— Любой человек может быть опасен. Шинид кивнула в сторону цыган:

— У меня нет ничего, чего они бы от меня хотели. Коннал усмехнулся. Она могла бы продолжить свою мысль. Да, цыганам она ничего не могла предложить, зато у нее было все то, чего хотел он. Земли. Армия. Власть. Но верно и то, что он хотел от нее большего, чем земли, армия и власть, и только сейчас он начал задумываться, имеет ли он право требовать от нее того, что хочет? Что он сделал, чтобы заслужить это право?

— Ладно, пойдем. Нас уже, верно, ждут у де Курси.

Шинид согласно кивнула, отошла от Коннала, чтобы попрощаться с цыганами, но самый высокий, тот, что сидел напротив нее у костра, вдруг обратился к Конналу:

— Кто ты такой, чтобы указывать женщине, что ей делать?

Шинид закатила глаза. Женщины должны править, тогда таких глупых разборок не будет ни между королями, ни между их подданными.

— Не надо… — начала было Шинид, но ее никто не слушал.

— Это не твое дело, — ответил Коннал цыгану через ее голову, будто Шинид здесь вовсе не было.

Цыган выхватил меч и направил острие на грудь Коннала.

— Теперь мое.

Коннал тоже вытащил меч.

— Тогда считай, что тебе не повезло, ибо она — моя женщина.

Цыганский вожак хмуро взглянул на Шинид, ожидая ее слов.

Коннал выжидающе приподнял бровь.

Шинид даже себе боялась признаться в том, что слова Коннала вызвали в ней приятный трепет, хотя она и знала, что радоваться тут нечему: на ее глазах взрослые мужчины превратились в глупых подростков. Если не статью, то умом уж точно.

— Ну что, давайте, начинайте, — раздраженно буркнула она, махнув рукой. — Режьте друг друга, колите, раз вам так хочется. Только вот повода нет.

Коннал поджал губы и покраснел. Шинид повернулась к цыгану:

— Чего вы хотите добиться, сэр? Золота у него нет. Вам нужен конь? Но он далеко, да к тому же измучен долгой ездой — бедное животное везет нас двоих.

Шинид метнула взгляд на Коннала. «Ни жизни моей, ни чести ничего не угрожает», — говорил ее взгляд. Коннал понял и опустил меч.

— Я только подумал… — начал, было цыган.

— Нет, ты ни о чем не думал! Если бы ты дал себе труд включить мозг, вы бы не грызлись сейчас, как две собаки за кость, которой нет, — рассердилась она. — Вы рычите и лаете, когда все можно решить миром. Будь моя воля, миром бы правили женщины, а мужчин надо сделать немыми!

— Леди Шинид, я получил по заслугам, — повинился цыган и убрал меч в ножны. — Думаю, на сегодня достаточно.

Коннал с трудом сдерживал смех.

— Сдается мне, читать нотации это ее любимое занятие. Шинид обиженно переводила взгляд с одного на другого. Нижняя губа ее предательски задрожала.

— Отлично, — буркнула она и пошла к лежащей у костра худой, болезненного вида женщине.

— У девушки бурный темперамент, — покачала головой цыганка, кивнув в сторону проталины, на которой только что стояла Шинид. Из оттаявшей земли пробивались ростки, и прямо на глазах распускались красные маки.

— Это верно, — согласился Коннал, любуясь цветами. Шинид склонилась над цыганкой, и Коннал вдруг остро почувствовал стыд, который испытывала цыганка, ее отчаяние и страх. И причиной этого страха был он сам. Та же волна страха исходила от всех, за исключением одного единственного мужчины, того, кто стоял рядом. Каким бы оборванным и грязным он ни был, он казался человеком, знававшим лучшие времена, образованным и знатным. И лицо его показалось Конналу знакомым. — Я рад видеть тебя, Диллон. Мужчина поскреб бороду.

— Она надеялась, ты не узнаешь меня и избавишь от стыда.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы держаться всем вместе. Всей семьей. — Коннал окинул взглядом людей у костра. — Что случилось с вами? Почему вы не в Коннахте?

— То же, что случилось с твоей матерью и твоими родными, О'Рурк. Англичане пришли.

Коннала словно с размаху ударили в солнечное сплетение. Диллон был вождем клана, союзником Магуайра и господином над всем западным Коннахтом. А сейчас он был принужден воровать и питаться тем, что может дать земля зимой. Во времена короля Генриха для того, чтобы вождя клана восстановили в правах, достаточно было принести клятву верности, такую, например, как Йен Магуайр принес отцу Коннала, Гейлену.

— Ты не стал приносить присягу Ричарду? Стоило бы. Тогда ты мог бы продолжать править, сохранив свои земли и замок.

— Англичане напали без предупреждения, и нам пришлось сражаться. Но шансов победить у нас не было. Они ворвались в замок, убили моего отца и всласть поизмывались над моей сестрой. — Диллон бросил взгляд на женщину, с которой говорила Шинид. — С тех пор она онемела. Я думал, когда они убили мою жену, что ничего хуже уже быть не может. — У Диллона дрогнул голос. — Но я ошибался.

Гнев закипел в груди Коннала.

— Ради Бога, скажи мне, кто это сделал! Я найду ублюдков и заставлю их предстать перед судом!

— Неужели? — Диллон горько усмехнулся. — Те, кто напал на нас, шли под знаменами принца Иоанна.

Коннал грязно выругался. Англия вцепилась мертвой хваткой в его страну, и хватка эта оказалась жестокой. Пендрагон пришел в ярость, но ярость его была бессильной. Только теперь он начал понимать, что пыталась донести до его сознания Шинид, когда он вернулся из Палестины. Но тогда он был глух ко всему, что выходило за рамки его долга.

— Не лезь в этот капкан, парень, — посоветовал Диллон. — Ради нас не лезь. — Диллон выразительно посмотрел на рукоять меча Коннала с красующимся на ней гербом Ричарда. — Коннал перехватил его взгляд. — Если ты решишься на это, то встанешь перед выбором.

— Я сделаю все, что смогу, Диллон. Ты должен позаботиться о своих людях, и тебе не пристало бродить, как…

— Как нищему?

— Прости, я не хотел тебя обидеть… Диллон поднял руку.

— Не надо, не проси прощения. Я знаю, во что мы превратились. Я лишь надеюсь, что по возвращении король Ричард исправит то, что натворил его братец.

— Он вернется. Подозреваю, что он уже собрал нужную сумму для выкупа.

— Выкуп? Не проще ли было отправить к братцу посла, и он привез бы все, что нужно?

Коннал брезгливо поморщился и вкратце ввел Диллона в курс дела. Он понял, что Диллону можно доверять.

— Ричард вернется и все уладит. Тебе недолго осталось влачить такое существование. Я об этом позабочусь.

— Тогда тебе надо поторопиться, верно?

— Надо. Осталось только уговорить Шинид мне не перечить.

Диллон хмыкнул.

— Шинид — и не перечить? Она всегда была упряма как черт.

— Это еще слишком мягко сказано, — пробурчал Коннал. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел на Шинид. — Я бы сказал, как тысяча чертей. Знаешь ли, моя мать неправильно меня воспитала. Женщины — мое слабое место, я не могу обращаться с ними так, как они того заслуживают. Думаю, у Шинид есть повод постоянно напоминать мне об этом. В этом, наверное, все дело.

Диллон расхохотался, и Шинид, услышав его, подняла голову и, сказав что-то напоследок женщине, направилась к мужчинам. Они с трудом сдерживали смех. Шинид подозрительно оглядела обоих насмешников.

— Отчего-то мне кажется, что это я стала для вас источником развлечения.

Мужчины проявили достаточно мудрости, чтобы оставить ее реплику без ответа.

— Брось, Шинид, — проговорил Диллон, целуя ей руку. Он видел, как расстроила ее эта встреча, как опечалилась она, узнав о незавидной судьбе клана. — Не горюй. Ты ничего не можешь изменить. — Диллон покосился на Коннала. — К тому же, мне кажется, у тебя сейчас и своих забот хватает.

Коннал при виде того, как другой мужчина целует его женщине руку, чуть не взвился от ревности. Но он справился с собой и протянул Диллону руку. Они обменялись рукопожатием, и Коннал еще раз пообещал ему помочь, ибо Ричард не простит брату тех бед, что постигли страну в его отсутствие.

Шинид помахала Диллону рукой.

— Доброго тебе пути, друг, — улыбнулась она и направилась к тому месту, где они оставили коня.

Диллон опустил взгляд на землю и увидел мешок с провизией. Он открыл его и, шепча слова благодарности, стал раздавать еду своим людям. Ему многое пришлось пережить за последние годы, но Коннал, к чести его будь, сказано, сумел помочь ему, не унизив достоинства бывшего вождя.

И еще Коннал Пендрагон оставил ему надежду, а этот дар был пощедрее остальных. Впервые за последние годы Диллон воспрянул духом.

Коннал и Шинид продирались через лес. Они были уже на полпути между дорогой и стоянкой Диллона, но вдруг Шинид остановилась, и когда Коннал уже готов был схватить ее и тащить за собой волоком, она неожиданно нагнулась и достала из-под снега пучок травы и цветов, почти прозрачных от мороза. Она опустилась на колени, прямо на снег, и распахнула плащ, прикрыв им землю вокруг себя.

