— Вполне согласна, — с энтузиазмом подхватила Вероника, повергнув собеседниц в изумление. — Я часто завидую тем, кто решается надеть бриджи. В Индии родители нескольких моих знакомых юных леди более либеральны, чем мой отец, вынужденный дорожить своим положением. Так вот, после того как магараджа Джодпура ввел бриджи для игры в поло, мои знакомые надевают их, отправляясь на верховые прогулки. Очень удобно, на мой взгляд.

Дженнифер предложила гостям взглянуть на ее лошадей и немного покататься:

— Я освоила кое-какие приемы американского стиля езды. Найдем укромное место и поучимся скакать по-мужски.

Дженнифер и Вероника оживленно болтали, и Силия почувствовала себя всеми забытой. Девушки говорили о лошадях и других животных и нашли столько общих тем, что, казалось, дружили целую вечность. Силии же не хотелось вступать в разговор.

Дженни, воспользовавшись случаем, рассказала свою историю. Она много путешествовала с братом. Какое-то время они жили в Америке и покупали в Нью-Мексико андалузских скакунов. Томас и Альберт Гарвиль на паях владели американским ранчо и таким образом познакомились с Грантом Гамильтоном.

— Тогда было плохое время для англичан и для всех иностранцев, собиравшихся пустить там корни. Но зато мы с Томом многое узнали и привезли несколько великолепных лошадей — на племя. Но я рада, что теперь мы живем в Англии, где мужчины не носят оружия и не хватаются за него при каждом удобном случае, желая доказать свою силу и расторопность.

Ее рассказ все более удивлял Веронику. Дженни же не сводила глаз с Силии.

— Однажды Грант спас Тому жизнь. Мы этого никогда не забудем. Не представляете…

Она внезапно умолкла, потому что лошади вынесли всадниц из сумрака леса на луг, который плавно спускался к реке, отливавшей на утреннем солнце серебром и золотом.

Здесь же раскинулось около дюжины разноцветных кибиток. Они выглядели очень странно на этом буколическом фоне.

— Цыгане! — испугалась Вероника. — Надо поворачивать назад, пока они нас не заметили. Дженнифер, разве это не ваша земля?

— Наша — по реестрам. Но цыгане становились здесь табором задолго до того, как появились реестры. Сколько себя помню, они всегда здесь стояли. Говорят, кто-то из моих предков даже женился на цыганке. Надо спросить у Тома — он все знает. — И девушка бесстрашно направила лошадь вперед. Вероника и Силия последовали за ней.

Кругом стояли кибитки, рядом с ними, на привязи, лошади, повсюду сновали дети. Мужчин казалось меньше, чем женщин, и никого не смутило появление незнакомок.

— Привет! — весело крикнула Дженнифер. Поклонившись, люди вернулись к своим занятиям. — А где Альзена?

Из кибитки появилась царственного вида женщина. Ее яркая цветная юбка взметнулась, когда она направилась к ним. Женщина словно ожидала гостей.

— Альзена здесь. Где же ей быть, как не со своим народом? Я знала, что ты сегодня приедешь — с другими. И вижу, одна из твоих спутниц — сознает она это или нет — из наших. — А мысленно Альзена добавила: «Девушка так похожа на мать, что здесь ее узнал бы любой».

Силия чувствовала, что горящие глаза цыганки сверлят ее. Девушка замерла. Ей казалось, что Альзена проникает в тайные закоулки ее души, узнает о скрытых опасениях и страхах, открывает какие-то глубоко запрятанные в подсознании воспоминания.

Силию неудержимо тянуло к цыганке.

— Сюда, сюда! Дайте отдых своим лошадям и взгляните на наших. У нас появилось несколько жеребцов из Испании — прекрасные экземпляры! Хотите, юные леди, я погадаю вам на картах? Даром. Интуиция подсказывает мне, что сегодня нужно давать советы тем, кто в них больше всего нуждается. Но кто же это из вас? Поживем — увидим. Не стану говорить много — только предостерегу и направлю. Вам леди, всем трем, раз уж вы пожаловали в цыганский табор. Сюда!

Не оставляло сомнений, что Альзена — главная в таборе, и Силия не видела возможности отказать ей.

— Мы должны согласиться, — прошептала Дженнифер. — Это большая честь.

— Мне не хочется знать свое будущее, — возразила Силия. — Пусть оно будет неожиданным.

Но Альзена проявила решительность:

— Ты одна из нас. Цыганка. Пора узнать, чего нельзя изменить в твоем прошлом. Следуй за мной, девочка. Судьбу не обманешь. Карты все скажут, если не хочешь слушать меня.

