— Дочь графа и военачальника, — повторил за Ярой северянин, приблизившись. — И как же твой отец допустил, что тебя собирались сжечь?

— А вот это не твоё дело, язычник! — ещё больше ощетинилась девушка.

Яра была настолько поглощена всем произошедшим, что даже не удивилась, когда викинг заговорил с ней на её языке.

— В любом случае, твоё происхождение не играет здесь никакой роли, — усмехнулся Эйнар. — Ты можешь быть женщиной моего брата или ещё кого-то из нас. Уверен, желающих найдётся превеликое множество.

Молодой Волк не был с ней откровенен до конца. По прибытию домой он и сам собирался заявить на Яру свои права, бросив вызов собственному брату. Саксонская воительница будоражила его мысли ещё до того, как он понял, что она и есть последняя из ведьм древнего рода, предсказанная северу. Теперь, когда конунг Харальдссон мёртв, негласным вождём стал он. И Эйнар был практически уверен в том, что непокорная ведьма в конечном счёте станет его. Но сейчас прежде всего следовало доставить её в целости на север, а для этого каким-то образом нужно было заставить саксонку вести себя тихо. Эйнар также не исключал возможность бунта среди воинов за право обладания ею и благоразумно отложил препирания с братом на потом.

Яра же после его слов чуть не застонала от горечи и бессилия. Она ещё раз обвела взглядом палубу: северяне, а среди них были и женщины, впились в неё своими взглядами, от которых мороз шёл по коже. При обороне крепости она убила множество их воинов, их братьев, отцов и сыновей, и ей показалось, что многие сейчас были бы не прочь с ней поквитаться.

— Почему они на меня так смотрят? — прошептала она пересохшими губами, вцепившись в края шкуры и стягивая их поплотнее.

— Они видели, как ты горишь заживо, — пожал плечами Эйнар и добавил после паузы: – И всё же ты стоишь сейчас перед ними целая и невредимая.

Молодой Волк и сам не мог отвести от Яры взгляда. С момента их последней встречи не только её волосы изменили свой цвет, сама она тоже изменилась: лик её оставался тем же, но выглядел сейчас будто по-другому. И он не мог объяснить сам себе, в чём тут дело.

«Должно быть, ведьма перестала прятаться под личиной обычной женщины, и дала своей настоящей сущности взять верх», —​ решил он на этом успокоиться. Но чего-чего а покоя в его душе не было и в помине. Тем более, зная, что под шкурой Яра полностью нагая и до умопомрачения идеальная…

Когда Эйнар увидел воительницу англосаксов впервые, то она покорила его своей смелостью. Он всегда спокойно относился к женской красоте. В своих странствиях он повидал несметное количество красивых женщин, но ни одна из них не будоражила его кровь настолько сильно.

Молодой Волк что-то ещё сказал своему брату на норманнском, и Стэйн вновь протянул Яре бурдюк с водой. Только та, сжав зубы, отвернулась.

— Пей, — вновь обратился к ней старший из братьев. — Без воды тебе не выжить.

«Вот и хорошо, — решила про себя Яра, — лучше смерть, чем уготовленная мне участь». 

Будто в подтверждение слов брата, Стэйн притянул Яру к себе и, надавив на щёки, попытался влить в неё живительную влагу. Кое-как придерживая шкуру и отбиваясь от прикосновений ненавистного варвара, Яра выбила бурдюк из его рук, и вода, которая была здесь на вес золота, лужицей растеклась по палубе, просачиваясь сквозь неструганые доски.

— Стэйн! — взревел ярл Рафалссон на норманнском. — Ты отвечаешь за свою женщину! За все её неразумные поступки! Если ты не можешь с ней справиться, то я забираю её себе! — заявил он, приближаясь к Яре.

— Попробуй к ней прикоснуться, и это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни! — подобрался Стэйн, пытаясь закрыть её своей спиной.

— Хватит! — рявкнул Эйнар. 

Вот только потасовки из-за женщины ему на судне не хватало.

— Она заслуживает наказания! — не унимался сизобородый викинг.

Стэйн решительно двинулся в сторону старого ярла, чьих двух сыновей убили англосаксы при штурме города. Но его остановил смех. Яра, оставшись без присмотра, забралась на борт и, оглядывая развернувшуюся перед ней картину, заливисто смеялась. Она не понимала ни слова из того гырканья, что вырывалось из груди варваров.

