Лейтенант неожиданно вцепился пальцами в ее волосы, и Анни закрыла глаза от боли. К горлу подходила тошнота. Сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.

— Проклятая сучка, — прошипел Ковингтон, нагибаясь к ней. Она учуяла запах безумия в его дыхании и поте, и ее охватил ужас, когда он вдвинул колено между ее ног. — Если бы ты держала на запоре свой маленький ротик… — Он оторвал кинжал от ее горла и провел им по ее бровям и вдоль носа. — Но нет. Ты не могла. Не хотела? А теперь, благодаря тебе, я на всю жизнь стал преступником, и все двери будут закрываться перед моим носом.

Анни боролась, но не с Джереми Ковингтоном, а с собственным страхом и, не сводя с него глаз, ждала.

Все еще зажимая ей рот рукой, Ковингтон кончиком ножа обвел сначала одну грудь, потом другую. Даже через плотную ткань ночной рубашки Анни чувствовала смертоносную остроту стали, и едва не сходила с ума от страха.

Скажи, что мне делать, молча молила она Бога. Я не хочу умирать.

Ковингтон опять приставил нож ей к горлу и почти сел на нее.

— Я сейчас ненадолго отниму руку от твоего рта, — с ужасающей рассудительностью проговорил он. — Но предупреждаю тебя, Анни. Стоит тебе закричать, и я всажу кинжал прямо в твою нежную шейку. — Он покачал головой, сочувственно цокая языком. — Какой будет удар для бедного Рафаэля, когда он найдет свою возлюбленную американочку в луже крови.

Анни собрала все свое мужество. Рафаэль, взывала она из глубины своей души. Помоги мне! Но, когда Ковингтон отодвинул руку, она не закричала.

— Не делайте этого, лейтенант, — сказала она так спокойно, что сама себе удивилась, ведь в душе она вопила что было мочи. — Будет еще хуже. Вы станете убийцей. Какие же тогда двери откроются для вас?

Анни слишком поздно поняла, что сделала ошибку, обращаясь к его разуму. Даже в темноте она увидела, как исказилось лицо Ковингтона и напряглось его тело, прижимавшееся к ней. Вцепившись обеими руками в рукоятку кинжала, он высоко поднял его и вот-вот обрушил бы его на нее, но вдруг захрипел, и Анни увидела торчащее из его груди острие рапиры.

Она в ужасе смотрела на багровое пятно, расплывающееся вокруг маленькой раны, на Ковингтона, пораженного мгновенным смертельным ударом… Кинжал выпал у него из рук, едва не задев Анни.

Пронзительно закричав, как обезумевшая от страха кошка, Анни столкнула с себя лейтенанта. Он тяжело повалился на пол. Рядом с кроватью, бессмысленно глядя перед собой, стояла Фелиция Ковингтон в простом коричневом балахоне с капюшоном. Она все еще судорожно сжимала пальцы вытянутых рук, словно держала рапиру, которая торчала теперь из спины брата.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалось множество людей. Анни видела Федру, Чандлера, Люсиана, но не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Но едва на пороге появился полуодетый Рафаэль со встрепанными волосами, плотина прорвалась, и она зашлась в вопле, перешедшем в отчаянные рыдания.

Принц взлетел на возвышение и подхватил сотрясавшуюся в рыданиях Анни на руки. Она прижалась к нему, никого не стесняясь, и это быстро ее успокоило, не хуже доброго глотка виски.

Из-за плеча Рафаэля Анни видела, как Люсиан наклонился над телом Ковингтона.

— Господи Иисусе, — прохрипел он, прежде чем поднять взгляд на несчастную Фелицию, которая за все время ни разу не шелохнулась. — Она убила его.

Когда Рафаэль заговорил, Анни услышала в его голосе печаль, и поняла, что он оплакивает не Джереми Ковингтона, а его убийцу.

— Барретт, — грубовато приказал он, по-прежнему крепко прижимая к себе Анни, — отведи мисс Ковингтон в надежное место и проследи, чтобы за ней присмотрели.

Только тут Фелиция опустила руки. Она ангельски улыбнулась Рафаэлю и ни слова не сказала, когда Барретт обнял ее за талию и повел вниз по ступенькам.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— С мисс Треваррен все в порядке? — тихо спросил Барретт, встретив Рафаэля у двери кабинета через час после событий в спальне Анни.

Рафаэль кивнул. Он отнес Анни в свои покои, где Кэтлин дала ей сильное снотворное. Только после того, как Анни уснула, он позволил себе уйти от нее, хотя часть его души осталась с ней.