Завороженной и испуганной Силии казалось, что она перенеслась в другое время и место и перестала быть собой. Какой-то странный паралич воли не позволил ей ни воспротивиться Альзене, ни усомниться в ее предсказаниях.

Оставалось одно — подчиниться.

— Пошли! — сказала цыганка, и Силия последовала за ней в кибитку, похожую внутри на темную, прохладную пещеру, впрочем, просторную и даже по-восточному роскошную. За занавесом лежали груды подушек, в пышных и пестрых домотканых ковриках утопали ноги. Над головой покачивалась медная лампа, а под ней, на овальном столике, красовался хрустальный шар на подставке из украшенного серебром розового дерева.

Воздух был напоен благовониями, смутно напоминавшими Силии о чем-то.

После яркого солнечного света девушка с трудом привыкала к полумраку.

— Садись, дитя мое. Прямо напротив меня. Так, чтобы я могла тебя видеть.

Там, куда указала цыганка, лежала огромная подушка. Силия села на нее и скрестила ноги так, словно сызмала привыкла к этому.

— Хорошо. А теперь скажи, тебе говорили, что ты похожа на мать? Интересно, что ты взяла от нее, а что — от бедного заблудшего отца, который так хорошо разбирался в жизни, но не сумел разобраться в жене. Ну ладно, сейчас увидим. Я погадаю тебе на цыганских картах Таро. Не бойся, девочка, тебе ничего не грозит. Ты одна из нас — помни об этом всегда.

Силию поразило, что Альзена произнесла все это с таким чувством, и она порывисто подалась вперед:

— Не понимаю… Я многого не могу припомнить, но мне никто не рассказывал о маме. Тетя Гертруда ее только ругает и порицает. Однако… я не хочу знать своего будущего. Расскажите мне, какой была моя мама.

Силия встретила пронзительный взгляд цыганки, но не испытала ни страха, ни трепета. Альзена поняла, что должна оберегать и пестовать это юное существо, эту девушку, удивительно похожую на Марианну и вместе с тем отличавшуюся от нее. Ведь та поставила на карту все ради любви к мужчине — и проиграла.

Нет, такое не должно повториться — во всяком случае, с этой девочкой, молодой и неопытной. В ней таилась необычайная сила, но она не подозревала об этом, не умела использовать эту силу, пока ее не научили владеть этим даром.

А между тем эта сила, если ее неразумно направить, приведет к самым пагубным последствиям. Но как рассказать обо всем ребенку?

— Значит, ты хочешь знать все — все сразу? Нет, так не пойдет. Тебе с этим не справиться. Жизнь нелегко расстается со своими тайнами, не любит поверять их тем, кто хочет немедленно получить ответы. Карты лишь намекают на то, что может произойти с тобой в будущем, учитывая твои нынешние обстоятельства.

Альзена сосредоточилась, заставив работать свой мистический третий глаз. Это был метод йогов, распространенный в Индии. Цыгане, выходцы из Индии, освоили этот метод. Альзена тоже умела сконцентрировать внутреннюю силу и от всего отстраниться.

— Вижу, ты не понимаешь. Но не смущайся. Просто сосредоточься и слушай.

Но почему, почему? Силию разочаровало, что Альзена не отвечает на ее вопросы.

Она не сознавала, что цыганка подвергала испытанию ее волю. Их глаза встретились, и кулаки Силии так крепко сжались, что ей с трудом удалось распрямить пальцы, опустить плечи и таким образом ослабить растущее внутри напряжение.

— Мою мать звали Марианной. — Девушке казалось, что она овладела собой. — Что ты можешь о ней рассказать? Зачем привела меня сюда? Неужели только для того, чтобы мучить и играть моими чувствами? Если так, значит, у тебя есть причина ненавидеть ее или меня. Кажется, все ее ненавидели. Но почему, почему?

— Ты еще спрашиваешь! — Глаза цыганки сверкнули как молнии. — Потому что ей завидовали. И особенно те, чьи мужчины уходили к другим, обладающим душевной теплотой и бесхитростностью. Поэтому такие холодные женщины, как леди Гертруда, ненавидели ее, старались вытравить из тебя дух Марианны, заставить стыдиться своей матери. Нам даровано более глубокое знание жизни, чем им. И они нас боятся, потому что отличны от нас, не постигают нашего знания. Им проще считать цыган плохими людьми — ворами, преступниками или обманщиками и безнравственными прорицателями. Они не видят в нас Человека. Но, к сожалению, девочка, кое-что не в состоянии понять и самые мудрые из нас.

