Джулия Куинн - Невеста герцога

Забавно. Он никогда не думал, что будет так высоко, ценить в своей невесте готовность подшутить над ним. Он не хотел, чтобы его воздвигали на пьедестал. Во всяком случае, не она.

— Вы уверены? — спросил он, ощущая растущую тревогу. — Вы немного бледны.

— Всего лишь благодаря правильно надетой шляпке. Можете передать это своей бабушке, — добавила она с улыбкой.

Томас улыбнулся в ответ, прежде чем повернуться к ее отцу.

— Лорд Кроуленд. Надеюсь, вы простите мое невнимание. Чем могу быть полезен?

Лорд Кроуленд не стал размениваться на любезности и даже на приветствия.

— Я окончательно потерял терпение, Уиндем, — бросил он.

Томас взглянул на Амелию, ожидая объяснений. Но она избегала его взгляда.

— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он.

— Амелия говорит, что вы уезжаете в Ирландию.

Амелия знает, что он собирается в Ирландию. Томас удивленно моргнул. Это явилось для него новостью.

— Я слышала ваш разговор с Грейс, — сказала она с несчастным видом. — Случайно. Извините. Мне не следовало никому говорить об этом, но я не думала, что папа так рассердится.

— Мы достаточно долго ждали, — взорвался Кроуленд. — Вы годами держали мою дочь в подвешенном состоянии, и теперь, когда мы наконец подумали, что вы решили назначить дату, я слышу, что вы бежите из страны!

— Вообще-то я планировал вернуться.

Лицо Кроуленда побагровело. Очевидно, он не был поклонником сухого юмора.

— Итак, сэр, — отрывисто произнес он, — каковы ваши намерения?

Томас сделал глубокий вздох, пытаясь сохранить спокойствие.

— Каковы мои намерения?.. — В какой момент мужчина вдруг решает, что с него достаточно? Что ему осточертело быть вежливым и стараться поступать правильно? Он окинул мысленным взглядом события последних дней. В общем и целом он вел себя вполне достойно. Никого не убил, а, видит Бог, искушений было достаточно. — Каковы мои намерения, — повторил он. Сжатый кулак был единственным внешним свидетельством степени отчаяния и раздражения, которые он испытывал.

— По отношению к моей дочери.

Право, это слишком. Томас одарил лорда Кроуленда ледяным взглядом.

— Едва ли в отношении вас я могу иметь какие-либо иные намерения.

Амелия ахнула, и ему следовало бы почувствовать угрызения совести, но он не почувствовал. Всю предыдущую неделю его терпение испытывали на прочность, нанося удар за ударом, подначивая, провоцируя. Он сознавал, что оно может в любой момент лопнуть. Еще один маленький укол…

— Леди Амелия, — произнес знакомый, крайне нежелательный голос. — Я не подозревал, что вы почтили нас своим очаровательным присутствием.

Одли. Как же без него. Томас рассмеялся.

Кроуленд смотрел на него с выражением, близким к отвращению. На него, Томаса, а не на Одли, который явился после верховой прогулки со взъерошенными от ветра волосами, бесшабашно-красивый.

Так, во всяком случае, показалось Томасу. Трудно сказать, что видят женщины в мужчине.

— Папа! Позволь мне представить тебе мистера Одли, — поспешно сказала Амелия. — Он гостит в Белгрейве. Я познакомилась с ним, когда навещала Грейс в прошлый раз.

— А где Грейс? — поинтересовался Томас. Все остальные были на месте. Казалось, несправедливым, что она отсутствует.

— Вообще-то она в коридоре, — сообщил Одли, с любопытством глядя на него. — Я только что видел ее…

— Не сомневаюсь, — перебил его Томас, прежде чем снова повернуться к лорду Кроуленду. — Итак, вы хотели знать, каковы мои намерения.

— Возможно, сейчас не самое подходящее время, — нервно сказала Амелия.

Томас подавил резкий укол жалости. Она пытается предотвратить выяснение отношений по поводу некоторого уклонения от обязательств, когда правда гораздо хуже.

— Нет, — протянул он, словно действительно размышляя над ее репликой. — Сейчас, возможно, самое подходящее время.

Почему он должен молчать? Что он выгадает от секретности? Почему бы не посвятить их в эту дьявольскую ситуацию?

Тут в дверях появилась Грейс.

— Вы хотели меня видеть, ваша светлость?

Томас удивленно приподнял брови, обведя взглядом комнату.

— Неужели я говорил так громко?

