– Другими словами, у вас там царит хаос.

– Правильно. Х-а-о-с, – по буквам произнес Дилан. – Это слово мы учили на прошлой неделе.

– Вот как? Да, припоминаю… – Кэйро вспомнила, какая паника творилась в галерее Фиби после того, как Дилан научил своего попугая-макао кричать: «Пожар!»

Дилан не был образцово-послушным ребенком, хотя на первый взгляд мог показаться ангелом. Кэйро много путешествовала, и за проказы Дилана обычно приходилось отвечать бедной Фиби.

– Почему закричала тетя Фиби? Что ты натворил? – спросила Кэйро, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Ну… я…

Такое начало насторожило Кэйро. Малыш был слишком сообразителен, любил пошутить, и его шутки иногда заставали мать и Фиби врасплох.

– Так что ты натворил?

– Ну, там в фильме было одно очень страшное место, тетя Фиби уставилась на экран во все глаза и замерла. Ты помнишь резиновую кобру, которую ты подарила мне, когда я просил настоящую?

– Помню-помню.

– Ну вот… я подошел к тете Фиби и повесил змею ей на плечо. Она громко-громко закричала, схватила кобру и бросила ее… и разбила…

«Спокойствие, – напомнила себе Кэйро. – Побольше вопросов. Заставь его думать, а сама не волнуйся».

– Что разбила?

– Окно.

– Окно? – тихо повторила Кэйро, мысленно подсчитывая нанесенный ущерб и приплюсовывая его к штрафу, который ей недавно пришлось уплатить за ложный вызов пожарной команды. – Но как могла легкая резиновая змея разбить стекло?

– Это не змея. Тетя Фиби бросила ее вместе с пультом – он был у нее в руках. Ты знаешь, что у нее был друг, бейсболист из «Окленда»? Вот кто научил ее броскам.

Двадцать шесть лет назад приятелями Фиби были почти все члены команды, а потом она заменила Кэйро мать и разочаровалась в мужчинах. Но к разговору это не имело никакого отношения. Дилан просто пытался уклониться от расспросов. Но Кэйро не позволила:

– Тетя Фиби все еще говорит с мистером и миссис Тиббетс?

– Да, и они сердятся.

– А разве ты не рассердился бы, если бы чужой человек разбил окно в нашем доме?

– Наверное, нет.

– А если бы тебя напугали – так, как ты напугал тетю Фиби?

– Но змея же игрушечная!

– Зато выглядит совсем как настоящая, – напомнила мальчику Кэйро.

– Значит, я провинился?

– А ты как думаешь?

– Думаю, ты накажешь меня за разбитое окно.

– Правильно. А еще?

Дилан надолго замолчал. Но такие разговоры повторялись слишком часто, и мальчик прекрасно знал, каким будет наказание.

– На неделю запретишь смотреть телевизор?

– Не угадал.

– На целых две недели?

Кэйро улыбнулась:

– А еще что?

– Надо извиниться? – Кэйро отчетливо представила огорченную мордашку сына.

– Да, перед мистером и миссис Тиббетс и перед тетей Фиби. Перед хозяевами извинись сейчас же, а тетю Фиби позови к телефону – я хочу поговорить с ней.

Мальчик не ответил. Кэйро понимала, какие вертятся мысли в его головке.

– Так ты сегодня не приедешь домой, мама?

– Сегодня – нет, малыш.

– А почему?

– Уже поздно, солнышко село. Я далеко от дороги, и если я поеду домой прямо сейчас, то могу заблудиться.

– Как папа? – В голосе Дилана Кэйро различила страх, и ей захотелось сейчас же обнять сына.

– Не бойся, дорогой. Я ни за что не заблужусь. Просто я не могу вести машину в темноте. Я приеду, как только настанет утро.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Ладно. – Мальчик вздохнул. – Сейчас позову тетю Фиби.

Кэйро услышала стук трубки о стол. После минутной тишины трубка с грохотом свалилась на пол и трижды подпрыгнула на гибком шнуре. Послышался быстрый топот ног Дилана. Пробежав по комнате, он во весь голос позвал тетю.

Внезапно в трубке все стихло, Кэйро охватило чувство вины. Она солгала сыну единственный раз – когда объяснила, что его отец заблудился в джунглях Амазонки. Ничего другого она не сумела придумать. О честном ответе не могло быть и речи, а теперь она с ужасом представляла себе тот миг, когда Дилан или Дункан узнают всю правду. Они не поймут ее, рассердятся, а с Дунканом предстоит серьезный разговор.

Господи, что она натворила!

– Кэйро? – Голос тети в трубке прозвучал озабоченно. – В чем дело? Дилан сказал, что ты сегодня не приедешь.

