Стефани Лоуренс - Невеста дьявола

Бессильно опустив руки, она застыла в нерешительности. Вдруг тишину нарушил стук копыт. Сначала Онория решила, что это ей пригрезилось, но звук приближался, становился все громче.

От радости у нее закружилась голова. Онория поднялась и вышла на дорогу.

И тут земля содрогнулась, новый удар грома поверг ее в трепет. Подняв глаза, она увидела, как ей показалось, саму смерть.

Огромный черный жеребец с громким ржанием встал на дыбы; подкованные копыта мелькнули всего в нескольких дюймах от ее головы. Всадник был под стать своей лошади. Весь в черном, с гривой черных волос и резкими, чуть ли не сатанинскими, чертами лица.

Конь с грохотом опустился на землю, едва не задев Онорию. Фыркая от ярости, сверкая белками глаз, животное натягивало повод, чтобы повернуть голову к незнакомке. Но, чувствуя свое бессилие, снова попыталось встать на дыбы.

На руках всадника вздулись мускулы, его длинные ноги вдавились в бока лошади. В течение минуты, показавшейся бесконечной, человек и конь боролись друг с другом. Наконец животное признало свое поражение, издало протяжный прерывистый храп и успокоилось.

У Онории сердце выпрыгивало из груди. Она взглянула на незнакомца. Даже в полумраке было видно, какие у него глаза. Бледно-зеленые, горящие, мудрые. Да, огромные, глубоко посаженные глаза под крутыми дугами черных бровей были самой примечательной чертой на этом волевом лице. Взгляд у всадника был пронизывающий, завораживающий… какой-то неземной. Онории казалось, что сам дьявол пришел за одной из своих жертв, а заодно прихватит и ее.

Голубой туман поплыл перед ее глазами.

— Что вы здесь делаете, черт побери?

Этот вопрос, завершившийся чередой изощреннейших проклятий, прозвучал так страстно, что, казалось, мог остановить саму бурю. Онория моментально пришла в себя. Она взглянула на всадника и отступила назад, высокомерно указав на тело, распростертое у обочины.

— Я наткнулась на него несколько минут назад. Он ранен, а я не могу остановить кровь

Всадник посмотрел на неподвижное тело. Онория снова направилась к раненому. Как странно: всадник даже не шевельнулся. Она оглянулась и в недоумении уставилась на широкую грудь незнакомца, обтянутую черной курткой для верховой езды. Он сделал такой глубокий вдох, что ткань чуть не затрещала по швам.

— Прижмите повязку… еще сильнее.

Не удосужившись посмотреть, выполнен ли его приказ, незнакомец спрыгнул с лошади. В его движениях было столько суровой силы, что у Онории снова закружилась голова. Она поспешно повернулась к раненому юноше.

— Именно это я и делаю, — пробормотала она, опустившись на колени и прижимая повязку к ране обеими руками.

Незнакомец на мгновение обернулся к ней, привязывая коня к дереву.

— Наклонитесь… надавите всем своим весом.

Онория нахмурилась, но последовала его совету. В низком голосе незнакомца слышались повелительные нотки. Видимо, этот человек привык, чтобы ему повиновались. Но она решила, что сейчас не время обижаться: ведь больше рассчитывать не на кого. Только он может помочь раненому. Послышались шаги; сапоги незнакомца гулко ударялись об утрамбованную землю. Потом он замедлил ход, словно колеблясь, остановился… Онория подняла голову. Но шаги возобновились.

Он обошел раненого с другой стороны, стараясь не наступить в большую лужу крови, наклонился и стал всматриваться в лицо юноши.

А Онория глядела на него из-под полуопущенных ресниц.

Его лицо производило столь же сильное впечатление. Правильный патрицианский нос, тонкие губы, видимо, всегда готовые изогнуться в усмешке. Волосы цвета воронова крыла, густые, с крупными локонами. Глаза, устремленные на раненого, были прикрыты тяжелыми веками. Что же касается всего остального…

Онория решила больше не смотреть: надо собрать все свои умственные способности, дабы помочь раненому.

— Дайте-ка я взгляну на рану.

Неужели этот низкий глуховатый голос, от которого по телу пробегает трепет, дрогнул? Онория украдкой взглянула на своего спасителя, но у того было совершенно непроницаемое лицо. Значит, ей просто почудилось.

Она приподняла пропитанную кровью повязку, а незнакомец наклонился поближе, отведя плечо, чтобы на рану падал свет. Потом проворчал что-то, кивнул и слегка отстранился, по-прежнему сидя на корточках.

Закрыв рану, Онория подняла глаза и увидела, что незнакомец нахмурился. Его тяжелые веки вдруг приподнялись, и их взгляды встретились. И опять ее поразили эти глаза, полные любопытства и завораживающей мудрости.

Загрохотал гром. Отзвуки раската еще не успели умолкнуть, как вспышка молнии залила светом небо и землю.

Онория вздрогнула, но справилась со своим страхом и вновь обернулась к незнакомцу. Тот смотрел на нее не отрываясь. По листьям застучали капли дождя, пыльная дорога покрылась влажными пятнами. Незнакомец поднял голову.

— Нужно забрать его отсюда… И нам тоже не худо бы найти укрытие. Гроза уже близко.

Он встал, ловко распрямив длинные ноги. Онория, все еще сидевшая на корточках, окинула его взглядом: сапоги, сильные ноги, узкие бедра и талия, широкая грудь… Высокое стройное тело, гибкое, но с хорошо развитой мускулатурой. От него исходило ощущение невероятной силы.

У Онории неожиданно пересохло во рту. Однако буйный ее темперамент дал о себе знать.

— И куда же именно мы пойдем? Кругом глушь. — От пристального, тревожного взгляда таинственного спасителя ее самоуверенность несколько поубавилась. — Разве не так?

— Здесь рядом есть домик лесника. Надо немного пройти по дороге, а потом свернуть на тропинку.

«Значит, он местный», — с облегчением подумала Онория.

— Как мы его туда перетащим?

— Я понесу его. — Незнакомец не добавил «конечно», но это подразумевалось. — Но сначала придется перевязать рану получше.

Сдернув с себя куртку, он небрежно бросил ее на ближайшую ветку и начал стягивать рубашку. Онория тут же отвернулась к раненому, но через секунду увидела длинные смуглые пальцы, державшие тонкую льняную рубашку, прямо перед своим лицом.

— Сверните рубашку и перевяжите ему грудь.

Онория скривилась и взяла рубашку, стараясь не смотреть на обнаженную загорелую грудь, покрытую завитками черных волос.

— Если вы подержите это и отвернетесь, я, пожалуй, пожертвую своей нижней юбкой. Чем больше у нас будет материала для перевязки, тем лучше.

Черные брови незнакомца взметнулись вверх. Кивнув, он нагнулся над юношей, прижав самодельные бинты к ране длинными сильными пальцами.

Онория быстро перешла на другую сторону дороги, стараясь не думать о том, что делает. Повернувшись к деревьям, она приподняла платье и потянула за резинку, на которой держалась нижняя батистовая юбка.

— Очевидно, вы не любительница панталон?

Едва не задохнувшись, Онория оглянулась через плечо, но демон-искуситель по-прежнему смотрел в противоположную сторону. Не дождавшись ответа, он продолжал:

— Жаль, у нас было бы больше перевязочного материала.

Нижняя юбка скользнула по обнаженным ногам Онории. — Увы, нет, — сказала она с вызовом и, подняв юбку с земли, двинулась обратно.

— Ну ничего, я и сам не в восторге от панталон, — заметил незнакомец, пожав плечами.

Эти слова прозвучали совершенно нелепо. Но Онория быстро овладела собой. Взгляд, которым она одарила насмешника, опускаясь на колени, должен был испепелить его. Да все понапрасну: он не сводил глаз с раненого юноши. Наверное, этот человек настолько привык говорить непристойности, что попросту не может без них обойтись, решила Онория.

Сложив нижнюю юбку, она присоединила к ней его рубашку и приложила толстый кусок ткани к прежней тоненькой повязке.

— Пусть рукава висят. Я приподниму его, а-вы завяжете их на спине, да потуже.

«Как он справится с такой тяжестью?» — подумала Онория, глядя на рослого юношу.

И тут же получила ответ на свой вопрос. Незнакомец с удивительной легкостью поднял раненого и выпрямился одним гибким движением. Онория тоже встала, схватилась за один рукав рубашки и принялась искать другой. Незнакомец прижимал юношу к груди, и ее пальцы ненароком скользнули по его теплой коже. Напряженные мускулы дернулись, ощутив это прикосновение. Она сделала вид, что ничего не заметила. Обнаружив наконец свисающий рукав, Онория подтянула его поближе и стала завязывать узел.

Незнакомец издал глубокий вздох. На мгновение в его странных глазах блеснул огонек.

— Идемте. Вы поведете Сулеймана. — И он кивнул в сторону черного чудовища, объедавшего травку у обочины дороги. Онория уставилась на него с ужасом.

— Сулейманом звали одного коварного турка.

— Верно.

Она перевела взгляд на хозяина лошади.

— Вы шутите?

— Его нельзя оставлять здесь. Он может испугаться бури, удрать и натворить кучу неприятностей.

Нисколько не убежденная его словами, Онория сняла с ветки куртку и испуганно посмотрела на жеребца.

— Вы уверены, что он не кусается?

Ответа не последовало, и она, открыв рот от изумления, обернулась к своему спасителю.

— Неужели вы действительно хотите…

— Возьмите повод… он вас послушается.

В его голосе было столько нетерпения и раздражения, что Онория послушно, хотя и не слишком охотно, перешла через дорогу. Несколько мгновений она с ужасом смотрела на Сулеймана — тот ответил ей равнодушным взглядом. Не хватало еще унижаться перед лошадью! Онория решительно запихнула куртку под седло, крепко вцепилась в повод и сделала шаг, но тут же остановилась, ибо Сулейман не соизволил шевельнуться.

— Иди, Сулейман.

Услышав команду, лошадь пошла вперед. Онория ускорила шаг, стараясь держаться подальше от зубов чудища. Незнакомец бросил на нее сочувственный взгляд и направился дальше.

Вскоре они оказались в настоящей чащобе. Над их головами сплетались густые ветви деревьев. Подул ветер и, словно расправляя мускулы, прошелся по листьям, обдав путников каплями дождя.

На крутом повороте незнакомец слегка покачнулся под тяжестью неудобной ноши, но быстро выпрямился, и на гладкой коже его спины выступили бугры мышц. На загорелое плечо упала капля, задрожала, посверкивая в полумраке, и медленно скатилась вниз. Онория не сводила с нее глаз и нервно сглотнула, когда капля исчезла за поясом. Она не могла понять причины своего волнения. Она с детства привыкла видеть полуобнаженные тела мужчин, работавших в поле или в кузнице, но раньше от этого зрелища у нее не перехватывало дыхание. Впрочем, до сегодняшнего дня Онория и не видела такого красивого мужского тела.

Незнакомец вдруг оглянулся.

— Каким образом вы оказались одна посреди дороги? — Приостановившись, он переместил свою ношу поудобнее, а затем продолжил путь.

— Не совсем одна, — уточнила Онория. — Я возвращалась на двуколке. Началась гроза, и я решила поехать коротким путем.

— Где же двуколка?

— Я заметила, что у дороги лежит человек, и подошла поближе. При первом же ударе грома лошадь убежала.

— А-а…

Онория прищурилась. Она не могла видеть, как незнакомец возвел глаза к небу, но не сомневалась, что так оно и было.

— Дело не в том, что узел был плох, — оторвалась ветка, к которой я привязала поводья.

Незнакомец оглянулся. Его лицо было бесстрастным, но губы слегка изогнулись.

— Понятно.

Его уклончивый ответ почему-то взбесил ее; она хмуро уставилась ему в спину и двинулась дальше, храня грозное молчание. А незнакомец, несмотря на свою тяжелую ношу, уже был далеко впереди. Ну как тут не отстать? Детские полуботинки не были приспособлены для долгой ходьбы по лесной дороге. Онория то и дело спотыкалась и поскальзывалась, а буря с каждой секундой усиливалась.

И все же ее недовольство быстро рассеялось. С первой минуты знакомства этот человек раздражал Онорию, оскорблял ее чувства. Он был резок, даже груб, но делал все, что положено, ловко и споро. А за это следует быть благодарной.

Перешагнув через клубок обнаженных корней, она пришла к выводу, что больше всего ее бесит эта властная манера разговаривать. С таким самомнением она еще никогда не сталкивалась. Незнакомец, очевидно, полагал, что у него есть неоспоримое право руководить и приказывать. И он явно привык, чтобы ему повиновались. Онории, конечно, трудно было с этим смириться: обычно окружающие слушались ее.

Неожиданно она поймала себя на том, что снова не может оторвать глаз от его спины, на которой играли вздувшиеся мускулы, и обрадовалась вспыхнувшему раздражению: так спокойнее. Да, этот человек невыносим во всех отношениях.

Он оглянулся. Онория не успела согнать с лица мрачную гримасу. Встретившись с ней взглядом, незнакомец удивленно вздернул брови.