— Не застукал же.

— Но мог застукать.

Эмили принялась вырываться из его цепких рук.

— Я просто хотела помочь.

— Ну что мне с тобой делать?

— По-твоему, я должна сидеть сложа руки, когда моего дядю обвиняют в преступлении, которого он не совершал?

Саймон выпустил ее плечи.

— Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Понимаешь?

— Как жаль, что это благородное стремление не посетило тебя несколько недель назад.

Он посмотрел на нее, поджав губы.

— Это не игра, Эмили. Люди, которые замешаны в этом деле, тайком поставляют оружие врагу. Неужели ты думаешь, что у них рука не поднимется убить упрямую молодую особу?

— По-твоему, я вообще ни на что не способна?

— Я так не думаю. Наоборот. Ты умная, смекалистая, но слишком отчаянная.

На душе у нее потеплело. Она отступила на шаг, в ужасе от того, как тело ее реагирует на этого мужчину.

— А я думаю, что нельзя верить ни единому твоему слову.

— Эмили, это моя миссия. Мое задание. Ну поверь мне, я вполне способен справиться с ним в одиночку.

— Я теперь хорошо знаю, что доверие — вещь хрупкая.

Саймон вздохнул.

— Эмили, если ты не прекратишь совать свой нос куда не следует, если случайно вспугнешь настоящего изменника, то вполне может получиться так, что по твоей милости невинный человек отправится на виселицу.

— О-о. — Эмили прижала ладонь ко рту. — Я просто хотела помочь.

— Обещай, что будешь держаться в стороне.

— Ну хорошо. Незаконное проникновение в жилище и взлом я оставлю специалистам.

Он улыбнулся — но это была жалкая тень той улыбки, которую она успела полюбить.

— Благодарю вас, миледи.

Она словно окаменела. Воспоминания нахлынули на нее при этих словах.

— Не называй меня больше «миледи».

— Да пойми наконец, почему я не мог сказать тебе правду.

— Я понимаю. Ты должен был выполнить свою миссию. — Она отступила еще на шаг, когда он хотел коснуться ее лица. — Но все равно я тебя презираю.

Он поколебался мгновение, и лицо его стало бесстрастным.

— Сейчас отвезу тебя домой.

Эмили отвернулась, чтобы он не увидел, как ей больно, не заметил ее слабости. Если заметит, то не преминет ее слабостью воспользоваться. Так обычно хищники поступают со своими жертвами. Надо смотреть правде в глаза. Нельзя полагаться на иллюзии. Ей довелось всего на несколько мгновений удержать свою мечту. Но мечте пришлось уступить место суровой реальности.

Глава 27

Луна зашла. За окнами часовни замка Рейвенвуд запели птицы, приветствуя пробуждающийся день. Саймон стоял у окна и думал об Эмили. Провела ли она такую же беспокойную ночь, как и он? Ее образ все время стоял перед его мысленным взором. Всю ночь она снилась ему, дразнила его, такая теплая, мягкая, ласковая.

Дигби прошелся по часовне.

— Как жаль, что вам ничего не удалось разыскать, сэр.

— В письменном столе Уиткома вообще нет ни клочка бумаги, связанного с «Мейтленд энтерпрайзиз». Стэнбери, напротив, каждый вечер тащит домой полконторы. Но в его бумагах нет ни единого упоминания о Рамиресе.

Дигби остановился рядом с Саймоном.

— Этого я и боялся, сэр.

Саймон потер нывшие мышцы шеи.

— Когда вернешься в дом Мейтлендов, доставишь записку Стэнбери. Сам ее и напишешь. Адресуешь мистеру Смиту. Написать надо следующее: «У нас проблемы. Жди меня у Сент-Джонс-гейт. Сегодня в полночь». Подпишешься: «Тренч».

Дигби потер подбородок.

— А если этот Стэнбери знать не знает никакого Тренча? Что он станет делать?

— Полагаю, решит, что записку ему доставили по ошибке.

— А Уиткому не надо доставить такую же записку?

Саймон покачал головой.

— Сомневаюсь, что Уитком замешан в деле о контрабанде оружия. Но он разболтает всем и каждому о полученной записке и испортит нам всю затею со Стэнбери.

— А если Стэнбери не явится в условленное место?

Саймон уперся ладонями в каменное основание окна и стал смотреть на двор замка.

— Тогда завтра проверну такую же штуку с Уиткомом. А если и это не выгорит, тогда все. Нет у меня других идей.

— Да, тогда Хью Мейтленду не миновать виселицы.

