Джулия Бирн - Невеста Рейвенсдена

– Они всегда так поступают, если возникает необходимость.

– Да. Подозреваю, именно поэтому дедушка и был так снисходителен, когда кого-то ловили с контрабандой, – сухо произнес он. – Хотя он представлял тут Закон.

– Вы не оправдываете такую снисходительность? – спросила она, совершенно забыв, что сама носила оружие якобы против таких опасных людей, как контрабандисты.

Рейвенсден пожал плечами.

– Я могу понять, что человек, которому нужно кормить семью, занимается этим понемногу, мисс Линлей, но иногда через пролив перевозятся не только бренди или кружева. – Он пристально посмотрел на нее. – Иногда торгуют и секретной информацией.

– Вы имеете в виду… военной?

– Да.

– Трудно поверить, что кто-нибудь так поступает. – Внезапно девушка почувствовала себя неловко под его пронзительным взглядом – он словно бы ждал, что она скажет ему что-то важное.

Невдалеке на железной окантовке ступеней, по которым она в такой спешке поднималась два дня назад, вспыхнуло солнце, и помимо своей воли она снова мысленно оказалась на тропинке в лесу, где встретилась с Рейвенсденом. Что-то неуловимое в изменившейся линии его рта вдруг отчетливо напомнило ей первые слова, которые он тогда произнес.

– Так вот что вы имели в виду? – порывисто повернувшись к нему, спросила она. – Вы думали, я контрабандистка? Поэтому вы сказали – это уж слишком?

К ее полному изумлению, вопрос, казалось, смутил его. Но выражение смущения быстро сменилось озорной улыбкой.

– Должен признаться вам кое в чем, мисс Линлей, – начал он. – Боюсь, я посчитал вас похожей на прочих здешних барышень. Сказать по правде, – продолжал он уже с извиняющейся улыбкой, – я живу тут как в осаде. «Невесты» донимают. Мисс Смисби, якобы подвернувшая ногу, была последней. А перед этим то терялись щенки, то появлялись невидимые разбойники. Не хочу и говорить об остальном, но поверьте, вполне логично было предположить, что следующей появится дама с пистолетом. По крайней мере так считал лорд Девенхэм, которого, впрочем, все это чрезвычайно забавляло.

Сара больше не могла сдерживаться. Обиженный тон, которым он произнес последние слова, окончательно доконал ее. Она уткнулась в шею лошади и весело рассмеялась.

– Я прощаю вас, милорд, – проговорила она между взрывами смеха. – Похоже, все мисс Смисби пытались познакомиться с вами. – Она подняла к нему лицо и снова, не удержавшись, прыснула – с таким ужасом он смотрел на нее.

– Господи! Вы хотите сказать, что она не одна?

– Три сестры, – Сара попыталась взять себя в руки. – На самом деле, знаете, они милые девушки. Но очень… предприимчивые.

– Господи! – произнес он снова.

– Да. История с лодыжкой – это, видимо, Леопольдина, а со щенком…

– Леопольдина?

Сара, не выдержав, снова рассмеялась.

– Миссис Смисби питает слабость к необычным именам, – пояснила она, улыбаясь. – Аверилла, наверное, придумала историю с разбойниками – она, понимаете, романтическая особа, а щенок, должно быть, принадлежит Эуфемии. Она обожает животных, что довольно нелепо, учитывая, что названа она в честь мученицы, растерзанной дикими зверями.

– Полагаю, мало надежды, что щенок вырастет достаточно большим, чтобы…

– О нет! Вы не должны так говорить, милорд. – Саре пришлось прикрыть рот рукой, чтобы снова не засмеяться. – Бедная миссис Смисби всегда старалась научить их хорошим манерам; боюсь, правда, это ей не слишком удалось. Знаете, сама она очень воспитанная женщина, вдова джентльмена, владевшего мануфактурой где-то на севере. После его смерти она продала дело и решила переехать в деревню по соседству с аристократическими поместьями.

– Ага! Попытаться выдать замуж дочерей и таким образом попасть в светское общество.

– Ну что ж, это можно понять, учитывая ее богатство, – ответила Сара, пытаясь казаться серьезной. – Никто не посмеет осудить ее за то, что она хочет найти дочерям приличные партии.

– Поверьте, мисс Линлей, я ее осуждать не собираюсь. Миссис Смисби может сделать своих дочерей хоть герцогинями, если ей хочется, только бы держала их подальше от Комберфорда.

– Представляю, как это должно раздражать вас, – понимающе сказала Сара. – Но сейчас, когда вы прожили здесь уже не одну неделю, полагаю, ажиотаж, вызванный вашим появлением, начнет постепенно спадать.

