Глаза Яры угрожающе сверкнули, на этот раз поразив викинга потусторонним мерцанием. Совсем как в той тёмной вонючей каморе, где он без малого пал, сражённый её «детским мечом». Возможно, именно это нелицеприятное для него воспоминание и заставило Стэйна продолжить:

— Пойми, оружие, что тебе под силу удержать, не достойно воина. А эти ваши луки, которыми обороняются англосаксы, — они для охотников и трусов, что стреляют в спину. Меч и топор — вот истинное оружие, но они слишком тяжелы для этих белых ручек.

И Стейн потянулся к ее руке, но Яра тут же оттолкнула его и вскочила на ноги.

— Ты глупец, Стейн, сын Вольфа Ирвенга, если действительно считаешь, что я собираюсь тебя слушаться! — Яра расхохоталась ему в лицо, привлекая внимание остальных.

— Не переходи грань, женщина! — процедил сквозь зубы Стейн, тяжело дыша. 

Но девушку уже было не остановить. Как же её злил этот глупый мальчишка, возомнивший себя мужчиной! Приблизившись к нему вплотную, она зло зашипела:

— Ты — не Великий Вольф! Скажи мне подобное твой отец — я бы, возможно, вняла его словам. Но ты —мне не ровня!

Кровь моментально вскипела в жилах северянина, и его кулак сам собой метнулся к лицу девушки.

Яра ловко увернулась, а сам Стэйн был перехвачен внезапно подоспевшим Эйнаром. Стэйн пожалел о том, что сделал, сразу, в то же мгновение. Проклятая импульсивность! Она всегда туманила голову и мешала принять верное решение. А в делах сердечных она мешала еще больше, чем в бою. Тем более что старший брат не дремал и все время дышал ему в затылок.

А также не дремали Атли и Торстэйн — сыновья павшего конунга Харальдссона. Вместе с отцом они плыли к берегам Англии, как старшие сыновья предводителя этого похода. Им принадлежали власть и неоспоримый авторитет среди викингов. А возвращались домой они как обычные воины, да ещё и в одном драккаре с тем, кто сразил их отца. Это ли не позор? Молодой Волк одним махом отнял не только их земли и титул, он забрал нечто более ценное — уважение, прежде всего к самим себе.

Каждый из них был полон решимости отомстить, и вот настал удобный момент. Переглянувшись с братом, Торстэйн вынул из-за пояса нож. Атли последовал его примеру, надвигаясь на стоящего к ним спиной Эйнара.                                                                             

Первой опомнилась Яра. Когда Эйнар встал между ней и своим братом, девушка непроизвольно оглянулась, зацепившись взглядом за две рослые фигуры. Время для неё словно замедлило свой бег, и Яра видела лишь медленно поднимающуюся руку северянина, с зажатым в ней ножом. Её тело среагировало быстрее разума, а рука, словно молния, выхватила из-за пояса Эйнара клинок. Чётким отточеным движением Яра запустила его в горло викингу. Диковинный нож, инкрустированный самоцветами, был подарком конунга Харальдссона своему сыну. Он выпал из руки Торстэйна, а сам северянин осел на палубу, заливая ту своей кровью.

И только тогда Яра осознала, что произошло. Интересно, будь у неё больше времени на то, чтобы осмыслить свои действия, поступила бы она так же? Или позволила бы сыну Вольфа погибнуть?

Именно в этот момент она и осознала, что не желает смерти ни одному из них. Это ведь Его сыновья, плоть от плоти его! И какую бы личную неприязнь она к ним ни питала, они — его продолжение. 

Атли был сразу же перехвачен. И даже если бы Гудрум не подоспел вовремя, вряд ли он смог бы что-то предпринять. Ведомый отцом и старшим братом, противостоять в одиночку многократно более сильному врагу он бы не решился.

Между тем Эйнар неспешно приблизился к нему, подавляя одним лишь взглядом, и Атли не выдержал —отвёл и опустил глаза.

— Протянуть под килем, — коротко распорядился Молодой Волк.

Паршивая смерть, мучительная. Вся сущность Яры воспротивилась, она не хотела ни  участвовать, ни даже присутствовать при этом. Пока Атли связывали, Эйнар отёр Ярин клинок об одежду поверженного соперника и, не сводя глаз с девушки, приблизился к ней. После некоторых раздумий, Молодой Волк молча вернул ей нож как знак доброй воли и благодарности. 

И только его рукоять легла девушке в ладонь, как Яра вновь метнула его в ожидающего своей казни викинга. На этот раз клинок попал прямо в сердце, подарив Атли быструю смерть.

