Барбара Картленд - Невеста поневоле

«Какими мы бываем чувствительными в молодости», — подумал Хьюго. Он прогнал мысли об Анастасии, сейчас весь мир сосредоточился для него в Камилле, и только о ней он думал, поднимаясь по лестнице и идя по пустынному коридору в свою спальню.

Задумавшись, он открыл дверь. Знакомый аромат духов, стоявший в воздухе, вывел его из задумчивости. Он постоял у двери, затем увидел, что у кровати горит одна свеча. Ее тусклый свет тем не менее освещал кровать с пологом.

Он вспомнил, что велел Харпену не ждать его, а значит, тот не оставил бы горящую свечу, так как считал это опасным. К тому же он слишком хорошо помнил этот запах духов. Хьюго тихо прошел в комнату.

Как он и ожидал, это была Анастасия. Она лежала, разметав по подушкам свои иссиня-черные волосы.

Видно, она ждала его, но в конце концов уснула.

Двигаясь почти бесшумно, Хьюго вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Он вспомнил, что одна спальня была не занята. Именно там он ждал, пока Камилла оденется. Утром он скажет, что так напился, что забыл, где должен спать.

«Возможно, я отступаю перед врагом, — подумал он, — но иногда открытое столкновение преждевременно, и его лучше избежать».

Зайдя в пустую комнату, он отодвинул шторы и открыл окно. Бледный лунный свет, который недавно мерцал на волосах Камиллы, тихо освещал комнату. Хьюго разделся и лег в постель. Он сомневался, что сможет заснуть. Ему хотелось вспоминать удивительные глаза Камиллы, таившие в себе нежность и страсть. Она сказала: «Я люблю вас», и он в один миг познал, что такое счастье.

Камилла тоже не спала. Она лежала и вновь и вновь представляла себе его лицо. Спустя какое-то время она встала, разделась и повесила платье на кресло, туда, где оно и лежало до ночной прогулки.

Затем она снова легла, и вновь его образ завладел ее мыслями. Слова, что он сказал ей, навсегда запечатлелись в ее сердце. Ее давнишние мечты, наконец, сбылись. Он любит ее.

«Любимый мой, любимый», — шептала она, словно он мог услышать ее.

Должно быть, она все-таки заснула, потому что, когда Роза пришла будить ее, она с трудом вспомнила, где находится.

.

— Сегодня мы рано выезжаем, мисс, — проговорила Роза. — До границы еще ехать и ехать. Вас будут сопровождать гвардейцы. Представьте себе, королевские почести!

Камилла вылезла из постели и подошла к умывальнику.

— Думаю, что они поднимут ужасную пыль, — пренебрежительно бросила она, — и я являюсь в Мельденштейн с черным лицом. Как это будет красиво!

— Я думаю, они постараются не пылить, — решила приободрить ее Роза. — Баронесса сказала, что вы должны надеть один из лучших туалетов и бриллиантовое колье, которое прислал вам принц.

— Нет, — резко ответила Камилла, не подумав. — Нет, я не стану его надевать. — Она увидела удивление на лице Розы и добавила:

— А впрочем, какая разница? Да, конечно, я надену его.

— Его королевскому высочеству захочется увидеть на вас свой подарок, — укорила ее Роза. — Он расстроится, если подумает, что вам не понравились драгоценности.

— Надо не забыть поблагодарить его за такой великолепный подарок, — вздохнула Камилла.

Она подошла к окну и выглянула в залитый солнцем сад. Неужели всего несколько часов назад она сидела при свете луны и слушала, как Хьюго объясняется ей в любви? Может, это был всего лишь сон?

По ее телу пробежала волнующая дрожь, когда она вспомнила, как он смотрел на ее губы, как поцеловал в ладонь, а затем с болью в голосе сказал, что не осмеливается прикоснуться к ней.

Ее грезы прервала Роза:

— О, мисс, вам нельзя терять время. У нас будут неприятности, если вы заставите лошадей ждать. И что подумают в Мельденштейне?

— Хорошо, я быстро, — послушно согласилась Камилла.

«Какая разница? — подумала она про себя. — Какое ей дело до Мельденштейна?»

Она потеряла мужчину, которого любит. Он был прав, говоря, что больше никогда у них не будет возможности остаться наедине и поговорить, как они говорили на яхте, в гостинице, где ужинали без баронессы, и в саду прошлой ночью.

— Ничто не имеет значения, — сказала она себе и, не взглянув ни разу в зеркало, разрешила Розе причесать ее.