– Вы являетесь экспертом в подобных вопросах?

– Нет, конечно. – Она слегка нахмурила брови. – Если быть откровенной, сэр, я не понимаю, что заставляет большинство девиц вести себя подобным образом. Можно подумать, что выйти замуж, пусть и за почти незнакомого человека, единственный путь для образованной девушки.

– Из ваших слов можно заключить, что сами вы, мисс Линлей, не стали бы охотиться на герцога.

Сару даже передернуло.

– Никогда!

– Вы предпочитаете не выезжать на лондонский сезон?

– Я совершенно счастлива в деревне, ваша светлость.

– Значит, как бы это сказать, радости брака не прельщают вас?

– Совершенно верно, – холодно ответила она. – Оказаться запертой, отданной на милость мужчине на всю жизнь…

– Ну, не кажется ли вам, что вы становитесь слишком мелодраматичной? – спросил он мягко.

Сара покраснела и быстро отвернулась, вдруг осознав неуместность своей искренности. Боже, что на нее нашло? Она даже припомнить не могла, когда в последний раз была так откровенна с мужчиной.

– Но я не совсем понимаю, – проговорила она, сознательно проигнорировав его последнее замечание, – каким образом, угрожая пистолетом, я могла заставить вас жениться на себе? Если вы действительно опасались этого.

Он слабо улыбнулся.

– Мисс Линлей, совершенно ясно, что вы даже понятия не имеете, как далеко могут зайти некоторые дамы. Мы были совершенно одни в лесу. Раз уж представилась такая возможность, единственное, что вам надо было сделать, – это немного разорвать на себе одежду и обвинить меня в том, что я, назначив вам свидание, попытался соблазнить вас или еще что-нибудь похуже, а потом с криком прибежать к дяде и сказать, что вас скомпрометировали. Он помчался бы в Комберфорд, возможно вооружившись дробовиком, требовать, чтобы я на вас женился.

Сара услышала только одно.

– Еще что-нибудь похуже? – прошептала она.

Он прямо поглядел ей в глаза.

– Случалось, и не раз, мисс Линлей, что женщина получала мужа, обвинив мужчину в том, что он ее изнасиловал.

Сара застыла в седле, глядя на Рейвенсдена невидящими глазами, рот судорожно ловил воздух, никак не проходивший в легкие из-за сжавшей горло судороги. Секундой позже девушку охватила крупная дрожь, как будто ее окунули в ледяную воду, потом снова бросило в жар.

– Мисс Линлей! Сара! – Рейвенсден схватил ее за руку. Потянув поводья, он остановил лошадей и обхватил девушку за талию.

Сара решила, что он намеревается пересадить ее на свою лошадь, и невероятным усилием воли попыталась привести себя в чувство.

– Нет! Отпустите меня!

– Отпущу, как только вам станет лучше, – проговорил он спокойно, игнорируя ее отчаянные попытки вырваться. – Успокойтесь. Вы же знаете, я не причиню вам зла. Да ведь мы и не одни, Фиггинс сейчас догонит нас.

Он был прав. Оставив попытки сопротивления, Сара подчинилась, сообразив, что Рейвенсден просто боится, что она потеряет сознание и упадет. Дрожь постепенно оставляла ее тело, но страшные видения все еще беспорядочно метались в мозгу.

– Как вы могли? Как вы могли такое сказать? Ни одна женщина никогда… Это же мужчины, сами они… Вы что думаете, мужчины никогда не совершают этого… для того, чтобы заполучить жену?

– Тише, – прошептал он. – Не пытайтесь говорить. – Одной рукой он нежно привлек ее к своему плечу, а другой снял с нее шляпку.

И она позволила ему! Как можно, в полубеспамятстве поразилась Сара. Он сказал такую ужасную вещь! Такое непростительное оскорбление, а она отдыхает на его плече, чувствуя, как тепло его тела проникает в нее, постепенно возвращая ей силы.

– Ну вот, так лучше, – убаюкивал низкий, бархатный голос. – Дышите глубже. Все скоро пройдет. А, вот и Фиггинс. – Его тон изменился, и Сара почувствовала, что он оглядывается. – У мисс Линлей неожиданно закружилась голова. Поезжайте вперед и предупредите ее домашних.

– Нет. – Сара подняла голову, бессознательно сжав руку Рейвенсдена. – Не надо беспокоить дядю Джаспера. Мне лучше. Действительно лучше и…

– Да вы белее мела, – пробормотал Рейвенсден, посмотрев на нее. Но не стал настаивать и махнул рукой, давая понять слуге, чтобы тот ехал вперед. Фиггинс кивнул.