— Я все равно попытаюсь найти доказательства его невиновности, Дигби, — заявил Саймон.

Дигби минуту помолчал.

— Мне хотелось бы пойти сегодня с вами, сэр.

Саймон улыбнулся. Просить Дигби последить за Эмили бессмысленно. Она что захочет, то и сделает. Впрочем, он надеялся, что на сей раз она выполнит данное ему обещание.

— Сегодня, Дигби, будешь обеспечивать тылы.

— Есть, сэр!

Саймон вздохнул. Хорошо бы Стэнбери явился.


Эмили сидела в гостиной рядом с бабушкой, когда вошли ее отец, дядя Джордж и Лоуренс Стэнбери. Очевидно, джентльмены допили свой бренди и решили, что пора присоединиться к дамам. Эмили вертела в пальцах ножку своего бокала с хересом и наблюдала за Лоуренсом, который приветствовал ее, леди Харриет, Одри, Анну и Клодию. Она знала Лоуренса почти всю жизнь. Неужели этот человек и в самом деле изменник? Это необходимо выяснить. А значит, надо найти способ поговорить с ним наедине.

— Право, Эмили, ты выглядишь просто восхитительно в черном. Тебе надо почаще его носить. — И, не замечая изумленных взглядов окружающих, Клодия отпила хереса.

Одри и Анна, сидевшие на диване напротив Эмили, встревоженно посмотрели на нее. Родители и сестры относились к Эмили, как к фарфоровой статуэтке, которую легко разбить, если обращаться с ней недостаточно осторожно. И Эмили не могла не признать, что в этом был смысл, — именно таким хрупким созданием она и была до того, как узнала, что Саймон жив. Ее семья носила траур по живому человеку. Эмили с трудом сдерживалась, чтобы не сказать им правду.

Харриет смущенно кашлянула.

— Клодия, не думаю, что перспектива постоянно носить траур покажется Эмили такой уж привлекательной.

Клодия посмотрела на леди Харриет широко раскрытыми голубыми глазами.

— Ах, ну, конечно, нет. Это поистине ужасно, что с нами больше нет нашего дорогого майора. Ведь правда, Уитком? — Она оглянулась на Джорджа, стоявшего за ее креслом.

— Да, Блейк был человек незаурядный. — Джордж положил руку на спинку кресла. — Жаль его. Умереть такой смертью!

— Он был таким милым, таким очаровательным! — Клодия разгладила черный шелк своего платья у себя на коленях. — Но все же приятно сознавать, что траур тебе к лицу, если уж все равно приходится его носить. Вот мне черное не очень идет.

— Не волнуйся, душа моя. — Джордж извлек из кармана фрака красную эмалевую табакерку, усыпанную рубинами и бриллиантами, сверкавшими в пламени свечей. — Ты и в трауре сверкаешь, как алмаз на черном шелке.

Клодия улыбнулась мужу:

— Да вы, сэр, льстите мне!

Джордж, явно довольный собой, направился в другой конец гостиной, где Лоуренс и ее отец стояли у стеклянных дверей, ведущих в сад. Нет, предположить, что ее дядя связан с французами, можно только в припадке безумия. Изменник наверняка Лоуренс, подумала Эмили.

Джордж раскрыл свою табакерку и протянул Хью.

— Я тут взял на пробу новый сорт табака. Фрибург и Трейер — поставщики его высочества — специально для меня изготовили. Не желаете ли угоститься понюшкой?

Хью поднял руки:

— Нет-нет, спасибо.

— Мне говорили, что его высочество изволит отказываться всякий раз, когда ему предлагают понюшку. Подумать только! — Джордж повернулся к Лоуренсу, тыча ему открытой табакеркой в лицо. — Я лично нахожу данную смесь в высшей степени пикантной. Мозги прочищает лучше некуда. Лоуренс покачал головой.

— К сожалению, у меня от табака голова болит.

Тут сквозь раскрытые стеклянные двери ворвался порыв ветра, взметнул бордовые бархатные шторы, пронесся над открытой табакеркой и швырнул едкий порошок в лицо Лоуренсу.

— Извини, старина, — сказал Джордж, убирая табакерку, однако было уже поздно.

Лоуренс заморгал глазами, быстро провел рукой по лицу, смахивая табак, — все напрасно. Лицо его сморщилось, и он чихнул так сильно, что его каштановые напомаженные волосы встали дыбом, да так и торчали, как иглы дикобраза.

— Право, старина, мне страшно жаль. Позволь, я помогу тебе. — Джордж выхватил белый платок из кармана фрака с намерением отереть лицо Лоуренса.

