Айя Субботина - Невеста Красного ворона

За пределами нашего поцелуя существует громкий Хаос, помноженный на фотовспышки. И я цепляюсь в Ма’ну сразу двумя руками: просто скребу ногтями по его локтям, пытаясь сохранить себя в водовороте. Голова странно кружится, страха нет совсем, хотя я точно знаю, что натворила глупостей, и скоро последует расплата за все: и за гордыню, и за безумие.

Но это точно будет не сегодня. А значит…

— Хочу фисташкового мороженного, - бормочу я. - На палочке. И ведерко карамельного попкорна.

Фисташковое мороженное.

И карамельный попкорн.

Мне почти больно от сдерживаемого смеха, который вот-вот разорвет грудную клетку. И поцелуй на губах все еще горит, словно я поцеловал саму Любовь. Или Страсть? Или Надежду?

Если бы я знал.

Я забываю обо всем на свете: хватаю мою ар’сани за руку и тяну прочь, через черный ход. Мы смеемся в унисон, когда она снова спотыкается и выражается так, как приличные девушки выражаться не должны.

— Ты сказала «блядь!» - ору я, даже не пытаясь сдерживать безумие. Нам не нужны тормоза.

— Я могла упасть и разбить нос, - в полумраке ее попытка выглядеть серьезной настолько милая, что мое несчастное сердце заходиться в убийственном ритме. Знаю, что нельзя, но ничего не могу поделать: ни одна игра, ни один всплеск адреналина на поле не превращает комок мышц в моей груди в заевшую обезьянку-барабанщика. - «Ой, беда-огорчение» было бы уместнее?

— В постели ты тоже материшься? - спрашиваю я. Мысль о том, как она будет объезжать меня и выкрикивать грязные словечки, превращает член в камень.

Я не знаю, что такое быть с женщиной. Я долбаный девственник, но уверен, что эта женщина перевернет мой мир на триста восемьдесят градусов.

— Пошел ты, извращенец, - злится Аврора и тихо охает, когда я опускаюсь перед ней на одно колено, поглаживая ладонями стройные бедра и идеальные лодыжки. - Ты что творишь?!

— Снимаю с тебя туфли, Вишенка, а ты что подумала?

Я помогаю ей разуться, но отсюда, снизу-вверх, вид на ее ножки настолько роскошный, что я медлю. Любуюсь ямочками на коленях, гладкой кожей в плену чулок.

— Хочешь, чтобы я тебя полизал, Вишенка? - спрашиваю, покусывая губы. Хочу ее так сильно, что готов выполнить угрозу в ответ на ее «хочу».

Боги, пусть она скажет «да».

— Я сказала, чего хочу, - фыркает Аврора и даже в темноте я вижу ее ставшие похожими на свеклу щеки. - Мороженное на палочке и никакой порнографии.

Я предлагал ей звезду с неба - и не шутил. Я весь мир бы к ее ногам в тот момент положил. А Черная королева попросила мороженное.

Ну и кто из нас псих?

— Куда ты меня тащишь? - спрашивает Аврора, когда я, взяв во вторую руку ее туфли, снова тяну мою бабочку прочь. - Разве игра не сегодня?

Да, проклятье, игра сегодня, через четыре часа, и я должен провести их в покое и упражнениях на разогрев мышц. Я должен быть собран, подготовлен и думать только о том, что сегодня - чемпионат, и от того, буду ли я играть лучше, чем обычно, зависит будущее всей команды. Потому что соперникам «Воронов» этот кубок даже важнее, чем нам, ведь проигрыш будет означать большие перестановки внутри главного состава.

Боги, почему я думаю обо всем этом сейчас?

Ответ очевиден: чтобы не сойти с ума и не сделать то, что настойчиво лезет в голову, подбрасывая в костер возбуждения все больше развратных образов. В основном тех, где я поворачиваю Аврору к стене, задираю ее юбку, царапая нежную кожу бедер выше резинки чулок. Почему я так одержим ею? Почему мысль об обладании Черной королевой доставляют такое же болезненное удовольствие, как и желание ее уничтожить? Почему я не могу отделить одно от другого?

— Стой, псих! - возмущается моя бабочка, и я послушно останавливаюсь. - Нам нужно кое что обсудить, - говорит Аврора, пытаясь вывернуть запястье из моей хватки. - Например, условия, на которых я согласна и дальше корчить твою невесту.