В наступившей гнетущей тишине раздался смех Стэйна, в то время как Эйнар не сводил с Яры напряжённого взгляда. Отдать девушке клинок было его выбором. А Яра только что сделала свой.

Глава 4



Берега Гёталанда неумолимо приближались — об этом свидетельствовали всё более прохладные ночи, а также радостное нетерпение на грубых обветренных лицах мореходов.

Холодный ветер подгонял парусные ладьи в сторону родных берегов, и северяне, все как один, находились в приподнятом настроении.

Наблюдая за этими людьми, Яра невольно радовалась вместе с ними: дома их ждали родные и близкие. Наверное, лишь завидев корабли издали, они начнут толпиться у пристаней, встречая своих мужей, отцов и сыновей.

А у самой Яры на душе было так неспокойно, словно там скреблись тысячи кошек. Это можно было бы объяснить предстоящей встречей, если бы не всевозрастающая тревога. Необъяснимый страх простирал свои липкие щупальца за шиворот, проникая в самое сердце. Будто что-то должно было произойти. Что-то непоправимое.

Эйнар был тоже как никогда сосредоточен. Он стоял на носу судна, вглядываясь вдаль, только скулы его нервно сжимались от гнетущего предчувствия.

Его драккар шёл в первой линии, рассекая плотную утреннюю дымку. Низкие слоистые облака сливались с туманом и простирались над морской гладью, надёжно укутывая кругозор. Он лишь раз оглянулся, зацепившись взглядом за Яру, и та поняла его без единого слова. Девушка приблизилась и застыла подле, а за спиной её занял своё место Стэйн.

Всё оказалось настолько легко и естественно, словно Яра всю жизнь только этим и занималась. Природа откликнулась на её зов сразу — застилавшая водные просторы пелена стала рассеиваться на глазах, открывая их взглядам ещё далёкие, сливающиеся с горизонтом берега Гёталанда.

— Земля! — крикнул кто-то сзади.

— Земля! — дружно подхватили остальные.

Послышался звук рога, и только когда рассеялись последние комки плотного тумана, стало ясно, что над Гёталандом поднимаются столбы сизого дыма!

Яра бросила тревожный взгляд на Молодого Волка — маска гнева на его лице заставила её испугаться по-настоящему. 

— Кто посмел? — Стэйн зло ударил кулаком в борт.

Он силился рассмотреть, что там происходит. Тщетно. Берег был слишком далеко!

— Русы! — бросил Эйнар кратко. — Больше некому.

Рог северян вновь разразился зычным кличем — армия викингов радовались, не осознав пока, что случилась беда. Позади были сотни драккаров, многие из них всё ещё плыли вслепую, сквозь стремительно рассеивающуюся туманную дымку, перекликаясь между собой, передавая радостную весть дальше.

— Трубите тревогу! — воскликнул Эйнар.

В тот же миг Гудрум дунул в рог, два раза коротко и один протяжно.

— Держим курс на порт! — воскликнул Стэйн.

— В порт идти нельзя, — осадил брата Эйнар. — Причалим во фьорде севернее города и проникнем за крепостной вал через подземелье. Ход ведет на холм, оттуда город виден как на ладони — можно понять расстановку сил и зайти в тыл врагу.

— Мы потеряем время!

— Зато обретём преимущество!

Эйнар принял решение, и оно казалось ему правильным. Далее брата он уже не слушал. Он один сохранял выдержку и спокойствие, остальных викингов, как и самого Стэйна, охватила боевая горячка. Одно дело —поход в чужие земли. Совсем другое — выгнать врага из своего гнезда, защитить жен и детей.

Приблизившись к фьордам, Стэйн первым спрыгнул на гранитные валуны. Многие не ждали своей очереди, выбирались из драккаров, не дожидаясь мелководья. 

Перед входом в пещеру северяне начали разбирать просмоленные факелы. К счастью, не все отсырели. А следом на плечи Яры опустился фалдон*:

— Собери волосы под капюшон — отдал короткий приказ Эйнар, пока северяне безуспешно пытались добыть огонь в сырой пещере.

Это был именно приказ — его тон не терпел ни возражений, не пререканий. И Яра не пререкалась, несмотря на то, что в пещере было душно. Она послушно спрятала волосы под глубокий меховой убор, закрепив тот фибулой*, и протянула руку:

— Мой клинок! Ты обещал его вернуть.