Лоуренс снова чихнул, и его качнуло.

— Вот не повезло так не повезло, — пробормотал Джордж.

А Лоуренс между тем вскинул руку к лицу, зашатался, наступил на низенькую скамеечку возле камина и повалился назад. Он грохнулся на ковер с такой силой, что на столике задребезжали бокалы и хрустальный графин с хересом.

Лоуренс застонал. Дамы заахали. Хью кинулся к поверженному компаньону.

Джордж нахмурился, посмотрел на человека, простертого у его ног, и спросил:

— Старина, ты не ушибся?

Лоуренс с шумом втянул в себя воздух и посмотрел на Джорджа так, будто это был демон, явившийся из ада.

— Со мной все… в порядке.

Эмили налила хересу в бокал.

— Вот, глотни, — сказала она, подходя к Лоуренсу. — Это тебе прочистит мозги.

Лоуренс посмотрел на нее с ужасом и изумлением.

— Спасибо, — поблагодарил он и взял бокал.

— Почему бы нам не выйти на террасу? — сказала Эмили, беря Стэнбери под руку и бросив взгляд на отца. — Свежий воздух ему не помещает.

Хью покосился на Джорджа.

— По крайней мере там он будет в большей безопасности.

— Послушай, Стэнбери, я правда очень надеюсь, что от этой смеси голова у тебя не разболится, — сказал Джордж, но Эмили уже вела Лоуренса к стеклянным дверям.

Лоуренс провел ладонью по своим взлохмаченным волосам, поморщился, нащупав ушибленное место возле затылка.

— Не стоит беспокоиться, Уитком. Вряд ли твой табак послужит причиной головной боли.

— Рад это слышать, старина.

Прохладная ночная свежесть пахнула им в лицо, едва Эмили с Лоуренсом вышли на террасу. Она повела Лоуренса к плетеным креслам, которые стояли неподалеку, и сердце в ее груди отчаянно билось, потому что она сообразила, что ей представился шанс порасспрашивать Лоуренса.

Он осторожно опустился в одно из кресел, которое жалобно заскрипело.

— Боюсь, мне придется воздержаться от всякой активности в ближайшие несколько дней.

— Как ты? Ничего? — спросила Эмили.

Лоуренс тяжело вздохнул.

— Спасибо, ничего.

Эмили прислонилась к каменной балюстраде и смотрела на него сверху вниз. Мысль, что этот человек может быть изменником, тревожила ее. Но выбирать можно было только из этих двоих, а Эмили была совершенно уверена, что ее дядя тут ни при чем.

— Мне показалось, что у тебя за обедом был какой-то рассеянный вид.

Лоуренс уставился в свой бокал с хересом.

— Видимо, думал о делах компании. Эти американцы стали мешать нашей торговле. Трудно себе представить, что они творят с нами в обеих Индиях.

— Ну, остальные наши рынки вполне надежны, надо надеяться.

— Со средиземноморскими есть кое-какие проблемы.

Надо было застать его врасплох, заставить проговориться о его связях с Рамиресом.

— Папа говорил, что Рамирес нашими поставками останется доволен.

Лоуренс посмотрел на нее с нескрываемым изумлением:

— Вот уж не думал, что ты интересуешься торговыми сделками своего отца.

— Ах, это так увлекательно! — Она поиграла черной шелковой ленточкой, стягивавшей ее платье под грудью. — А ты встречался с этим господином?

Лоуренс нахмурился.

— Нет, не встречался. А почему ты спрашиваешь?

— Похоже, он очень важный клиент. Я подумала, может, ты имел с ним дело.

Лоуренс отпил хереса.

— Рамиресом занимается твой отец. Не знаю, встречался он с ним лично или нет.

Эмили встревожилась.

— Папа занимается Рамиресом?

Лоуренс кивнул.

— Он всегда сам занимается новыми клиентами, пока не убедится, что они намерены остаться с нами.

— Понятно. — Если Саймон подозревает Лоуренса и дядю Джорджа, не подозревает ли он также ее отца? Сама идея была смехотворной, конечно. Ее отец ни за что не изменил бы родине. Однако мысль о том, что отец тоже у Саймона на заметке, не давала покоя.

— Что с тобой? Ты побледнела.

Эмили заставила себя улыбнуться.

— Я просто подумала, как это рискованно — отправлять товары морем во время войны.

Он улыбнулся, карие глаза холодно сверкнули в лунном свете.

— Не стоит волноваться. Торговые суда — это всего лишь малая часть империи, созданной твоим отцом. Даже если все его судоходные компании погибнут, ты нищей не останешься.