– Я в полном порядке, Фиб. Просто вести машину в темноте слишком опасно, и Дункан настоял, чтобы я переночевала в лагере.

– Так ты нашла его?

Кэйро перевела взгляд на машину Дункана, на капоте которой он сидел. На его мускулистой груди поблескивали капли, он развязывал шнурки высоких ботинок.

– Да, нашла.

– И хочешь провести с ним ночь?

– У него есть палатка. А у меня – заднее сиденье машины.

– Спать в машине неудобно, Кэйро. Я-то знаю – мне не раз приходилось ночевать в своем «мустанге». Таких мучений я никому не пожелаю, разве что другого выхода нет.

– Его и в самом деле нет. Дункан потерял ко мне всякий интерес, как и я к нему. И потом, ты же знаешь, зачем я сюда приехала.

– Да, ты объяснила.

В голосе Фиби явственно прозвучало сомнение. Кэйро поежилась и снова взглянула на Дункана, который уже снял один ботинок и отставил его в сторону. Стащив толстый белый носок, он закинул его через плечо в багажник, а потом начал растирать шею сильными пальцами, прикосновения которых так любила Кэйро.

– Кэйро, ты слушаешь меня?

Голос Фиби вернул Кэйро к реальности.

– Прости, что ты сказала?

– Ты уже рассказала Дункану про Дилана?

– Еще нет. И не знаю, стоит ли вообще рассказывать.

– За последние пять лет мы тысячу раз говорили об этом. Ты постоянно колебалась, не зная, как быть, а теперь, когда вы наконец встретились, когда тебе представилась удачная возможность, ты вдруг передумала! – К концу тирады голос Фиби повысился на пару октав. – Не понимаю, чего ты ждешь?

– Мне страшно, Фиб. Не хочу, чтобы Дилану достался отец вроде моего.

– Тебе достались никудышные родители. Нет, они неплохие люди. Просто Хелен и мой брат – эгоистичные интеллектуалы, которым не следовало бы иметь детей. К счастью для меня, у них появилась ты.

– Дункан тоже эгоист. Безответственный эгоист.

– Ты знала об этом еще до того, как вышла за него замуж, но не беспокоилась. Ты сбежала с ним, даже не предупредив меня. Ты переспала с ним, забеременела от него. Каким бы он ни был, чем-то он тебя привлек.

Кэйро наблюдала, как играют мышцы рук и плеч Дункана. Согнув в колене вторую ногу, он начал развязывать шнурок. Иссиня-черная челка упала ему на лоб. Да, кое-что в Дункане Кинкейде ей нравилось. Потому у нее и родился Дилан. В то время она не считала безответственность Дункана недостатком.

– Ты кое-что забыла, Фиб. Он бросил меня, а я расторгла наш брак.

– Но ты до сих пор любишь его. – Выслушав эту бессмыслицу, Кэйро громко рассмеялась. Она просто не могла любить Дункана – после всего того, что между ними было.

Именно в этот момент Дункан вскинул голову. Улыбка тронула его губы, он спрыгнул с капота и прошелся по лагерю, демонстрируя обнаженную бронзовую, лоснящуюся от пота грудь. У Кэйро перехватило дыхание, сердце забилось чаще.

Она убеждала себя, что ощущает не что иное, как похоть, но дрожь и сердцебиение не прошли, даже когда Дункан скрылся в палатке.

– Фиби, сейчас я в полной растерянности. У меня кончаются деньги, и если следующая экскурсия окажется неудачной, я потеряю все. А еще я хочу, чтобы Дилан познакомился с отцом, но не знаю, можно ли доверять ребенка Дункану.

– Ты несправедлива к нему, Кэйро. За пять лет человек может измениться до неузнаваемости. Из непослушного ребенка ты превратилась в деловую даму и прекрасную мать. Возможно, и Дункан изменился.

– Поэтому я и приехала сюда. Поэтому и хочу позвать его с собой в Белиз. Мне просто нужно время, чтобы принять решение, и тогда я расскажу ему все.

– А сколько ты пробудешь с ним после возвращения из Белиза? Перед тобой стоят две задачи, Кэйро, и самая важная связана с твоим сыном. Если ты и впредь будешь медлить, рано или поздно твоя тайна обернется против тебя.

Еще долго Фиби рассказывала о резиновых змеях, разбитых окнах, хозяевах отеля, о сумасшедшей даме из соседнего номера, прибежавшей на крик. Кэйро с удовольствием слушала мелодичный смех тети, которая так легко меняла темы – эту черту перенял Дилан.

