь, и в гостиную вошел ее отец.

– Добрый вечер, Гастингс. Простите за опоздание, – сказал Кросс с поклоном.

Граф встал при появлении хозяина дома и произнес ответное приветствие. Но его улыбка тотчас же померкла – лицо словно превратилось в маску.

Отец же, заложив руки за спину – при этом вид у него был весьма самодовольный, – повернулся к Элизе и проговорил:

– Дорогая, ты уже знакома с нашим гостем, и потому представлять вам друг друга нет нужды.

– Да, папа, – промолвила девушка и направилась к двери. – Я скажу дворецкому, что мы готовы ужинать.

– Не вижу в этом смысла. Я знаю, что ты все рассчитала до последней минуты. Думаю, лакеи уже стоят у стен в столовой и лишь ждут команды, чтобы снять крышки с блюд. Что ж, пойдемте. – Кросс кивнул на дверь.

– Мисс Кросс, вы позволите? – С галантным поклоном граф Гастингс предложил девушке руку.

Элизу охватила паника. Она как-то не подумала о том, что придется брать гостя под руку. Отец же не стал их дожидаться и пошел вперед, так что ей оставалось лишь одно – принять руку графа.

Ужин прошел для нее как во сне. Лорд Гастингс держался с отцом куда более сдержано, чем с ней, но Элиза ничего иного и не ожидала. Она знала, что отца считали человеком жестким, а в бизнесе – даже безжалостным и беспощадным. Поэтому деловые партнеры отца при общении с ним вели себя довольно сдержано. Они, конечно же, не догадывались, что Эдвард Кросс мог быть добрым и любящим, – об этом знала только его единственная дочь.

Но за ужином о коммерции они не говорили: отец настойчиво расспрашивал гостя о том, что тот думает о возможном реформировании парламента, о католичках-суфражистках и о законодательном ограничении импорта продовольствия. В какой-то момент Элиза всерьез забеспокоилась, как бы в пылу полемики он ненароком не оскорбил гостя. Когда же отец потребовал, чтобы граф прямо сказал, поддерживает ли ограничения импорта, Элиза поняла, что ей вот-вот придется вмешаться. Она давно уже заметила, что гость сидел как на иголках: не улыбался, а ответы его почти всегда были односложными. «Но почему папа так ведет себя?» – недоумевала девушка. Создавалось впечатление, что отец устраивал графу экзамен. А ведь по логике вещей ему следовало быть как можно более любезным с будущим компаньоном.

– Хватит об этом, папа, – укоризненно сказала Элиза. – Вот мне, например, интересно, видел ли лорд Гастингс новую постановку «Клариссы» в Королевском театре.