— Вся каша заварилась из-за этого гнусного типа, Дэвиса, — ядовито произнесла Хедда. — И не говори мне о его финансовых успехах. Он никогда не войдет в наш круг людей. Он всего-навсего низкий картежник.

Стоддард усмехнулся.

— Этому низкому картежнику принадлежат не только процветающий салун и дом развлечений в Старлайте, но и дюжина других объектов собственности, которые приносят ему доход.

— Да, он обманывает несчастных, отупевших от пьянства глупцов, которые посещают заведения со скверной репутацией, — презрительно фыркнула Хедда.

— Пусть так, но он становится человеком, с которым приходится считаться в кишащем ворами городе, где вдобавок орудует негодяй Меньон со своей демократической газетой. Он оттягивает значительную часть голосов.

— Но все равно им не собрать столько, сколько получит Чарльз, — пылко воскликнула Хедда. — Уверена, что он станет очередным сенатором нашего штата.

— Ты помышляешь только о том, чтобы в один прекрасный день Тори стала женой губернатора, — огрызнулся Стоддард.

Тори стояла смирно, как нашкодивший ребенок, не желая входить в комнату, пока они обсуждали ее, и в то же время боясь, что кто-нибудь из слуг увидит, как она подслушивает.

Судорожно сглотнув, она церемонно открыла дверь и вошла в комнату как раз в тот момент, когда Хедда спросила:

— Ты уже переговорил с Сандерсом? А, Виктория, доброе утро! Ты не видела брата? Вы оба запаздываете к завтраку.

— Разве вы когда-нибудь беспокоились о сыне, мадам? — язвительно спросил Хедду Стоддард, небрежно кивнув дочери, которая проскользнула на свое место. — Сандерс; наверное, торчал вчера вечером в заведении Дэвиса или в каком-нибудь подобном месте.

Кутил, как всегда.

— Стоддард, давай сейчас не будем говорить об этом, — прервала мужа Хедда, и в ее спокойном голосе проскользнули стальные нотки.

Он что-то пробурчал, но не промолвил больше ни слова. В столовую вошла кухарка с подносом, уставленным наполненными серебряными блюдами.

Тори всегда испытывала склонность становиться на защиту младшего брата, если ему доставалось от родителей. А сейчас это вдобавок отвлекло бы родительский гнев от ее собственной выходки. Она положила себе на тарелку ложку яичницы с блюда, которое поднесла Тесе, и медленно ела, ожидая, пока кухарка закончит свои дела и удалится из комнаты.

— Сандерс вчера вечером долго не спал. Он читал, папа. Когда он заглянул в мою комнату, в руках у него был томик Теннисона.

— Разве это чтение для банкира? Романтические бредни! — воскликнул с отвращением Стоддард. — Учти, милая девушка, сегодня утром ему следует явиться на работу без опозданий. Я говорю серьезно. Мы с Чарльзом должны будем обсудить несколько сделок, включая недавно приобретенные горные разработки. Хочу, чтобы твой братец присутствовал и узнал кое-что полезное для себя.

— Для образованного джентльмена чтения банковских отчетов недостаточно, Стоддард, — покровительственно заметила Хедда.

Всегда испытывая раздражение, когда родители начинали препираться, Виктория намеревалась уйти под благовидным предлогом до того, как разгорится настоящий скандал. Но тут строгое лицо Стоддарда обратилось к ней.

— Заканчивай свой завтрак. Тори. Мне надо переговорить кое о чем и с тобой, — он помолчал, а она, поднявшись было со своего стула, неохотно опять опустилась на него. — Как все-таки случилось, что ты оказалась завернутой в одеяло, и тебя, словно едва не утонувшую кошку, положили на порог нашего дома? Чарльз обо всей этой истории говорил чрезвычайно уклончиво.

— Ерунда, — вмешалась Хедда. — Он взял на себя всю ответственность за происшествие.

— Но это не объясняет, почему Тори вернулась в город в таком виде.

— Папа, меня снесло вниз по течению. Я бы утонула, когда Чарльз потерял управление фаэтоном и я свалилась в воду. Но мистер Д… этот картежник, нырнул в воду и вытащил меня на берег. Вся я насквозь промокла в ледяной воде. Он… просто предложил мне одеяло, чтобы я не замерзла.

Серые глаза Стоддарда засверкали, как агаты, когда он заговорил снова:

— Но в своем объяснении ты забыла упомянуть о том, как случилось, что под одеялом ты оказалась без одежды! Во всяком случае, до меня дошло, что после того, как мать отправила тебя в постель, слуги судачили именно об этом!

Глаза Тори наполнились слезами, но она пыталась сдержать их, не желая прибегать к обычному девичьему приему, хотя ее и уязвило его обвинение.