Только когда в дверь постучали, Камилла увидела, что сегодня на ней надет белый, украшенный кружевами туалет с декольте, на котором бы очень выигрышно смотрелось бриллиантовое колье. Ей на голову Роза надела чрезвычайно модную шляпку из белого крепа с изящными белыми с нежным розовым оттенком перьями. На поясе у нее была точно такая же бледно-розовая лента.

— Войдите, — проговорила она, думая, что это баронесса.

К ее удивлению, за дверью оказалась супруга господина фон Коце, главного распорядителя церемоний у маркграфа.

— Доброе утро, мисс Ламбурн, — поздоровалась фрау фон Коце, сделав реверанс. — Мой супруг интересуется, готовы ли вы к отъезду.

— Да, вполне готова, — ответила Камилла.

— Вы выглядите чудесно, — тепло заметила фрау фон Коце, но выражение ее лица оставалось печальным. — В Мельденштейне ни один туалет не сравнится с вашим.

— А я думала, что он чересчур пышный, — несколько обеспокоенно проговорила Камилла.

— Вовсе нет! — воскликнула фрау фон Коце. — Вы будете в центре внимания, и все с удовольствием станут смотреть на ваше роскошное платье.

Люди почувствовали бы разочарование, если бы ваше платье выглядело безвкусным и неизящным. Королевы и принцессы всегда должны выглядеть лучше всех, когда они появляются на публике.

Камилла хохотнула.

— Разумеется, за исключением тех случаев, когда с ними рядом находится король или принц, — заметила она. — Они всегда затмевают нас, бедных женщин.

— Вы совершенно правы, — согласилась фрау фон Коце, — и я не сомневаюсь, что его королевское высочество произведет на вас неизгладимое впечатление. Его драгоценности ослепительны.

— Верю вам на слово, — улыбнулась Камилла.

В душе она думала, что принц окажется высокомерным и напыщенным. Правда, папа уверял ее, что в Мельденштейне к этикету относятся проще, чем в других странах, но для Камиллы королевский двор означал всего лишь золотую клетку. Скоро дверца за ней захлопнется, и она уже никогда не вырвется на волю.

Она вспомнила, как когда-то в одиночестве скакала верхом по полям и лугам в родной Англии, как они с Гервесом купались без разрешения в озере, как она лазила по деревьям, как убегала от гувернантки в лес. Тогда она чувствовала себя счастливой. Теперь со свободой и шалостями покончено. Ее заточат во дворце, она никуда не сможет выйти одна, она будет фактически жить в тюрьме.

— Вы выглядите как настоящая принцесса, мисс, — проговорила Роза. — Вам не хватает лишь короны.

Камилла невесело засмеялась.

— Еще одни кандалы. Роза, — вырвалось у нее. — Не сомневаюсь, что скоро меня закуют в них.

Только заметив испуганное выражение лица фрау фон Коце, она поняла, что сказала бестактность.

— Простите, — спохватилась она. — Я неудачно пошутила.

— Я сообщу мужу, что вы готовы, — церемонно проговорила фрау фон Коце.

Она сделала реверанс и вышла из комнаты. Камилла с минуту постояла, словно собираясь с силами, и двинулась к двери. У нее было ощущение, что она идет на гильотину.

По утрам баронесса обычно заходила к Камилле, чтобы узнать, не нужно ли ей чего, или обсудить какие-то вопросы перед поездкой. Сегодня ее почему-то не было, что очень удивило девушку. «Скорее всего, она устала и плохо себя чувствует», — подумала Камилла. Но не успела она выйти в коридор, как увидела, что баронесса спешит ей навстречу.

По ее виду Камилла поняла, что та чрезвычайно взволнована.

— Мисс Ламбурн, я должна срочно поговорить с вами с глазу на глаз, — тяжело дыша, проговорила она.

— Разумеется, — согласилась Камилла. — Пройдемте в мою спальню. Я отошлю Розу.

— Незачем, — ответила баронесса. — Мы сможем поговорить в вашем будуаре.

Она открыла дверь рядом со спальней, и Камилла вошла в чудесную маленькую гостиную, о существовании которой девушка и не подозревала.

Комнату украшали корзины с цветами. Будуар явно предназначался для невесты принца. Камилла искренне пожалела, что не обнаружила его раньше.

Баронесса закрыла дверь. В платье из бледно-лилового шелка, отделанного кружевами, она выглядела сегодня очень элегантно. На ее шляпке колыхались перья, а на руки она надела длинные изысканные перчатки.

— Я глубоко расстроена, мисс Ламбурн, — начала баронесса. Судя по ее виду, так оно и было.

— Что случилось? — спросила Камилла.