– За конюшнями Гранжа есть ворота, которые выходят прямо в поле, – сказал он. – Я подожду там, милорд.

Сара удивилась:

– Откуда он знает?

– Понятия не имею. Может, иногда ездит по этой дороге, когда прогуливает лошадей.

– Но это же частная…

– Это не имеет значения, – нетерпеливо прервал ее Рейвенсден. – Сара…

Звук ее имени с ошеломляющей быстротой вернул девушку на землю. Сара в изумлении уставилась сначала на Рейвенсдена, а затем на свою руку, все еще обнимающую его. В тот же миг, ужаснувшись тому, что он продолжает прижимать ее к себе, девушка начала вырываться с такой силой, что чуть не вылетела из седла.

От ее резкого движения лошади, которые до этого момента послушно стояли рядом, вскинули головы. Медок нервно дернулась и едва не встала на дыбы, а вороной Рейвенсдена коротко заржал и попытался броситься в сторону, но был одним движением приведен в покорность. Рейвенсден прикрикнул на жеребца и, поймав уздечку, успокоил кобылу.

– С вами все в порядке? – довольно грубо воскликнул он.

Чувствуя себя полной идиоткой, Сара выпалила в ответ также резко:

– Конечно, в порядке.

На самом деле в ее словах не было ни капли правды. Она чувствовала себя ужасно, все внутри у нее дрожало, руки с трудом держали поводья. Бедняжка все на свете бы отдала, чтобы попасть домой, но у нее еле хватало сил прямо держаться в седле.

– Простите, что закричал, – проговорил Рейвенсден уже спокойнее. – Боялся, что вы не сумеете удержать лошадь.

Он отпустил уздечку и протянул ей шляпку, ярко-зеленое перо которой было повреждено во время его стремительной схватки с конем. Сара вдруг сообразила, как легко и моментально, одной рукой он справился с огромным животным. Сознание его силы привело ее в трепет. Она нахлобучила шляпку на растрепавшиеся кудри и в упор посмотрела на него.

– Мое здоровье тут ни при чем, – заявила она. – Это мое… мое чувство собственного достоинства оскорблено, милорд. Как вы посмели высказать такое низкое обвинение?

У него широко раскрылись глаза.

– Господи, я ни в чем не обвинял вас!

– Я прекрасно это понимаю и надеюсь, что вы не подозреваете меня в намерении…

– Да, можете не стараться подобрать пристойный эвфемизм, мисс Линлей. Боюсь, моя неделикатность вызывает у вас негодование. Мне остается только еще раз извиниться. Ваши участливые вопросы заставили меня поверить, что вы предпочтете искренний ответ.

Сара задохнулась от гнева:

– Это не был искренний ответ, сэр. Это было откровенное оскорбление женщин!

Рейвенсден наклонился и поймал ее яростно жестикулирующую руку.

– Нет, это не так. И я совершенно согласен с вами, что есть мужчины, пытающиеся с помощью насилия получить себе жену. Но я говорил об особом типе чрезмерно предприимчивых особ женского пола, с которыми вы, к счастью, не сталкивались.

Когда она попыталась вырвать руку, пальцы его напряглись и он прямо посмотрел ей в глаза. В ту же секунду его голос стал очень низким, мягким и на редкость серьезным:

– Мисс Линлей, когда вы попросили у меня объяснений, я не хотел так жестоко расстроить вас. Знаю, я был ужасающе прямолинеен. Пожалуйста, простите меня.

– Я… – Она не могла продолжать. Теплота и нежность его голоса доконали ее. Она готова была расплакаться и одновременно хотела продолжать обвинять его за те омерзительные слова, которые он посмел сказать. – У меня в голове не укладывается, что мы могли вообще говорить на такую тему, – наконец в явном замешательстве выдавила она.

– И неудивительно, – пробормотал Рейвенсден. – К сожалению, с нашей первой встречи я, кажется, все время расстраиваю вас и все время вынужден извиняться. – Он отпустил ее руку и указал на дорожку: – Может, поедем? Полагаю, мисс Линлей, вы хотите как можно скорее попасть домой.

Она не нашлась, что ответить, и молча поехала вслед за ним через поле по направлению к Гранжу. Медок, словно почувствовав настроение хозяйки, уныло брела по дорожке.

Сара никак не могла успокоиться. Ко всем противоречивым чувствам, бушевавшим у нее в душе, прибавилось и чувство вины. Наконец она рискнула взглянуть украдкой на Рейвенсдена, ехавшего впереди. Ее мучила совесть, что она не только не приняла его извинений, но даже не ответила ему.