Не дожидаясь ответа, она опять запустила руку Эйнару за пояс. Каждый миг был на счету! Девушка рвалась в бой не меньше, чем он сам. Рукоять ножа послушно легла в руку, точно горошина вернулась в стручок, в котором выросла. А следом Яра поднесла полыхающую ладонь к одному из факелов, затем ещё к одному и ещё. Они чадили и потрескивали, но давали свет, так необходимый во мраке пещеры.

— Я и забыл, как может быть полезен и многогранен твой дар, — отозвался Молодой Волк, озираясь.

Он бесстрашно повернулся к ней спиной, и Яра шла по узкому проходу след в след за ним. Вскоре ей стала понятной забота Эйнара. Тёмные твари над головой! Здесь их были целые тучи, гадких, глазастых черных тварей, у которых руки и крылья срослись, как одно целое, а черные навыкате глаза таращились, не мигая, на длинную вереницу людей, пробирающуюся сквозь затхлое, пахнущее плесенью пещерное нутро. Лишь представив, как они вцепились ей в волосы, Яра готова была закричать от ужаса.

Шли долго. Факелы почти догорели, и пещера вот-вот грозила погрузиться в темноту. Ей уже казалось, что придётся взывать к своему огненному покровителю, рискуя не удержать над ним контроль. Ведь огонь всегда себе на уме, а в этом узком и замкнутом пространстве она просто могла ненароком сжечь всех заживо. Но впереди забрезжил свет, и Яра облегчённо выдохнула.

На поверхность они выбрались одними из первых. Притаившись за ракитовыми кустами, воины с тревогой смотрели в долину, где полыхали их дома и бились с врагом их соплеменники.

Холм давал им преимущество и, не дожидаясь остальных, Эйнар махнул рукой, увлекая за собой тех, кто уже успел выбраться из пещеры.

— Ты останешься здесь! — схватил Яру за локоть его брат, когда та ринулась вдогонку.

Ещё одна группа северян отделилась и ушла правее, ведомая Стэйном.


— Просто послушай меня, женщина, — бросил он напоследок.

Из пещеры один за другим появлялись всё новые воины, толкая её в спину, они продирались через кустарник навстречу врагу полные злобной решимости, безумные в своей отваге. И Яра, наплевав на слова Стэйна, ринулась вместе с ними вперёд.

Для неё норманны были чужаками, завоевателями. Но в этой битве она, не задумываясь, взяла их сторону. Потому что это был народ Великого Вольфа. Она защищала город, который не успела толком разглядеть. Потому, что это был город Вольфа. Ее боевой клич был на нормандском, потому что это был его родной язык!

Она колола ножом направо и налево, расчищала себе путь, сметая врагов с холмистой местности огненной волной. Впервые повстречав русичей на поле боя, Яра была вынуждена признать, что это были сильные и искусные воины. Винсдорфской королевской армии такого лютого противника ни за что бы не одолеть. Северянам же — умелым убийцам и захватчикам по своей сути — наконец-то встретился достойный противник. И теперь они сами были вынуждены отражать нападение не менее опасного неприятеля.

Яра постоянно озиралась в поисках того, кто забрал её покой и занял все её мысли, бесстрашно врывалась в полчища русов, как фурия.

Похоже, чужаки уже успели почувствовать пьянящий вкус победы, потому как неожиданная атака подоспевшего войска их подкосила. А уж про смертоносный огонь, который сметал их воинов, как пыль, и говорить нечего. Многие из них бросали оружие и бежали к  своим кораблям. Но даже те, кто достиг воды, валились в нее уже мертвыми, источая тошнотворный запах горящей плоти.

А потом Яра увидела Его. Могучую фигуру Вольфа не изменили года, плечи его не поникли, а тело не потеряло своей силы. Их разделяли сотни воинов и бушующий огонь, но разве Яра могла его не узнать!

На вершине холма спиной к спине стояли отец и младший сын — совсем ещё мальчишка — отражая мечами целое скопище лютых русов. Окружены со всех сторон, но не сломлены! Одни против всех!

Яра не помнила, не видела, колько их было. Много. Против двоих слишком много!

Заткнув нож за пояс, она уже подняла ладони, ощущая, как по венам льётся кипяток, растекаясь по телу, поднимая из глубин сознания огненную волну, отзываясь покалыванием в кончиках пальцев. И за миг до того, как пламя выстрелило мощным зарядом, неожиданная догадка пронзила девушку: мальчишка — его младший сын! И если самому Вольфу она не причинит вреда, то всех остальных сразит без разбора. А значит, его сына тоже!