— Меня вызвал маркграф и сообщил, причем сказал это возмущенным тоном, что вчера, после того как я легла спать, вы были в саду наедине с капитаном Чеверли.

Слова баронессы явились полной неожиданностью для Камиллы, но ей все же удалось сохранить самообладание и не выдать ужаса, охватившего ее.

— Да, мы прошлись по саду, — холодно произнесла она, — и что в этом дурного?

— Дурного? — переспросила баронесса. — Я не утверждаю, что вы вели себя дурно, мисс Ламбурн, но считаю чрезвычайно неблагоразумным подобное поведение в вашем положении и накануне приезда в Мельденштейн. Разумеется, мне следовало бы сопровождать вас, и я виню прежде всего себя, но я видела, как вы поднимались по лестнице, и не сомневалась, что вы идете спать.

— Именно это я и собиралась сделать, — заверила ее Камилла, — я уже пожелала вам спокойной ночи, но у меня разболелась голова, и я вышла поискать лавандовую воду.

— Мне нет оправдания, — огорчилась баронесса. — Я должна была зайти к вам в комнату и поинтересоваться, не нужна ли вам моя помощь. Но, честно говоря, мисс Ламбурн, я все еще чувствовала недомогание и обрадовалась, что можно удалиться из душного и шумного салона.

— Вы ни в чем не виноваты, — мягко успокоила ее Камилла. — Когда головная боль немного утихла, мне захотелось выйти на свежий воздух, и капитан Чеверли любезно показал мне, как пройти в сад. Не вижу в этом ничего предосудительного.

— Маркграф всегда любил делать много шума из ничего, — заметила баронесса. — Как только он очутится в Мельденштейне, он сразу же донесет эту историю до ушей принцессы. Она разгневается на меня за то, что я так пренебрегла своими обязанностями. Меня могут удалить от двора и лишить должности фрейлины ее высочества. Если это произойдет, я умру! Честное слово, мисс Ламбурн, мне незачем будет жить.

Глаза баронессы наполнились слезами, и она трагическим жестом приложила к ним платок.

— Прошу вас, не волнуйтесь, — попыталась успокоить ее Камилла. — Обещаю рассказать принцессе, как я вам благодарна за заботу и внимание ко мне во время нашего путешествия. Что касается вчерашнего случая, то уверена, принцесса поверит скорее мне, чем маркграфу.

— Сомневаюсь, — отозвалась баронесса плачевным тоном. — О, мисс Ламбурн, как вы только могли совершить такой вольный поступок — и именно в этом дворце?

— Не понимаю, какое маркграфу дело до того, что я пожелала поговорить со своим соотечественником, который сопровождает меня по просьбе ее высочества.

Баронесса покачала головой.

— Ах, дорогая, вы так юны, доверчивы и невинны! Вы не представляете, какими недоброжелательными могут быть придворные. Они усмотрят дурное в любом поступке, услышат его в любом слове. Как я корю себя за то, что недоглядела и позволила вам совершить эту, с вашей точки зрения, обычную прогулку, которую любители скандалов обязательно не правильно истолкуют.

— Но почему маркграф стремится раздуть скандал?

Баронесса махнула рукой.

— Он всегда завидовал Мельденштейну. А сейчас, после поражения Наполеона, в любой стране на континенте посчитали бы брак своего принца с англичанкой выгодным союзом.

Камилла улыбнулась:

— Я ощущаю себя очень важной персоной.

Но баронесса не ответила на ее улыбку.

— Завтра все монархи Европы, прибывшие на свадьбу, будут завидовать Гедвигу и ревновать вас к нему. Дело не только в том, что вы — англичанка.

Вы еще и очень красивы.

Внезапно Камилле пришла в голову мысль.

— Послушайте! — воскликнула она. — Если я на самом деле такая важная особа или стану ею, как только на моем пальце окажется обручальное кольцо, я распутаю этот клубок. Попросите капитана Чеверли немедленно прийти ко мне.

Баронесса пришла в ужас.

— Я не осмелюсь сделать этого! — вскричала она. — Как вам могло прийти такое в голову? В данной ситуации вам неприлично оставаться с ним наедине.

Камилла вздернула свой маленький подбородок.

— Мое слово имеет какой-то вес или нет? Я желаю говорить с капитаном Чеверли, а маркграф пусть думает, что хочет. Он просто злобный старый болтун, и я не могу больше смотреть, как вы расстраиваетесь из-за него.

— Дорогая, умоляю вас, подумайте в другой раз прежде, чем решите нарушить какие-то условности, — взмолилась баронесса.