Я должен срочно заткнуть ей рот. Потому что да, нам есть, о чем поговорить, и нет, я не готов говорить об этом сейчас. Я не готов поднимать темы, которые обязательно натолкнуть ее на вопросы, отвечать на которые я не могу и не буду. Но ведь это Аврора Шереметьева: я могу хоть лоб расшибить, пытаясь ее переупрямить, но она все равно не уступит. Единственная возможность сделать по-моему - принудить ее молчать. Но сделать это можно только силой, а я не хочу ломать крылья моей ар’сани. Пока не хочу.

— О чем ты хочешь поговорить? - спрашиваю я, с недвусмысленным намеком толкая ее к стене. Не хочу, чтобы мы узнали друг друга здесь: в темноте, в неприятных запахах и отдаленных возбужденных голосах, которые договариваются, у которого из выходов нас ловить. Ненавижу журналистов. Ненавижу то, что они могут сделать с жизнью других людей одним сраным заголовком и парочкой размазанных фото.

— О том, что я тебе не игрушка! - выкрикивает Аврора и, клянусь, ее взгляд обещает мне все муки мира. Даже те, которые остались лишь в учебниках истории. Давай, Вишенка, я не боюсь боли, я готов принять тебя всякую, даже если ты выпьешь из меня душу своими поцелуями. Но взамен и я тебя уничтожу. У нашей истории не может быть полутонов и компромиссов. - И не смотри на меня так!

Она злится, кусает губы так сильно, что на идеальном покрытии помады остаются светлые полосы. Приходится зажать ее запястья высоко над головой, вдавить собой в стену, лишая возможности шевелиться. Конечно, она может двинуть мне между ног, но не делает этого, только дерзко смотрит в глаза, бросая безмолвный вызов моему терпению.

— И как же я на тебя смотрю, Вишенка? - спрашиваю я, прижимаясь своим возбуждением к ее бедру. Делаю движение вверх, чтобы она почувствовала трение, и почти теряю голову, когда Аврора глубоко втягивает воздух, словно боится задохнуться.

— Ты извращенец, - сопротивляется она. - Псих. Маньяк. Придурок.

— Я с радостью выслушаю весь список до конца, Вишенка, но сейчас нам лучше валить, пока еще есть шанс сбежать от журналистов. Если, конечно, ты не настроена еще раз хвастануть на камеру кольцом.

— Я твою задницу спасала, между прочим, - не сдается она.

И сейчас самое время заставить ее замолчать, потому что еще немного - и мы вернемся к тому, что произошло, а я слишком взвинчен и разожжен изнутри, и не смогу контролировать гнев. Я и сейчас с трудом его контролирую.

— Потом, - жестко ставлю точку в ее попытках выяснить отношения и, чтобы моя бабочка окончательно перестала трепыхаться, «пришпиливаю» к себе еще одним поцелуем.

Жадно, алчно, глотками пью ее дыхание, каждый вздох, каждую ноту злости и негодования на собственную слабость, которые она дает. Мои губы никогда не пили такого изысканного вина. Я почти задыхаюсь, потому что она, словно океан, наполняет собой мои легкие, и я тону в эмоциях, названия которым человечество еще не придумало. Я хочу ее всю, до конца, до последней капли.

— Ма’ну… - выдыхает Аврора, когда я на мгновение отстраняюсь, чтобы увидеть ее лицо и понять, что не схожу с ума. Ее сексуальный голос прокалывает сердце ровно посредине. Больно. Так больно, что невольно морщусь.

Надо остановиться. Взять паузу, перевести дыхание. Мне необходим кислород. Ворот рубашки душит, словно гаррота[1].

— Ты псих, - выдыхает Аврора, и даже в полумраке обсидиановые искры ее глаз разрушают мою Вселенную, словно метеоритный дождь. Я должен снова вернуть контроль в свои руки, но единственное, что могу - смотреть на Аврору. - И я психованная маньячка, раз до сих пор не выцарапала тебе глаза, - зло роняет Черная королева, прежде чем подчинить меня поцелуем.

Она словно мстит мне за то, что не может и не хочет сопротивляться. Уверен, в этой хорошенькой головке созрела мысль, что если поцеловать меня первой, то это будет означать ее, а не мой триумф. Но мне по фигу пусть хоть на кусочки разорвет.

Эйфория, тягучая и безупречная, как земляничный ликер, тушит огонь в груди. Язык Авроры скользит по моим губам, толкается в рот, словно любопытная змейка. Я знаю, что хватаю ее слишком сильно, но сейчас ар’сани - единственная постоянная величина в мире, который опадает, словно башня из Дженги[2]. Пальцы впиваются в ее талию, сжимая сильнее и сильнее, пока Аврора не вскрикивает и в порыве злости кусает меня за губу.