— Да она безумна! — провозгласил ярл Рафалссон. — Безумная баба на судне погубит нас всех! Я требую её смерти!

То ли ярл был слишком оскорблён её поведением, то ли разозлён тем, что потомства с ведьмой ему не видать как своих ушей.

Оттолкнув ярла Рафалссона, Стэйн направился к Яре. Но та не собиралась вновь позволить приблизиться к себе этому язычнику, который для неё был скорее животным, чем человеком. Она не могла знать ни своего точного местонахождения, ни как далеко отсюда находилась какая-нибудь твердь. Но лучше положиться на милость Господа, чем стать бесправной рабыней у этих антихристов. Яра в последний раз взглянула на закат, вдохнула полной грудью, и в следующий миг шкура упала на палубу драккара, а сама она прыгнула за борт.


*******

На берегу английских вод,

Под сводом крепости из камня,

Незримо разгоралось пламя

Что под венец сердца ведёт.


Увы, но выбор был непрост,

Ведь две сестры любили страстно,

Умам же сердце неподвластно,

Быть может, то веленье звёзд.


Помимо пламенных страстей,

Проблемы были и покруче —

Драккары викингов могучих

Везли ни разу не гостей.


Сражались воины Христа

За короля, за своды храма.

Но ярлы злобны и упрямы,

Побили подступы моста.


Рекою разливалась кровь,

Зарей окрасив воды Темзы,

Кипя от варварских претензий

Сплетались ярость, честь, любовь.

********


Часть II Охота на ведьм






Волны слабо бились о берег, выталкивая из своих бездонных вод одинокую фигуру девушки. Они разметали её волосы по линии прибоя, и, будто лаская её обнаженное бездыханное тело, откатывались назад, чтобы тут же вернуться и подтолкнуть его к берегу ещё больше.

Тёплый воздух укрывал его невидимой вуалью, словно покровом, сплетенным из мерцающего звёздного света. И эти объятия были такими же нежными и лёгкими, как прикосновения пушистых перьев.

Звёзды далёкие и близкие, манящие и мерцающие. Они видели войны и легендарные сражения, видели, как мудрецов на пьедесталах сменяли глупцы, как воспевали лжецов и наказывали безвинных.

Им известны ответы на самые таинственные загадки человечества, но они никогда ничего не расскажут.

Мерцая холодным светом, они также молчаливо хранили и тайну рождения Яры — последней из живущих наследников древнего рода. Последней, кто при рождении получила дар управлять первоосновами земного равновесия.

Где-то там, между недосягаемыми звёздами, эта тайна было спрятана навеки, и лишь старые предания гласили, что последней ещё суждено будет родиться.

Древний народ Эзаран брал своё начало ещё когда Римская империя простиралась от Аравии и до самой Британии. Многие пытались захватить земли свободолюбивых эзаранцев, обитающих на востоке.

Там, где от самых берегов простирались бескрайние степи. А над ними, от горизонта и до горизонта, нависали необъятные небеса.

Кочевой народ славился своей отвагой и военными навыками, побеждая в бою не числом, а умением. Как мужчины, так и женщины слыли искусными воинами, и не было им равных, во многом благодаря особому преимуществу…

Порой девочки древнего рода рождались с даром управлять стихией – одной из четырёх первооснов мира. Но легенды также гласили, что крайне редко появлялись на свет и те, которые имели власть над всеми основами земного равновесия: землёй, воздухом, водой и огнём.

Такие, как Яра, были неоспоримым преимуществом в любом бою и символом его победы. И каждая из них считала своей священной обязанностью беречь, защищать и ценить жизни своего народа превыше своей собственной. Преданность и отвага были в их крови. Они очень редко производили на свет потомство, а те, кто наследовали дар спустя целые поколения, не обладали им в полной мере. Немудрено, что одарённые постепенно вырождались.

В ночь рождения Яры кочевой народ ещё не видывал такой бушующей стихии: молнии били вокруг жилищ, ветер срывал их крыши, а море вышло из берегов.

И те, кто были наслышаны об особенном даре из древних сказаний, двинулись на земли восточных кочевых племён, чтобы самолично убедиться: не свершилось ли чудо? Ибо заполучить последнюю одарённую из древнего рода Эзаран стремился каждый.