— Что ты узнал? — обратился он к Барретту. — Это Фелиция освободила Джереми?

Барретт вздохнул и привалился спиной к каменной стене, скрестив руки на груди.

— Да, — подтвердил он. — Она пробралась в замок несколько дней назад, спала в одной из пустующих комнат и ела вместе с крестьянами.

Рафаэль провел рукой по волосам, вспомнив закутанного в плащ человека, которого он заметил в большом зале в день выбора присяжных. До сих пор он не сомневался, что Фелиция во Франции. Значит, она вернулась. Вполне возможно, конечно, что она и не уезжала из Бавии, а переоделась крестьянкой и вошла в замок вместе с беженцами.

— Как ей, черт возьми, удалось обвести вокруг пальца твоих людей?

— Боюсь, это было нетрудно, — печально ответил Барретт. — Она, должно быть, прошла мимо них, когда они спали, сняла ключ со стены и освободила Ковингтона. А он отпер остальные камеры.

Рафаэль на мгновение закрыл глаза.

— Остальные схвачены?

— Большинство никуда не девалось… Это они не позволили Ковингтону убить стражников.

— Большинство, — повторил Рафаэль.

— Питер Мэтленд скрылся. Мои люди ищут его.

Рафаэль выругался и нехотя взялся за ручку двери. В кабинете его ждала Фелиция.

— Надо с этим закончить, — пробормотал он.

Фелиция сидела у камина в плетеном кресле и держала в руке бокал вина. На ее милом лице была печать безумия. Увидев Рафаэля, она улыбнулась.

— Здравствуйте, ваше высочество.

В душе Рафаэлю хотелось оплакать ее, но он держал себя в руках. В какой-то степени он сам довел ее до теперешнего состояния, отказавшись помиловать ее любимого брата, и, хотя он не жалел о своем решении, он решил во что бы то ни стало облегчить ее положение.

Он подошел к ее креслу, и она протянула ему руку, будто принимая гостя к чаю. Рафаэль нагнулся и поцеловал ей руку.

— Здравствуйте, Фелиция.

Не выпуская ее руки, он склонился над ней.

— Что случилось ночью? — ласково спросил он.

Она одарила его светлой и бессмысленной улыбкой.

— Я спасла брата от виселицы. — Улыбка погасла. — Но потом я убила его. Я не могла допустить, чтобы он обидел Анни. Мы так не договаривались.

Рафаэль коснулся ее прекрасных мягких волос.

— Ну, конечно. Вы ведь не хотели причинить кому-то боль, дорогая?

Карие глаза Фелиции заблестели от слез.

— Нет. Но все получилось неправильно, Рафаэль… и так ужасно. Мне жаль, что я освободила Джереми, но он так просил меня, когда я пришла повидаться с ним. Он сказал, что вы не успокоитесь, пока не повесите его или даже не четвертуете.

Ковингтона не приговорили к повешению, а пытки всякого рода были строго-настрого запрещены, но Рафаэль ничего не сказал. Состояние Фелиции не вызывало сомнений.

Рафаэль молча погладил ее по руке, переполненный противоречивыми чувствами.

— Я очень устала, — пожаловалась Фелиция, зевая. Растрепанная и раскрасневшаяся, она скорее напоминала измученного ребенка, чем женщину, только что пронзившую рапирой любимого брата. — Вы полагаете, я могу теперь пойти поспать?

— Да, — хрипло ответил Рафаэль, выпрямляясь и помогая Фелиции подняться. — Я думаю, это хорошая мысль.

Она стояла и смотрела ему в глаза.

— Я буду сидеть в темнице, Рафаэль? — спросила она, не злясь и не хитря. — Меня повесят?

Рафаэль отвел взгляд, как всегда борясь со своими чувствами.

— Нет, — сказал он. — Что бы ни случилось, вы будете в безопасности. Я обещаю.

Он посмотрел на Барретта, который правильно понял его и, подойдя, взял Фелицию за руку.

— Пойдемте, миледи.

Барретт и Рафаэль обменялись взглядами поверх светловолосой головки и, хотя они не произнесли ни слова, многое было сказано. Рафаэль не сомневался, что Барретт позаботится о Фелиции, а потом вернется с отчетом.


Когда Анни проснулась утром, она вздрогнула, вспомнив близкое дыхание смерти прошлой ночью, и тотчас ощутила слабость от принятого снотворного. Больше всего ей хотелось накрыться с головой и ни о чем не думать, но она давно знала, что прятаться от жизни бесполезно, поэтому откинула одеяло и встала.