— Я пьяный от тебя - улыбаюсь в ее рассерженное лицо, пока Аврора пытается стереть кровь с моей губы. - Полностью, блядь, пьяный.

— Тогда за руль сяду я, - не теряется она и тут же тушуется, вспоминая то, что портит ей настроение. У нее проблемы с вождением, иначе она не стала бы пользоваться услугами водителя, хоть до аварии всегда водила сама.

— Не в этот раз, Вишенка, - отказываю я и вижу, что Аврора рада протянутой соломинке.

Понятия не имею, смогу ли играть сегодня, ведь все мои мысли заняты совсем не мячом, и кровь будоражит совсем не спортивный азарт.

[1] Гаррота - инструмент для удушения человека

[2] Дженга - настольная игра. Игроки по очереди достают блоки из основания башни и кладут их наверх, делая башню всё более высокой и все менее устойчивой (нельзя перекладывать верхние три ряда)

— Почему ты ничего мне не сказала? - спрашивает Нана с укором.

Мы сидим в ВИП-ложе и ждем начала игры. Р’ран тоже здесь и как настоящий фанат «Воронов» он полностью сосредоточен на матче, так что наши женские разговоры его совершенно не интересуют. Зато Нана была первой, кто позвонил мне после дурацкой конференции, и я зачем-то брякнула, что мы поговорим обо всем позже. Ну и дождалась этого «позже»: раз я невеста самого Красного ворона, то кому, как не мне сидеть на самых престижных местах и громче всех выкрикивать его имя.

Я хочу домой. Собственно, сейчас я готова уйти в любое место, окруженное стенами с четырех сторон и прикрытой крышкой. Можно даже без окон. Только там, в полной тишине, я смогу разобраться в себе. Смогу, наконец, найти рычаг, который остановит безумную карусель моей жизни, которая завертелась слишком быстро. Еще пара крутых виражей - и я просто улечу в неизвестном направлении.

Или в известном, которое приведет меня к сумасшедшим голубым глазам.

— У нас все случилось слишком быстро, - говорю я, выразительно глядя на сестру, чтобы она вспомнила точно такой же разговор годичной давности.

Нана все понимает и больше не пристает с расспросами.

Я поглядываю в сторону выхода, но в ВИП-ложу уже просачивается Сусанна и смотрит на меня с видом человека, который скорее ляжет поперек дороги, чем позволит мне ускользнуть. Да, сейчас на мне нет ни цепи, ни кандалов, и я все так же свободна, как и до идиотского аукциона, но снимки до сих пор у Ма’ну, а мы так и не обсудили условия их возврата. И я надеюсь, что смогу выторговать двадцать дней вместо тридцати.

Игра начинается - и я от нечего делать слежу за возней вокруг мяча. Никогда не любила спорт, тем более вот такой, где исход зависит от того, кто кому посильнее врежет в нос. Но… Ма’ну притягивает внимание, словно магнит. Он не такой большой, как некоторые из игроков, но почти самый высокий среди них. И он стремительный, словно молния, быстрый и ловкий, и когда двое «быков» пытаются его блокировать, легко распихивает их локтями, играя груб, но изящно. Поверить не могу, что такое бывает.

Стадион взрывается от крика, когда «Вороны» зарабатывают первое очко, Р’ран громко хлопает в ладоши, а я наблюдаю за тем, как Ма’ну находит взглядом наши места и, наплевав на всех, шлет воздушный поцелуй. Я хочу улыбнуться ему в ответ, но знаю, что не должна. Достаточно на сегодня глупостей.

Несвязное бормотание заставляет меня отвлечься от игры. Это Сусанна: сжала пальцы, словно перед молитвой, завороженно смотрит на стадион и что-то шепчет. Слов не разобрать.

— Призываешь на помощь высшие силы? - не могу сдержаться я. Почему-то эта женщина мне категорически неприятна. Возможно из-за того, что она принесла тот поганый пакет с компроматом.

Сусанна прекращает бормотать и смотрит на меня почти с горечью.

— Что? - не понимаю я. - Боишься, что «Вороны» проиграют и ты останешься без хлебного клиента?

— Ты просто дура, - отвечает Сусанна. - Ты ничего о нем не знаешь.

Я знаю, что это. Ревность. Банальная ревность женщины, которая давным-давно положила глаз на мужика, но совершенно ему не интересна. И вместо того, чтобы греть ему постель, она вынуждена изо дня в день видеть его с новыми красотками, чьи прихоти вынуждена исполнять. Незавидная участь. Ничего удивительного, что во мне она видит лишь очередную заразу, которая прилипла к блестящей славе ее драгоценного Красного ворона.