Дебра Дайер - Невеста сердится

Саймон наклонился к колесу и, стараясь, чтобы его собственная тень не мешала ему, принялся разглядывать ось при бледном лунном свете. Все было в порядке.

— Что-то я ничего…

Не договорив, он уловил краем глаза движение. И стремительно выпрямился. Кулак Бимиша, который был нацелен ему в челюсть и вполне мог ее сломать, только скользнул по его плечу. И пока тело Бимиша продолжало двигаться вперед, увлекаемое силой своего же удара, Саймон ударил кулаком снизу вверх, попав гиганту кучеру точнехонько под подбородок. Голова гиганта резко дернулась назад, зубы клацнули. Он застонал, сделал нетвердый шаг назад, затряс головой, как собака, вылезающая из воды. Глухое рычание сорвалось с его губ, и он снова ринулся на Саймона, занеся правый кулак.

Саймон увернулся от удара и размахнулся левой. Кулак угодил в диафрагму гиганта. Бимиш с шумом выдохнул, затем дернулся вперед и сложился пополам. Саймон ударил его кулаком в челюсть. Гигант задохнулся, попятился на подгибающихся ногах и наконец свалился — прямо на колесо кареты. Его глухой стон разнесся в ночной темноте. Карета от удара покачнулась.

Саймон глубоко вздохнул. Потер сбитые в кровь костяшки пальцев, глядя на поверженного гиганта, который лежал без сознания. Предчувствие и на этот раз не подвело его. Надо же, эта маленькая тигрица и в самом деле… Он обернулся к Эмили. Она стояла в нескольких шагах от него, лунный свет поблескивал на дуле пистолета, направленного прямо ему в грудь.

Саймон взглянул в ее недобро сверкавшие глаза и заставил себя улыбнуться.

— Тебе никто никогда не объяснял, как это опасно — нацеливать оружие на человека?

— Смею тебя заверить… — Эмили вцепилась в пистолет второй рукой, — что я умею стрелять. Папа научил.

Разгневанная женщина очень опасна даже без пистолета в руках, подумал он. А главное — непредсказуема. И все же он сомневался, что эта женщина способна на хладнокровное убийство.

— Тебе приходилось когда-нибудь стрелять в человека, Эм?

Она облизнула губы.

— Повернись.

Он не знал, что именно она решила сделать с ним, но твердо был уверен, что это ему не понравится. Он сделал шаг по направлению к ней.

Пистолет, который она держала обеими руками, подпрыгнул, нырнул, снова качнулся вверх.

— Не подходи!

— Целься ниже. — Он положил руку себе на грудь и сделал еще один шаг к ней. — Вот сюда. Тогда пуля пройдет сквозь сердце.

— Я же сказала тебе: не двигаться. — Она судорожно сглотнула. — Если ты не станешь сопротивляться, то самое худшее, что тебя ожидает, — длительное путешествие на борту военного корабля, на службе у его величества в качестве матроса.

Саймон нахмурился:

— Так вот что ты затеяла: сбыть меня отряду вербовщиков.

Эмили кивнула:

— Именно.

Саймон уставился на нее. Ему хотелось ее придушить, и в то же время он не мог не восхищаться ее отвагой. Однако в планы его вовсе не входило провести несколько лет жизни на борту военного корабля его величества.

— Вряд ли мне понравится жизнь морского волка, — сказал он, делая еще один шаг.

Эмили взмахнула пистолетом:

— Ни шагу больше.

— Эмили, дорогая моя, одумайся, — сказала вдруг леди Харриет и отошла к карете.

— Не вижу никаких причин к этому. Ситуация у меня под контролем.

— Что ты задумала, Эм? — Саймон сделал еще шаг. — Как ты собираешься объяснить мое исчезновение?

— Ты оступишься и сорвешься с обрыва. Река унесет твое тело в открытое море. — Она снова взмахнула пистолетом. — И если ты не подчинишься, именно так все и произойдет.

Он улыбнулся и подошел еще ближе.

— Отдай пистолет, любимая.

— Не двигайся с места! — сказала она, отступая. — Я выстрелю. Клянусь!

— Не думаю.

Он наступал.

Она пятилась.

— Нет, ты просто несносный… — Тут она зацепилась за камень и ахнула.

Саймон увидел вспышку пороха, грянул выстрел, и женский визг ворвался в тишину ночи. Боль пронзила голову словно раскаленным железом и умерла в темноте.

Лицо негодяя исказила гримаса. Тихий стон сорвался с его губ, когда он отступил от нее, а затем свалился к ее ногам.