В Силии закипал гнев. Цыганка несет чушь, чтобы уклониться от ответа! Яснее ясного, она лишь теряет время: Альзене нечего ей сказать.

Силия хотела подняться, но Альзена схватила ее за руку:

— Подожди. Сначала я погадаю тебе на картах. Это очень важно. Только тогда я узнаю, как тебе помочь. Сиди смирно и не противься разумом. Я бесконечно сильнее и мудрее тебя, поэтому и стала вождем племени. Лучше слушай, если действительно хочешь что-то понять. Договорились? Решай: желаешь ли ты уйти и присоединиться к своим друзьям или готова встретиться лицом к лицу с правдой?

Силию приковал к себе темный, пристальный взгляд Альзены. Все мысли до единой внезапно покинули ее. Девушка пришла в полное смятение.

— Ха! — фыркнула Альзена, заметив это, и достала потрепанную колоду карт из небольшой шкатулки. — Ты никогда не видела настоящих цыганских карт Таро? Этими я гадаю только для своих, а не для тех, кто приходит со стороны узнать будущее.

Правдивые карты. Но чтобы они сказали истину, нужно освободить разум от сомнений и страхов. Теперь слушай: ты ищешь знаний и силы независимо от того, причинят они тебе боль или нет. Поэтому сосредоточься на моих словах и на том, что хочешь узнать. Коснись карт кончиками пальцев, прежде чем стасуешь. Думай только над вопросами и ответами, которые хочешь найти.

Альзена словно напевала, и от этого Силию клонило в сон.

— Ты — цыганка. Кое-что тебе уже известно, но это спрятано глубоко в тебе. Если ты пока не готова узнать все, потому что это слишком болезненно, я избавлю тебя от этого. А теперь мы вместе отправимся за истинным знанием — ты и я. И поведут нас карты. Посмотрим, как они лягут.

Старая цыганка говорила на многих языках, даже на санскрите. Но, к своему удивлению, Силия понимала ее.

Аромат благовоний сгущался. Силия, ни разу в жизни не державшая в руке колоды карт, почему-то сразу догадалась, как обращаться с ними.

Ее карта находилась в середине — она это чувствовала. Девушка стасовала колоду и разделила ее надвое, как учила Альзена.

Затем старая цыганка разложила листы так, что карта Силии оказалась в середине. Девушка вдруг ощутила неизбежность происходящего.

Чему быть…

«Нет, — отчаянно думала она, пока Альзена располагала карты. — Можно изменить все, если чувствовать в себе силу. Не все ли равно, что предсказывают карты».

Так что же ее интересует больше всего?

Цейлон? Ну да… Цейлон — то место, где она родилась.

Силия сосредоточилась: «Вернусь ли я туда когда-нибудь снова? Востребую ли свое наследство?

Выйду ли замуж за Рональда, и будем ли мы счастливы вместе?

Удастся ли мне забыть Гранта?»

Глава 18

Тьма сгущалась — опасность становилась все явственнее. Лицо Альзены покрылось потом, капли скатывались между грудей, по бокам.

Как предостеречь Силию? Ведь она недоверчива, любопытна и вместе с тем неопытна.

Это оказалось куда труднее, чем предполагала цыганка. А Силия смотрела на нее выжидательно и нетерпеливо, желая узнать то, что не была готова услышать.

Все складывалось точно так, как однажды, давным-давно, когда Альзена, еще не старая, раскладывала карты для матери этой девочки — Марианны. Только Марианна не обратила внимания на предостережения, считая, что сама способна управлять своей судьбой и будущим.

Много ли можно сказать ее дочери?

— Ну что говорят карты? Что-то о моей матери? Вы ведь знали ее?

Альзена вздохнула:

— Да, я знавала твою мать. В Испании. Гадала ей на картах и предостерегала… советовала не совершать импульсивных поступков. Но она проявила упрямство и пошла своей дорогой.

— И что же?

— Закончила жизнь несчастной, вдали от своего народа! Ты сама это знаешь. Ты хорошо представляешь свою мать?

— Плохо. Разрозненные воспоминания, а в целом все смазано. Помню, меня часто оставляли со слугами, а мать с отцом уходили. Но вдруг это прекратилось, и я решила, что ей очень одиноко. Но какая она была, не помню. Я слышала, будто мать до того, как вышла замуж за моего отца, была цыганской танцовщицей, и довольно знаменитой. Снискала успех на многих сценах Европы. Я всегда хотела танцевать, как она, и чтобы мною так же восхищались.

— Восхищались иноплеменники вроде твоей недоброжелательной тети Гертруды? Остерегайся своих желаний, маленькая гитана! Быть может, безопаснее укрыться в мире чужаков?