— В воде он сорвал с меня юбку и куртку, чтобы иметь возможность доплыть до берега. Иначе набухшая одежда потянула бы нас на дно. Поверь, мне все это было ужасно неприятно! — сердито добавила она.

Очевидно, когда Чарльз объяснял случившееся отцу, он несколько отошел от, версии благородного защитника, каким выставил себя перед Хеддой.

Видя, как расстроилась дочь, и опасаясь потока девичьих слез, Стоддард решил, что продолжать говорить на эту тему бессмысленно.

— Я хочу лишь одного — чтобы впредь ты была поосторожнее. В конце концов, — он взглянул на Хедду, — мы не можем позволить, чтобы на жену будущего губернатора упала даже тень скандала, не правда ли?

После ужасной сцены за завтраком у Тори не было настроения видеть через два часа позеленевшее лицо Сандерса. К тому же отец оказался прав. Сандерс ушел из дома кутить после того, как вчера вечером заглянул в ее комнату и зафиксировал свое присутствие дома. Она видела, как он, крадучись, вышел из конюшни к боковому выходу. Тори в это время стояла у овального окна библиотеки. Вот уж воистину, Теннисон!

Она вздохнула. Сандерс был чересчур большим мечтателем, чтобы стать банкиром или вообще добиться успеха в суровом мире строителей и созидателей нового, бурно развивающегося штата Колорадо. Ясно, что для этой цели куда лучше подходит Рис Дэвис — во всяком случае в том, что касается чисто материальных успехов. Тори еще раз мысленно одернула себя за мысли об этом мерзавце и опять принялась внимательно рассматривать последние моды Гуды. Этот номер журнала посвящался молодоженам. С некоторым трепетом разглядывала она модели из белого шелка и кружев. Скоро они с Чарльзом должны будут установить дату свадьбы…

Робкий стук в дверь библиотеки заставил ее поднять голову.

— Входите! — крикнула она. На пороге появился дворецкий Ральф. Он нерешительно обратился к ней:

— Мисс Тори, вы… поскольку миссис Лафтон нет дома, я не могу спросить ее… он очень настойчив.

— Кто он? О ком это вы говорите, Ральф?

— Похоже, я заставляю нервничать людей в зажиточных районах, мисс Тори, и даже их вышколенных слуг, — раздался в ответ знакомый голос.

Рис Дэвис протиснулся мимо возмущенного дворецкого. В одной руке он держал шляпу с плоским верхом и, взмахнув ею, вновь одарил Тори своей ослепительно-озорной улыбкой.

Она вскочила на ноги. Вот наглец!

— Как вы посмели явиться сюда без приглашения, мистер Дэвис? — спросила она, старательно подражая интонациям Хедды.

— А как же, мисс Тори? Я ведь пришел забрать свою вещь, — невинным тоном ответил Рис. — Нам не нужны лишние свидетели. Достаточно одного хорошего человека, — он кивком указал на Ральфа и практически вытолкнул ворчавшего старика-дворецкого из комнаты, всучив ему свою шляпу.

— Как вы смеете отпускать моих слуг! Вы повели себя в высшей степени неприлично, явившись сюда, мистер Дэвис. Я понимаю, что я ваша должница, но вы вообразили себе несусветное.

— Разве можно так разговаривать с бедным простолюдином, который вытащил вас из ледяной могилы, рискуя собственной жизнью? — спросил Рис с наигранной обидой, а сам между тем подходил к ней, словно крупная рысь, подкрадывающаяся к завороженному зайцу.

— Я повторяю: что вам от меня надо, мистер Дэвис? — спросил она, пятясь задом вокруг массивного кожаного кресла.

Он плотоядно ухмыльнулся.

— Вряд ли вы действительно хотите, чтобы я вам это сказал… во всяком случае — пока, мисс Тори, и не здесь, — он явно подтрунивал, продолжая приближаться к ней. — Я пришел, желая получить обратно то, что одолжил вам — мое одеяло. Вижу, что вы про него не забыли, — добавил Рис и слегка усмехнулся, когда она оказалась у окна возле шнура к звонку.

Рис оказался значительно проворнее Виктории и, схватив ее не грубо, но твердо за хрупкую кисть, притянул ее от спасительного шнурка к себе в объятия. Тори задохнулась от возмущения и страха.

— Я закричу на весь дом, если вы сейчас же не отпустите меня.

Он неодобрительно покачал головой.

— И скандал разгорится еще сильнее. Думаю, этого не надо делать. Верните мне мою вещь и я уйду… но сначала… — он сделал паузу, изучающе посмотрел ей в лицо, а она безуспешно пыталась оттолкнуться своими слабыми ручками от его стальной груди, — я деловой человек, мисс Тори. А настоящие деловые люди всегда взимают проценты со ссуд.