— Лакей случайно услышал… — Она замолкла, махнув в сторону коридора, где, видимо, обретался слуга, склонный подслушивать.

— Входите, мисс Эверсли, — сказал он, сделав широкий жест рукой. — Можете принять участие в этом фарсе.

Брови Грейс озабоченно нахмурились, но она вошла в комнату и заняла место рядом с окном, в стороне от всех остальных.

— Я требую, чтобы мне объяснили, что происходит, — заявил лорд Кроуленд.

— Конечно, — отозвался Томас. — Как неучтиво с моей стороны. Где мои манеры? Должен сказать, у нас в Белгрейве была весьма волнующая неделя, превзошедшая мои самые дикие фантазии.

— В смысле? — коротко осведомился лорд Кроуленд.

Томас одарил его любезным взглядом.

— Полагаю, вам будет любопытно узнать, что этот мужчина, — он небрежно махнул кистью в сторону Одли, — мой кузен. А может, даже герцог. — Он нахально пожал плечами, явно наслаждаясь собой. — Мы не уверены.

 

Милостивый Боже.

Амелия уставилась на Томаса, потом на мистера Одли, затем снова на Томаса, а потом…

Все повернулись к ней. Почему все смотрят на нее? Разве она что-нибудь сказала? Она сказала это вслух?

— Эта поездка в Ирландию… — начал ее отец.

— Должна определить законность его происхождения, — сказал Томас. — Это будет настоящее приключение. Даже моя бабушка едет.

Амелия в ужасе смотрела на него. Он был не похож на самого себя. Все это было так странно и так неправильно.

Этого не может быть. Она закрыла глаза.

«Пожалуйста, пусть кто-нибудь скажет, что ничего подобного не происходит».

Но тут раздался угрюмый голос ее отца:

— Мы поедем с вами.

Ее глаза широко раскрылись.

— Отец?

— Не вмешивайся, Амелия, — отрезал он, даже не взглянув на нее.

— Но…

— Уверяю вас, — вмешался Томас, тоже не глядя на нее, — мы произведем все исследования как можно быстрее и немедленно сообщим вам результаты.

— Будущее моей дочери подвешено в воздухе, — отозвался лорд Кроуленд довольно запальчиво. — Я должен быть там, чтобы лично ознакомиться с бумагами.

В голосе Томаса прозвучали ледяные нотки.

— Вы полагаете, что мы попытаемся обмануть вас?

Амелия шагнула к ним. Почему никто не обращает на нее внимания? Они что, считают ее невидимой или чем-то незначительным в этой жуткой ситуации?

— Я всего лишь отстаиваю права моей дочери.

— Отец, пожалуйста. — Амелия положила руку на его локоть. Кто-то должен выслушать ее. — Подожди минуту.

— Я сказал, не вмешивайся! — рявкнул он, стряхнув ее руку. Не ожидавшая такой реакции Амелия отшатнулась, врезавшись в стол.

Томас мигом оказался рядом и, схватив ее за предплечье, помог устоять на ногах.

— Извинитесь перед вашей дочерью, — произнес он убийственным тоном.

Лорд Кроуленд опешил.

— О чем это вы, черт побери?

— Извинитесь перед ней! — загремел Томас.

— Ваша светлость, — поспешно сказала Амелия, — пожалуйста, не судите моего отца слишком сурово: Бывают исключительные обстоятельства.

— Никто не знает этого лучше, чем я, — отозвался Томас, не сводя глаз с ее отца. — Извинитесь перед Амелией, — сказал он, — или вам придется покинуть мой дом.

Амелия затаила дыхание. Казалось, они все затаили дыхание, кроме Томаса, который выглядел как древний воин, требующий того, что ему причитается:

— Сожалею, — произнес лорд Кроуленд, смущенно моргая. — Амелия, — он наконец взглянул на нее, — ты же знаешь, что я…

— Знаю, — сказала она, не дав ему закончить. Она знала своего отца, знала, каким снисходительным он обычно бывает.

— Кто этот человек? — спросил он, указав на Одли.

— Сын старшего брата моего отца.

— Чарлза? — испуганно ахнула Амелия. Мужчины, за которого должна была выйти замуж ее мать?

— Джона.

— Того, который утонул в море, любимца вдовствующей герцогини.

Ее отец кивнул, бледный и потрясенный.

— Вы уверены в этом?

Томас только пожал плечами.

— Можете сами взглянуть на портрет.