Коннал мгновенно понял, что она собирается сделать.

— Не надо, Шинид!

Она оглянулась и обожгла его взглядом.

— Не могу оставить их в беде. Как могу я называться другом, если в моих силах им помочь, , а я этого не сделаю?

— Опять будешь колдовать? Чары напускать? Шинид взглянула на него так, как смотрят на назойливую муху.

— Временами, Коннал, ты меня просто удивляешь. Я не собираюсь превращать их в волков, чтобы им было легче прокормиться в лесу, или еще в кого-нибудь. Я просто попрошу природу отнестись к ним с состраданием, вот и все!

Шинид отвернулась, достала что-то из-под снега и подняла это на ладонях к небу. Трава и замерзшие цветы засветились у нее в руках, а вокруг нее возникло легкое свечение. Коннал смотрел на ее лицо, обращенное к небесам. Капюшон упал, и волосы огненным водопадом заструились до земли.

— Господин Солнце, госпожа Луна, придите ко мне, дайте мне свое благословение, дайте мне силу творить добро.

Свечение вокруг нее стало ярче, теперь уже светился не только воздух, но и ее кожа. Золотое сияние от ее пальцев устремилось к небесам. Шатер из призрачного света опустился на сгрудившихся возле далекого костра несчастных.

— Господин и госпожа Солнце и Луна, я призываю вас проснуться. Я прошу вас дать мне силу преображения ради этих бедных людей. Дар принимаю от них, дар отдаю втройне. Позвольте Диллону увидеть оленя, чтобы он мог накормить своих людей. Пусть соки жизни поднимутся выше, пусть напоят землю и дадут ей жизнь. Дайте этим людям тепло, и пусть лесные звери дадут им тепло своего меха, чтобы госпожа Зима не заморозила этих людей насмерть. — Ее дыхание участилось, свет стал ослепительно ярким. — Так сказано, так тому и быть!

Свет радужными лентами полился на беженцев. Шинид опустила руки и медленно побрела прочь.

Коннал подбежал к ней, подхватил ее на руки. Она откинула голову, и он увидел, что она улыбается. Счастливой и ясной улыбкой. Он осторожно убрал прядь волос с ее лица и провел ладонью по нежной щеке. Кожа ее была шелковистой и прохладной.

— Ты не больна, девочка? Скажи, рана все еще беспокоит тебя?

— Нет, но мне кажется, я все еще немного слаба. Коннал не удовлетворился ее ответом. Он распахнул плащ, чтобы взглянуть на рану. Рана затянулась. Шинид выздоравливала быстрее, чем он ожидал. Чем вообще это казалось возможным.

Она заметила его обескураженный взгляд, взяла его руку и перевернула ладонью вверх, показав на серповидный шрам. Шрам на его ладони стал тонким, почти незаметным. Она прижала его ладонь к своему плечу, и тепло от его прикосновения проникло в ее рану. Коннал вздрогнул, рука от плеча до ладони загудела, как будто кровь резко хлынула по венам.

— Знай, что это всегда было в тебе, Коннал, — тихо произнесла она. — Я не могу дать тебе эту силу, как не могу и отнять ее. Только ты один способен познать скрытые в тебе тайны.

— Шинид, я не хочу…

— Неужели ты думаешь, что, когда сотни мужчин искали моей руки, но не моего сердца, я не хотела быть такой, как все, обычной женщиной? Неужели ты веришь, что, когда я тосковала от одиночества, не имея ни одного друга, ни одной подруги, которые не ждали бы от меня, что я наделю их богатством, я не проклинала данную мне силу?

Коннал смотрел на нее и думал о том, какой ужасной, должно быть, была ее жизнь. Как тяжко жить в окружении людей, которые ждут от тебя большего, чем хотят и могут дать взамен.

— Но эта сила живет во мне, хочу я этого или нет. Лишиться ее, этой силы, можно, только лишившись жизни. Такова наша природа. Моя и твоя. Ты, как и я, не можешь отказаться от того дара, что носишь в себе. — Она сжала его ладонь, и он снова почувствовал знакомую пульсацию и ток крови. — Ты пренебрегаешь тем, чем наградила тебя природа.

— Мне это не нужно.

В голосе его было столько горечи и гнева, что Шинид удивленно взглянула на него. Откуда эта горечь? Что за тайну хранит он в себе? Сколько еще у него секретов?

— Смотри, Коннал, — сказала она, отнимая его ладонь от своего плеча. — Этого бы не было, если бы я говорила неправду. — Потом она отвернулась и тихо добавила: — Если бы в тебе не было волшебной силы, ты не нашел бы меня в лесу.