Родители Яры пали в неравном бою, а новорождённого младенца чудом удалось спасти и бежать с ним к средиземноморскому побережью, где маленькое племя осело в поселении мавров, исповедующих ислам. Именно там спустя пять лет высадилась армия викингов во главе со старшим сыном правителя севера. Часть их кораблей с добычей затонула, но разве могла утонуть та, при рождении которой вода вышла из своих берегов, чтобы, как и остальные три первоосновы мира, поприветствовать и засвидетельствовать своё покровительство над последней хранительницей земного равновесия?..

Бездыханное тело Яры всё так же лежало на берегу, заряжаясь силой, исходящей от земли её предков. Ветер утих, успокоилось и море. Казалось, всё земное равновесие застыло в ожидании. И лишь когда первый луч восходящего солнца осветил небосвод, играя бликами в её вспыхнувших огнём волосах, солёная вода с силой выстрелила из её лёгких наружу. Надрывно кашляя, Яра распахнула ярко-зелёные глаза и, потянувшись к своему нательному кресту, сорвала его с шеи вместе с кожаным шнурком.                        


Глава 1



— Аса, где ты?

Женщина в длинной тунике подошла ближе к каменистому обрыву и приставила ладонь к лицу. День выдался тёплым, и лучи утреннего солнца, отражаясь в спокойной морской глади, с тихим шорохом набегавшей на берег, слепили глаза.

— Дрянная полукровка! — раздражённо воскликнула она в сердцах. — Куда только запропастилась?! Мало мне забот, теперь и её ищи!

Она ещё раз прикрыла ладонью глаза и всмотрелась вдаль. Туда, где виднелась вросшая в песчаный берег скала. Каменистая пещера у подножия была излюбленным местом её семилетней дочери.

Впрочем, небольшое углубление в скале трудно было назвать пещерой. Это была просто щель размером четыре на восемь футов. И две рыбачьи лодки, постоянно хранившиеся там, оставляли ничтожно мало места для рыбаков, которым случалось пережидать шторм в этом укрытии. И то, разместиться внутри можно было разве что стоя.

Женщина всё ворчала, продолжая спускаться по крутой насыпи, и, обогнув колючий куст, выросший из расщелины между камнями, стремительно зашагала вдоль берега. Ноги утопали в крупном влажном песке, вызывая в ней лишь новую порцию раздражения.

Индегерда была всё ещё молодой и красивой, но при этом уж слишком сварливой и придирчивой, из-за чего в поселении её недолюбливали. Поговаривали, что у неё был роман с заморским мореплавателем, с которым она уединялась в холмистых степях. Чужестранец якобы в любви ей клялся, с собой звал, да только девушка была слишком гордой и не желала оставлять родные земли ради чужака без роду и племени. Моряк уплыл в закат, а через девять месяцев у Индегерды родилась дочь с дурной меткой на лице.

Индегерда уже тогда не отличалась лёгким нравом, а после этой истории и вовсе очерствела, кляня на чём свет стоит и моряка, и дочь, и собственную долю незавидную. А дитя своё она невзлюбила сразу. То ли из-за того, что при рождении его пометили злые духи, то ли из-за пришлого чужака, который посеял семя своё, а пожинать плоды приходилось теперь Индегерде.

Достигнув, наконец, пещеры и убедившись, что Асы там нет, она в сердцах выкрикнула:

— Уродина непутёвая! Лучше бы я тебя утопила в младенчестве!

В этот же миг высокая волна разбилась о валуны и забрызгала женщину с головы до ног, оборвав её брань на полуслове. Солнце вдруг скрылось за тучей, и подул холодный северный ветер. Индегерда передёрнула плечами и поёжилась. Её сердце сжалось от дурного предчувствия, оно и заставило женщину обернуться. Небо, только что ясное и безоблачное, в одночасье потемнело, нависнув плотным покровом над неспокойными морскими водами.

— Святые духи… — прошептала она, попятившись назад.

Ноги увязли в мокром песке, Индегерда неуклюже упала навзничь и истошно закричала.                        


# # # 

— А может, вы все спятили? Ваши хранительницы уже сотни лет как вымерли, — Яра смерила недоверчивым взглядом старого слепого Агиона и добавила: — Если вообще существовали когда-либо.

Все эти небылицы о высшем предназначении уже порядком ей надоели. С момента её появления на вольных землях прошло два дня, и всё это время поселяне не давали ей проходу. Даже сейчас, оказавшись с Агионом в степи, за пределами поселения, она спиной ощущала на себе взгляды: люди следовали за ней по пятам, хоть и предпочитали держаться на расстоянии. И это излишнее внимание докучало хуже назойливой мошкары.