— Но его фамилия…

— Была Кавендиш при рождении, — сказал мистер Одли. — Я поступал в школу как Кавендиш-Одли. Вы сможете проверить записи, если пожелаете.

— Здесь? — уточнил лорд Кроуленд.

— В Эннискиллене. Я перебрался в Англию после службы в армии.

Отец Амелии одобрительно кивнул. Он всегда мечтал стать военным, вспомнила она. Но он не мог, конечно, унаследовав, графский титул в семнадцать лет и не имея наследника мужского пола. Кроуленд не мог риск путь жизнью последнего графа, пока не произведет на свет сына. В итоге он стал отцом пяти дочерей. Амелия подозревала, что он иногда сожалеет, что не пошел в армию. Для графства результат был бы таким же.

— Я не сомневаюсь, что он наш кровный родственник, — устало сказал Томас. — Остается только удостовериться, что он таковой по закону.

— Это катастрофа, — пробормотал лорд Кроуленд и, подойдя к окну, уставился на лужайку.

Взгляды всех собравшихся последовали за ним. На что еще им было смотреть в притихшей комнате?

— Я подписал брачное соглашение с полным доверием, — сказал он не оборачиваясь. — Двадцать лет назад.

Глаза Амелии расширились. Она никогда не слышала, чтобы ее отец говорил так. Его голос был напряженным, едва сдерживаемым, как туго натянутая струна, дрожащая и готовая лопнуть в любой момент.

Он резко повернулся к ним.

— Вы понимаете? — спросил он. Трудно было сказать, к кому он обращается, пока его взгляд не остановился на лице Томаса. — Ваш отец явился ко мне со своими планами, и я согласился ними, уверенный, что вы законный наследник герцогства. Моя дочь стала бы герцогиней. Герцогиней! Неужели вы думаете, что я отдал бы свою дочь, если бы знал, что вы не более чем… чем…

Его лицо налилось краской и исказилось, пока он пытался сообразить, кем является Томас или кем станет, если претензии Одли подтвердятся. Амелии стало дурно и из-за нее самой и из-за Томаса.

— Можете называть меня мистером Кавендишем, если пожелаете, — сказал Томас с пугающим спокойствием. — Если вы считаете, что это поможет вам свыкнуться с этой мыслью.

Но ее отец еще не закончил.

— Я не позволю обмануть мою дочь. Если не докажете, что вы законный герцог Уиндем, можете считать помолвку расторгнутой.

«Нет!» — хотела крикнуть Амелия. Отец не может так просто разорвать помолвку. Он не может так поступить с ней. Она устремила лихорадочный взгляд на Томаса. Наверняка он должен что-то сказать. Между ними что-то произошло. Они больше не чужие друг другу. Она небезразлична ему. Он будет сражаться за нее.

Но нет.

Ее сердце упало, налившись свинцовой тяжестью.

Он не будет спорить с ее отцом.

Потому что, когда ее мозг достаточно прояснился, чтобы сосредоточиться на его лице, она увидела, что он кивнул и добавил:

— Как пожелаете.

— Как пожелаете, — повторила она, не в состоянии поверить. Но никто не услышал ее потрясенного шепота. Это был шепот женщины, которую никто не замечает.

На нее они не смотрели: никто из них, даже Грейс.

И тут ее отец повернулся к мистеру Одли и указал на него пальцем.

— Если окажется, — заявил он, — что герцог Уиндем — вы, то вы женитесь на ней.

Позже этим вечером и каждый вечер в течение многих недель Амелия оживляла это мгновение в своей голове. Она видела, как ее отец поворачивается и указывает пальцем, слышала его голос, видела шок на лицах собравшихся, видела ужас мистера Одли.

И каждый раз, когда снова прокручивала эту сцену в уме, она что-нибудь говорила: что-нибудь умное или что-нибудь резкое, а может, что-нибудь остроумное или что-нибудь возмущенное.

Но всегда она говорила.

Однако в реальности она ничего не сказала, ни слова. Собственный отец пытался навязать ее мужчине, которого она не знала, в присутствии людей, которых она знала, а она… ничего не сказала.

Она даже не ахнула. У нее было такое чувство, словно ее лицо окаменело, как у какой-нибудь жуткой горгульи, застывшей в вечной муке.

Но она не издала ни звука. Отец, возможно, гордился ее поведением. Никаких женских истерик с ее стороны не было.

Мистер Одли казался не менее потрясенным, но овладел собой гораздо быстрее, пусть даже у него вырвалось: