Мэри Бэлоу - Невеста лорда Кэрью

Маркиз проехал по длинной, делающей полукруг подъездной аллее и остановился у привратной сторожки, где его не было видно с дороги. Он твердил себе, что не станет слишком расстраиваться, если она не приедет.

Но едва он завидел ее на дороге – каких-нибудь две минуты спустя, – он точно понял, что был бы страшно разочарован, если бы она не приехала. Да нет, был бы глубоко несчастен.

Саманта сразу заметила его и подняла руку в знак приветствия. И в то же мгновение лицо ее озарилось счастливой улыбкой. Да, счастливой! Так, значит, она рада видеть его!

На ней была элегантная амазонка из темно-зеленого бархата. На золотистых кудрях маленькая шляпка в тон амазонке; зеленое перо, еще более светлого оттенка, огибало ухо, его кончик игриво выглядывал из-под ее подбородка. Он искал в уме слово еще более превосходной степени, чем «прекрасная», но не мог найти.

– Ну может ли быть более прекрасный весенний день! – весело воскликнула она, подъехав к нему поближе.

– Не может, – с улыбкой ответил он. Конечно, не может. И другого такого никогда больше не будет.

* * *

Он не повел ее в дом сразу. Они свернули с подъездной аллеи и поехали меж могучих старых деревьев.

– Когда-то здесь был древний лес, – рассказывал он. – Пройти через него было невозможно, только дикие звери, да и то мелкие, могли проникнуть в чащобу. Я расчистил его, чтобы в нем могли поселиться олени и чтобы по нему можно было ходить я ездить верхом. Ну и конечно же, – Хартли засмеялся, – маркиз тогда решил, что на его земле не будет охоты. Олени тут живут как в раю.

– Ах, как я рада это слышать! – воскликнула Саманта. – Вы это не одобряете? – Она надеялась, что одобряет, что он не любит этот кровавый спорт. Хотя почти все мужчины занимались охотой. Признаться в том, что они не любят ее, значило унизить свое мужское достоинство в глазах мужского общества. Саманта зауважала маркиза Кэрью за то, что он не побоялся этого сделать.

– Вполне одобряю, – ответил Хартли Уэйд. – Я создал этот олений парк только с тем условием, что природа и звери будут здесь в безопасности. Смотрите! – Он указал хлыстом влево. Пять стройных красавцев паслись на полянке, не проявляя никакого беспокойства, хотя лошади и всадники были не дальше чем в ста футах от них.

– Неужели кто-то может хотеть застрелить их? – сказала Саманта, и в его глазах засветилась улыбка в ответ на ее слова.

Они поехали по более открытой части парка. «Аббатство» все время было в поле видимости. Фасад его по-прежнему выглядел как собор. Три остальные стороны являли собой странное смешение архитектурных стилей. Каждый новый владелец поместья оставлял свой знак на здании, однако общий результат оказался неожиданно приятным. Саманта видела много величественных замков и старинных английских поместий, однако это «Аббатство» было ни с чем не сравнимо, дом ее просто очаровал.

– Спасибо, – ответил мистер Уэйд, когда Саманта выразила свое восхищение.

– Выходит, вы тоже приложили руку к его облику? – спросила Саманта.

Какие-то секунды он недоуменно смотрел на нее, затем рассмеялся.

– Нет, – сказал он, – к дому я не причастен. Но я передам маркизу ваши лестные слова. Я уверен, он поблагодарил бы вас, а потому и ответил за него. Чтобы вы услышали это здесь и сейчас.

Парковый ландшафт отступал от всех привычных канонов. Перед домом не партерные цветники, а широкая, вымощенная камнем терраса, на ней несколько больших цветочных горшков, сейчас, ранней весной, еще пустых. Но есть и несколько клумб, и каменных садиков – на них уже много зеленых ростков. А в одном из таких садиков, в укрытом от ветра месте, уже цветут крокусы и примулы. И никакой симметрии. Вдруг открывается ложбинка, незаметная, пока не подойдешь к ней вплотную. Площадка сохранила все свои естественные неровности.

– Как тут все необычно, – заметила Саманта. – Но мне нравится. Очевидно, эта терраса – уже ваша работа.

– Не столько моя, сколько садовников, если говорить честно, – ответил мистер Уэйд. – Но рисунок мой. Довольно непривычный, не правда ли? Для восприятия людей – они хотят видеть порядок и симметрию. Природа не предъявляет таких требований. Вы это заметили? Взять, к примеру, хотя бы то дерево на склоне. Иногда мне приходится спорить с природой, но только иногда. Мне больше нравится сотрудничать с ней, чем выступать против. Нравится, чтобы все в парке выглядело естественным, даже если на самом деле кое-где приложил руку человек.

– Представляю, как много времени вы тут проводите, – заметила Саманта. – Маркиз, должно быть, очень ценит вашу работу. – Снова она высказала свое уважение к маркизу.

– Надо сказать, сам маркиз не обладает художническим чутьем, – не моргнув глазом сказал Хартли. – Но он может оценить и одобрить дельное предложение. Я строил парки, если можно так сказать, в разных частях Англии. Но этот – мой любимый.

– Живете вы где-то поблизости? – спросила Саманта. Как жаль, однако, если ему приходится отдавать столько своего времени и творческой энергии на создание такой красоты, а сам он, по сути, и не видит ее.

– Живу я не так уж далеко отсюда, – сказал он. – Вы не против, если мы поставим лошадей и конюшню и отправимся в «Аббатство»?

– Да, конечно, – согласилась Саманта.

Она надеялась, что интерьер не разочарует ее. Ей ужасно хотелось увидеть этот дом, тем более что сейчас она была совсем рядом с ним, но все же какое-то беспокойство она испытывала. Что подумают о ней слуги? Узнают ли они, кто она? Будут ли шокированы, увидев ее в сопровождении служащего их хозяина – ландшафтного архитектора? Но она не склонна была позволить слугам испортить, ей удовольствие. Последние два дня показались ей бесконечными. Она была просто счастлива, когда увидела сегодня, что он ждет ее у ворот. Ее друг!

У Саманты перехватило дыхание, едва они вошли в холл. Он был в два этажа высотой, и на такую же высоту уходили резные каменные колонны и массивные готические арки. Казалось, ты вошел в большой собор.

– Это самая старая и самая величественная часть дома, – сказал мистер Уэйд. – За исключением мозаичного пола, который придумал мой… дед моего хозяина. Вход почти в точности воспроизводит вход в аббатство, до того как аббатство было„конфисковано Генрихом Восьмым.

– О! – воскликнула Саманта. Более умной реплики она не придумала.

Мистер Уэйд сделал знак ливрейному лакею, тот подошел, взял у Саманты хлыст, жакет и шляпку. Он коротко кивнул мистеру Узйду и молча взял и его шляпу и хлыст. Саманта прикусила губу, отметив его почтительность. Как видно, слуги считают мистера Узйда тоже слугой, быть может, чуть повыше рангом, чем они сами, хотя он, несомненно, истинный джентльмен. Слуги могут быть очень невежливы. Но мистер Уэйд не сделал лакею замечания. Может, он не заметил его непочтительности?

Они, наверное, целый час осматривали парадные комнаты – большую бальную залу, гостиную, столовую, зал для приемов, спальню, в которой однажды провел ночь сам Карл Второй. Саманта задерживалась перед картинами Рембрандта и Ван Дейка, долго любовалась дивным морским пейзажем Рейнолдса. В подлиннике он оказался еще прекраснее, чем она ожидала.

– Представьте только, что вы здесь живете! – сказала она мистеру Уэйду, когда они проходили по бальной зале. Саманта раскинула руки и закружилась в танце – Представьте, что все это ваше!

– А вам бы хотелось здесь жить? – спросил он.

– Может быть, и нет. – Саманта остановилась. – Ведь роскошные покои – это еще не все, не так ли? Существуют более важные вещи. – Она засмеялась. – Но это не мешает мне вообразить, что я здесь живу!

– Тогда вам нужно выйти замуж за маркиза Кэрью, – сказал он.

– И правда, – со смехом согласилась она, – Он ведь, кажется, холост? Но сколько же ему лет? Он молод и красив? Или старый брюзга? Впрочем, это не имеет значения. Приводите его сюда, и я пущу в ход все свои чары.

– Вот как? – Мистер Уэйд заулыбался, склонив голову к плечу.

– Перед вами маркиза Кэрью, – церемонно произнесла Саманта, медленно обмахиваясь воображаемым веером. – Вас поставили в известность о моем прибытии? Полагаю, вы должны отвесить мне поклон, сэр!

– Вы так полагаете? – Мистер Уэйд не отвесил поклона.

– Вы будете обезглавлены за непочтительность, – вздернув подбородок и устремив на него высокомерный взгляд, сказала Саманта. – Мой муж, маркиз, распорядится об этом. Так повелевает, маркиза Хаймурская! – И она небрежным взмахом протянула ему руку для поцелуя.

Он не поцеловал ее руку.

– Люблю подурачиться, я уже говорила вам. Я еще ребенок в душе. – Саманта снова стала самой собой. – Но я и не подумала бы очаровывать маркиза, будь он даже сказочно красив, высок и строен, как, например, Габриэль. И на всю эту красоту я тоже не променяю свою свободу. – Саманта повела рукой в сторону бальной залы.

– Вы так дорожите вашей свободой? – спросил мистер Уэйд.

– Да, – ответила Саманта. – Вас не удивляет, что я, в моем возрасте, все еще не замужем? Да потому, что я приняла решение никогда не выходить замуж.

– Ах вот как! – сказал он. Улыбка на сей раз спряталась где-то глубоко в го глазах. Никто бы ее, наверно, и не разглядел. – Очевидно, вы пережили какое-то тяжелое разочарование?

На лице Саманты выразилось удивление. Все знакомые мужчины обычно говорили ей, что она самая веселая и счастливая девушка из всех их знакомых.

– Да, вы отгадали, – ответила она. – Но это было давно. Теперь все забылось.

– Если не считать, что это разрушило вашу жизнь. – О нет, это не так! – поспешила заверить его Саманта. – Какие странные вещи вы говорите!

– Я приношу извинения, – сказал мистер Хартли, и улыбка более отчетливо засветилась в его глазах. – Не пройти ли нам в мой рабочий кабинет? Я попрошу подать нам туда чай. На самом деле это, конечно, кабинет маркиза, но я пользуюсь им, если я здесь, а его нет дома.

Друзья понимают друг друга, подумала Саманта. Он заметил то, что еще никто не замечал. Он понял то, что даже она сама не понимала – или не хотела признать, что понимает. Что жизнь ее разрушена. И она позволила ему приобрести над ней такую власть?

– Спасибо, – сказала она. – Чаю я выпью с удовольствием.

Он был рад, что догадался предложить ей чай в своем кабинете, а не в гостиной. Гостиная слишком холодна и безлика, если не устраивается большой прием. К тому же в кабинете он проводит больше всего времени, когда находится дома и не в своих личных покоях. Уютная комната и не такая уж маленькая, в ней много книг и его любимых вещей. И она не слишком прибрана, потому что горничным запрещено убирать с места его книги, особенно если они раскрыты на какой-то странице. Хартли усадил Саманту в удобное старинное кресло по одну сторону камина – слуги немедленно, как только он входил в дом, разжигали его – и сам сел в такое же кресло по другую сторону. Отец когда-то хотел выбросить эти кресла, посчитав, что они совершенно не соответствуют роскошной обстановке «Аббатства», а Хартли поставил их в свой кабинет и знал, что никогда с ними не расстанется.

После сегодняшнего дня и подавно. Теперь он еще больше будет дорожить своим кабинетом, потому что здесь однажды пила чай она – самое дорогое для него сокровище. В большом кресле она казалась совсем маленькой и изумительно изящной. И похоже, ей было очень удобно в этом кресле.

Какую он сморозил глупость, сказав, что ей стоит выйти замуж за маркиза Кэрью! Нечистый его попутал. Он рад, что Саманта обратила это в шутку, однако огорчен, что какой-то мужчина разбил ей сердце. Она, похоже, не обратила особого внимания на его слова, да и вообще она всегда весела и улыбчива, но, кажется, он не преувеличил, сказав, что кто-то разбил ей жизнь. В ее возрасте большинство женщин уже давно замужем и в детской у них уже весело шумят детишки. И такие красавицы не засиживаются в девушках… А другой такой красавицы, как она, вообще нет на свете.

Они говорили о книгах – на столике рядом с ней лежали книги, которые он в последние дни читал, – о музыке, об оперном и драматическом театре. Их вкусы совпадали, хотя в отличие от него она никогда не изучала латынь и греческий и не читала пьес, которые видела на сцене. И она больше любила тенор и виолончель, в то время как он – сопрано и скрипку. Однако оба сошлись на том, что самый прекрасный музыкальный инструмент – фортепиано.

Ни с одной женщиной ему не было так легко разговаривать. Правда, все его знакомые, разговаривая с ним, знали, кто он. А если бы не знали? Интересно, как бы они разговаривали с ним тогда? В бальной зале Саманта сказала, что не стала бы очаровывать маркиза, даже если бы ей представилась такая возможность. Ну а если бы она знала, что он не просто обыкновенный джентльмен, который вынужден служить парковым архитектором у богатого маркиза, а сам маркиз, – если бы она знала, что бы изменилось? Она не вела бы себя столь непринужденно? Она почувствовала бы какую-то неловкость? Сейчас она держится вполне свободно. И все же находиться им в доме вдвоем куда более предосудительно, чем гулять по парку.