До нее доносился запах кожи и мыльной пены для бритья, сердце громко застучало, когда Рис притянул ее еще ближе к себе. Она знала, что он поцелует ее, и если не хотела скандала, то была бессильна остановить его. Поврежденное бедро сильно ныло, но Тори не вскрикнула от боли, не желая льстить его самолюбию.

— Только хам может воспользоваться слабостью дамы, — холодно сказала она, отворачивая в сторону лицо.

Он взял ее так, что она не могла повернуть голову, а потом ласково заглянул в лицо.

— Никогда не претендовал на роль джентльмена, любовь моя. Может быть, вы когда-нибудь обучите меня этому. Но не сейчас, — сказав это. Рис коснулся своими теплыми и мягкими губами ее губ, по-хозяйски лаская и целуя их. Он высунул язык и провел его кончиком по крепко сжатым губам девушки.

Тори держалась с напряженным спокойствием, но все ее тело издавало дикие тревожные сигналы. Инстинктивно она сознавала, что если шевельнется или повернется, то он прижмется к ней еще крепче. Она просто задыхалась и, наконец, приоткрыла рот, невольно ахнув от возмущения. Его язык тут же проник в ее рот, нежно коснувшись чувствительной внутренней стороны губ, и сразу же убрался назад, пока она не догадалась укусить его.

Как бы прочитав ее мысли, он покачал головой и отпустил девушку.

— А теперь давайте одеяло, любовь моя.

— Я — не ваша любовь, невыносимый, аморальный эгоист… — Она захлебнулась, дрожа от гнева, исчерпав все известные ей бранные слова. Когда она замахнулась, чтобы дать ему пощечину, он легко перехватил ее руку и нежно погладил.

— Тихо, тихо, любовь моя! Дама всегда контролирует свои эмоции, — во всяком случае, так, бывало, говорила сестра Фрэнсис Роуз девочкам в нашей школе.

— Вы и не нюхали школы. Вы — пришлый бандит, — парировала Виктория, выдернув у него свою руку. — Я даже сомневаюсь, что вы умеете читать — во всяком случае, по-английски, — добавила она язвительно и с удовлетворением отметила, что его красивое лицо болезненно скривилось.

Но Рис тут же расплылся в улыбке.

— О, не беспокойтесь, читать я умею. В последнее время я стал заниматься здесь делами об имуществе. Спросите об этом своего жениха Чарльза.

Вспомнив слова отца за завтраком о том, что Дэвис покупает землю и деловые предприятия в Старлайте, Тори испытала прилив любопытства, который тут же сменился раздражением.

— Чарльз, конечно, не обсуждает со мной вопросы бизнеса, — заметила она высокомерно, проскользая мимо Дэвиса и моля Бога, чтобы ее ушибленные колени не подогнулись. Но дрожавшие ноги, к счастью, не подвели, и она направилась к двери библиотеки. Он тихо произнес:

— Жаль, что у вас с Чарльзом так мало тем для разговоров. И вы собираетесь выйти замуж за этого дуралея?

Она хотела отбрить его, но, спохватившись, повернулась к нему лицом и презрительно произнесла:

— Ральф проводит вас до кухни, где наша кухарка Тесе вернет вам одеяло. Прощайте, мистер Дэвис!

Наблюдая, как длинноногий Рис грациозно пересекает комнату, она гордо выпрямилась, быстро прошла в зал и позвала Ральфа. Старик появился, как из-под земли, и кивнул, выслушав ее краткие указания. На Риса он глядел с явным неудовольствием и опаской. Ральф осторожно протянул Дэвису шляпу.

Рис рассеянно взял ее, неотрывно глядя в лицо Виктории. Ее щеки гневно пылали.

— Прощайте, мисс Тори, — тихо произнес он.

— Прощайте, мистер Дэвис, — решительно ответила она, захлопывая перед его носом дверь библиотеки.

Тори стояла у фасадного окна и смотрела, как он уходил по дорожке, вымощенной камнем, к тому месту, где был привязан его огромный вороной конь. На мгновение Рис остановился, поднес к лицу одеяло и вдохнул запах тела Виктории, которым пропиталось влажное одеяло. Горячая волна прилила к ее щекам и распространилась по всему телу. Опустив приподнятую кружевную занавеску, она отвернулась, а он пошел дальше к своему коню. Тори чувствовала себя незваной гостьей, наблюдающей какую-то интимную сцену, и в то же время странным образом сама оказалась неразрывно связана с ней.

Что ему нужно? Она боялась ответа на собственный вопрос.