Эмили, ошеломленная, смотрела на него, выронив пистолет, который с громким стуком упал на землю.

— Боже всемогущий! — Леди Харриет вцепилась в ее локоть. — Что ты наделала!

— Я не хотела стрелять. — Эмили беспомощно посмотрела на бабушку. — Но я поскользнулась, и пистолет выстрелил.

— Ты его убила, — прошептала леди Харриет.

— Нет! — Эмили вырвалась из цепкой бабушкиной руки. Опустилась на колени возле негодяя. — Он жив.

Ущербная луна заливала его бледным светом, так что вся левая сторона лица была отчетливо видна. Казалось, он спит: взъерошенные темные волосы упали на лоб, густые ресницы были опущены, губы приоткрыты. Эмили коснулась его щеки. Она была теплой.

— Он дышит?

— Не знаю. — Эмили коснулась его плеча, чуть толкнула, осторожно перекатила тело на спину, отчего его левая рука легла ему на живот.

Леди Харриет ахнула:

— Ах, Боже мой, Боже мой!

Сердце Эмили сжала жесткая рука страха. Лунный свет падал на лицо, и вид этого лица навсегда отпечатался в ее памяти. Пуля попала ему в правую сторону лба и оставила глубокую кровоточащую царапину.

— По-моему, ты убила его.

Эмили засунула дрожащую ладонь ему под жилет, пытаясь нащупать сердце. Она затаила дыхание и молилась о чуде.

— Эмили, он…

Эмили закрыла глаза и чуть не упала в обморок от облегчения, когда почувствовала под ладонью удары его сердца.

— Он жив.

— Слава Богу!

Эмили выхватила из ридикюля, болтавшегося у нее на руке, носовой платок.

— Эмили, дорогая, надеюсь, ты отказалась от мысли сдать его вербовщикам? Ведь для молодого человека это верная смерть.

— Конечно. Ситуация изменилась. — Эмили промокнула его лоб и щеки кружевным носовым платком. — Отвезем его домой.

— И как ты собираешься объяснить домашним случившееся?

— Можно сказать… — Эмили вновь приложила платок к его ране. — Можно сказать, что на нас напали грабители.

— Грабители с большой дороги. — Леди Харриет одарила внучку скептическим взглядом. — И как это мне в голову не пришла такая хорошая идея?

— А ты что предлагаешь?

— Я в свое время предлагала отказаться от глупой затеи, из-за которой мы попали в такую переделку.

— Поздно об этом говорить.

Леди Харриет покачала головой:

— Полагаю, придется обойтись какой-нибудь историей про грабителей.

— Бабушка, попробуй-ка привести в чувство Бимиша. — Эмили нежно отвела волосы со лба негодяя. — Чем скорее мы довезем этого типа домой, тем лучше.

Эмили руками вцепилась в столбик кровати, а взглядом впилась в хирурга, который осматривал пациента.

— Доктор Чизон, почему он до сих пор не очнулся? Ведь прошло два дня.

Доктор Чизон отошел от постели и покачал головой. Судя по его виду, состояние пациента оставляло желать много лучшего. Доктор повернулся к Эмили.

— Я всегда считал, что в подобных ситуациях честность уместнее всего. В конечном итоге это избавляет от еще большей беды.

— Большей беды? — Эмили вцепилась в столбик кровати так, что побелели костяшки пальцев. — Что вы хотите этим сказать?

Одри обняла дочь за талию, поддерживая ее и успокаивая.

— Он выздоровеет. Ведь выздоровеет, правда, доктор?

Доктор Чизон снял очки, потер переносицу.

— По правде говоря, не знаю.

— Вы не знаете? — Леди Харриет поднялась с диванчика возле камина. — Но почему?

— В подобных случаях невозможно оценить серьезность ранения. Он может очнуться и жить дальше как ни в чем не бывало, — доктор Чизон надел очки, тщательно заправил проволочные дужки за уши, — а может вообще не очнуться.

— Понятно. — Леди Харриет с укором посмотрела на Эмили.

Чувство вины пронзило грудь Эмили, как лезвие ножа.

— Он очнется, доктор. Не может не очнуться.

— Даже если и очнется, в организме могут произойти весьма значительные изменения.

— Что вы имеете в виду? — спросила Эмили.

Доктор Чизон вздохнул.

— Не исключено, что он не сможет вспомнить даже своего имени.

— Вы хотите сказать, что ему грозит амнезия, потеря памяти?