Но рассказ Фиби о Сэнктуари и ресторане, куда они с Диланом решили сходить и посмотреть настоящих ковбоев, Кэйро слушала вполуха. Она задумалась о том, как сказать Дункану правду. Фиби права: надо поскорее покончить с этим делом.

Фиби сравнивала преимущества и недостатки «рэнглеров» и «ливайсов», когда Дункан вышел из палатки в одном пушистом синем полотенце, обернутом вокруг бедер. Полотенце было приспущено.

Он обладал уникальным талантом лишать Кэйро способности мыслить здраво.

– Пора заканчивать, Фиби, – резко произнесла она в трубку. – Этот разговор обойдется нам в целое состояние.

– Так ты приедешь завтра утром?

Дункан вошел в импровизированную душевую кабинку и задернул за собой тонкую матовую пленку. Спустя мгновение он перебросил через стенку кабины полотенце.

– Обязательно. Поцелуй Дилана за меня.

– Непременно. Не скучай. – И Фиби повесила трубку.

Отличный совет, но как ему последовать? Кэйро смотрела на Дункана Кинкейда, стоящего под душем. От его упругого, сексуального тела Кэйро отделяла только тонкая занавеска.

Нет, на сегодняшний день хватит событий. Кэйро предчувствовала, что с разговорами придется подождать до утра, а ночь не принесет ничего, кроме раздражения.

Глава 5

Фиби постукивала тупым концом карандаша по альбому в ритме песни в стиле кантри, льющейся из музыкального автомата. В музыке кантри она не разбиралась, но то, что она слышала сейчас, ей нравилось.

А еще ей нравилось то, что она видела вокруг.

Исподтишка Фиби разглядывала мужчин, толпящихся у старомодной, с медными перилами, стойки бара в дальнем конце зала. Ни о чем не подозревая, они стали идеальными моделями для ее очередной серии рисунков. На их обшарпанных сапогах позвякивали шпоры. Потертые джинсы обтягивали крепкие ноги и узкие бедра, ткань рубашек натягивалась на широких плечах. Здешний интерьер Фиби решила сделать фоном картины, которую она непременно напишет, вернувшись в Мендосино. Сейчас же предстояло набросать человеческие фигуры.

– Что ты рисуешь? – спросил Дилан, забравшись с ногами на блестящее красное виниловое кресло и придвигаясь поближе к альбому.

– Ковбоев, – ответила Фиби. – Много-много ковбоев.

Склонив голову набок, племянник удивленно уставился на нее.

– Если хочешь, я пойду и попрошу их повернуться, чтобы ты рисовала не спины, а лица.

Фиби приложила ладонь к младенчески-нежной щеке Дилана и улыбнулась:

– Не будем мешать им, дорогой. И потом, художник может смотреть на модель под любым углом, правда?

– Значит… – Дилан нахмурился, задумавшись слишком глубоко для четырехлетнего ребенка, – лучше рисовать то, что тебе нравится?

– Вот именно.

– И потому ты рисуешь их со спины?

За последние два года Фиби успела многое объяснить Дилану, но разговоры о «птичках и пчелках» и привлекательности противоположного пола – спереди, сзади, в лежачем положении – оставались обязанностью Кэйро. Фиби сменила тему:

– А что еще ты видишь на рисунке?

Дилан наклонил голову в одну сторону, затем в другую, вглядываясь в рисунок.

– Шпоры.

– Скажи, они все одинаковые?

– Нет.

– А карманы джинсов?

– Тоже разные. И ремни, и цвета рубашек, и то, как стоят ковбои.

– Правильно. – Фиби убрала цветной мелок с альбома Дилана и указала на предмет, который он рисовал с тех пор, как полчаса назад они расправились с гамбургерами. – Посторонний человек, увидев твой рисунок, скажет, что ты рисуешь пирамиду.

– Не только ее, – возразил Дилан.

– Разумеется. Значит, ни о чем нельзя судить по первому впечатлению. Надо видеть картину в целом.

– Да, – вяло согласился Дилан, которому наскучил трудный разговор.

Он отпил пару глотков своего «Роя Роджерса», перебрал мелки, лежащие в центре стола, схватил оранжевый и начал раскрашивать солнце над вершиной пирамиды.

Воспользовавшись тем, что Дилан увлекся своим делом, Фиби перевела взгляд на тугие джинсы ковбоев. Именно из-за ковбоев она решила поужинать здесь. В одном конце зала размещался семейный ресторан, в другом – бар. Соседка по отелю «Небесный приют» сообщила Фиби, что в этом заведении обычно собираются ковбои. Чтобы найти их где-нибудь еще, придется взять напрокат лошадь и объехать всю округу, где, к сожалению, скота больше, чем людей.

Такое времяпрепровождение ничуть не привлекало Фиби.