Кэтлин, спавшая в кресле возле камина, тоже проснулась и решительно запротестовала:

— Нет, мисс, вы не можете вести себя, будто ничего не случилось. У вас было сильное потрясение.

Анни улыбнулась, поливая себе на руки теплой водой из глиняного кувшина и ища на полочке мыло и полотенце.

— Именно поэтому я должна все делать, как всегда, — возразила она. — Все равно, как если бы я упала с лошади. Что нужно делать? Быстро вскочить обратно в седло.

Лицо Кэтлин выражало покорность, хотя в глазах горел огонь.

— Но вас чуть не убили, — стояла она на своем. — Это не то же самое, что упасть с лошади.

Анни закончила с умыванием и теперь, уперев руки в бока, оглядывала комнату, в которой провела ночь.

— Кажется, здесь нет моей одежды. Тебе не трудно, Кэтлин, принести коричневое платье и крепкие ботинки?

Кэтлин колебалась всего лишь мгновение.

— Платье в стирке, мисс, — ответила она. — На юбке было много грязи. Вспомните.

Анни поморщилась. Когда ухаживаешь за больными, хочешь — не хочешь, забудешь о платье.

— Тогда другое… Или черную габардиновую юбку и кофту с кружевными манжетами.

Кэтлин решилась не сразу.

— Хорошо, мисс, — в конце концов сказала она, тяжело вздохнув.

И тотчас исчезла.

Через полчаса, тщательно одевшись и заплетя волосы в косу, Анни, как ни в чем не бывало, спустилась в большой зал. Поскольку суд уже закончился и зал был пуст, Анни быстро пересекла его, не позволяя Кэтлин ей помочь.

Они вышли во двор и направились к часовне, когда появился Люсиан, похоже, возвращавшийся с утренней прогулки. Анни почувствовала себя неловко в его присутствии, хотя он вел себя, как всегда.

Источая радушие, Люсиан подошел к Анни и заставил ее остановиться.

— Что это? — спросил он, изогнув бровь, отчего он вдруг стал чуть-чуть похож на Рафаэля. — Леди ходит везде и всюду? И это после того как она была на волосок от смерти?

Анни, сложив руки на груди, нетерпеливо постукивала ножкой. Естественно, она не считала работу с больными развлечением, ей нужно было делать что-то полезное и одновременно отвлекающее от мыслей о лейтенанте Ковингтоне.

— Люсиан, у меня сегодня нет ни малейшего желания шутить. Пропустите меня или позвольте пригласить вас поработать с нами в часовне.

Он вздохнул и, подмелив, уступил ей.

— Боюсь, от меня будет мало толку.

Анни скользнула мимо него, Кэтлин за ней, но Люсиан последовал за ними и у дверей часовни схватил Анни за руку.

— Ради Бога, Анни, позвольте мне увезти вас отсюда, пока мы не попали в руки варваров. Неужели вы не понимаете, что происходит в стране? За стенами этого замка? Через несколько дней, может быть, через несколько часов здесь все потонет в крови!

Анни подумала, что он, вероятно, прав, но это ее почему-то не испугало. В любом случае, она не собиралась никуда уезжать из замка Сент-Джеймс одна — без Рафаэля.

— Вы знаете мой ответ, — сказала она и, выдернув руку, вошла в часовню, на ходу закатывая рукава.

Все утро Анни слышала усиливавшуюся канонаду, ожидая очередного нападения мятежников. Однако, как ни странно, на свадьбу продолжали прибывать гости.

После полудня, сидя во дворе у фонтана, Анни наконец мельком увидела Рафаэля. Он стоял на одной из крепостных стен, и Барретт, как всегда, был рядом с ним. Принц будто почувствовал ее взгляд и обернулся в ее сторону.

Слегка уязвленная тем, что он не справляется о ней, хотя был так заботлив ночью, Анни смотрела на него, не отводя глаз.

Рафаэль начал спускаться по каменной лестнице, знаком приказав Барретту остаться. Он шел к ней. Увидев его поближе, Анни заметила, какое у него дачное лицо и как он весь напряжен.

Надеясь предупредить ненужные слова, которые он мог сказать, тем более, что ее, в самом деле, беспокоила Фелиция Ковингтон, Анни выпалила:

— Что с Фелицией? Где она?

На мгновение Рафаэль еще больше помрачнел. Он провел рукой по волосам и раздраженно ответил:

— Не беспокойтесь. Я не заковываю женщин в кандалы. Она в удобной комнате, и о ней заботится служанка. Когда какой-нибудь корабль пристанет к берегу, а я очень надеюсь, что это будет один из кораблей Треваррена, Фелиция взойдет на борт и поплывет лечиться во Францию.