Доктор Чизон кивнул:

— По меньшей мере. Не исключено, что вам предстоит нелегкая задача — воссоздавать его жизнь. Учить его всему. Объяснять ему, кто он такой.

Эмили чуть не расхохоталась. Она посмотрела на человека, лежавшего в ее постели. Как она сможет объяснить ему, кто он такой, когда даже не знает его имени?

Доктор Чизон взял со стола свой черный кожаный саквояж.

— Многое прояснится в ближайшие несколько дней.

После ухода хирурга Эмили опустилась в кресло у постели человека, которого чуть не убила.

— Он обязательно поправится. — Одри погладила дочь по плечу. — Я уверена.

Эмили взяла запястье раненого. Медленные, ровные удары пульса действовали успокаивающе.

— Не может быть, чтобы он не очнулся.

— Ну конечно же, он очнется. — Леди Харриет похлопала по ладони сложенным веером.

Эмили убеждала себя, что все будет хорошо. Невозможно себе представить, что этот человек никогда больше не раскроет своих прекрасных, черных как ночь глаз.

Одри принялась растирать Эмили плечи и шею.

— Дорогая, тебе следует отдохнуть. А с Шериданом посижу я.

Эмили покачала головой.

— Я вчера ночью немножко поспала. Я хочу быть рядом с ним, когда он очнется.

Одри сжала плечо дочери и посмотрела на свою мать.

— А ты, мама, если не отдохнешь, то непременно заболеешь.

Леди Харриет вздохнула. Плечи ее опустились, как будто на них легло бремя всех мирских горестей.

— Пожалуй, прилягу-ка я ненадолго. Но обязательно известите меня в случае каких-либо изменений.

— Ну разумеется, — сказала Одри. — В случае чего, мы тебя разбудим. Уверена, уже сегодня будут хорошие новости.

Леди Харриет коснулась щеки Эмили и улыбнулась, когда внучка подняла на нее глаза.

— Не отчаивайся, девочка моя. Все будет хорошо.

Эмили через силу улыбнулась.

— Он поправится, бабушка.

— Ну конечно, — сказала леди Харриет, но в глазах ее было сомнение. — Он сильный, молодой. Выкарабкается.

Одри с матерью вышла из спальни, и Эмили осталась наедине с негодяем.

— Ты должен поправиться. — Эмили откинула густые черные пряди с тугой повязки на лбу. Солнечный свет золотил его волосы, которые ускользали из ее пальцев, как теплый шелк. — Ты слышишь меня? Очнись же!

Он не шелохнулся.

— Пожалуйста! — Она села на край постели, поближе к нему. — Открой глаза.

У него даже ресницы не дрогнули.

— Я не хотела в тебя стрелять. Это получилось случайно. Я только хотела заставить тебя уехать, прежде чем наделаю глупостей. Ты смутил мой покой, я голову потеряла.

Она гладила его ладонью по плечу, наслаждаясь теплом его тела.

— Ты, конечно, негодяй. Позарился на мое приданое. И все же бабушка права. Есть в тебе что-то… Благородство. Мне кажется, если бы все зло мира вошло тебе в душу, ты сумел бы его победить. Впрочем, на то ты и негодяй, чтобы создавать такого рода иллюзии.

Тепло его тела согревало ей ладонь, дразня и возбуждая.

— Представляю, как бы ты развеселился, узнай о том, что снишься мне каждую ночь. Я постоянно думаю о тебе. — Она вспомнила, как он держал ее в объятиях и легонько касался губами ее губ. — С тех пор как ты появился в моей жизни, меня одолевают грешные мысли, неподобающие приличной молодой леди. Впрочем, приличные молодые леди не имеют удовольствия постоянно видеть в своей спальне молодого человека.

Затаив дыхание, она раскрыла ворот его ночной сорочки и увидела его грудь с завитками черных волос.

Эмили склонилась и прижалась губами к нежной впадинке у шеи, ощутив, как внутри у нее разгорелось пламя.

— Знаешь, о чем я мечтаю? Чтобы ты стал вдруг Шериданом Блейком. Чтобы открыл глаза и посмотрел на меня с любовью. — Она прижала губы к его губам. Слезы навернулись ей на глаза. Она знала, что ее мечта никогда не осуществится. И все же не теряла надежды.

Он повернул голову.

Сердце Эмили подпрыгнуло в груди.

— Ты меня слышишь?

Губы его приоткрылись, с них слетел вздох. Ресницы дрогнули.

Эмили попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.

— Ты слышишь меня? Открой глаза.

Он застонал. Это был глубокий горловой звук, похожий на рычание раненого льва.