— Ваше величество, против следующей атаки Винсдорф может не выстоять, — Юргенс предпринял последнюю попытку вразумить мать своего короля. — Тогда мы потеряем всё!
Но женщина была непреклонна. Под молчаливое согласие правителя, она вынесла свой вердикт:
— Тогда в ваших обязанностях сделать так, чтобы этого не случилось, граф Карлайл. Вы ответственны за защиту нашего прекрасного города! А если вы не справляетесь с возложенными на вас обязательствами, вы можете передать их более достойным. Язычников казнят на рассвете!
Слова лились бесконечным потоком, а Яра держалась из последних сил, чтобы не упасть прямо в тронном зале. Ей было очень плохо: наложенные лекарем швы саднили, тело ныло и горело. Но хуже всего было то отчаяние, которое охватывало её с каждой репликой королевы-матери. Каждое слово Гвиневры пронзало её снова и снова, словно заточенный клинок. А когда она ловила на себе взгляд проклятого язычника, последние силы неведомым образом покидали её, не позволяя Яре отвести глаз.
И Стэйн видел её боль. Он даже не обращал внимания на происходящее вокруг, сосредоточившись лишь на рыжеволосой ведьме. Впервые услышав её мелодичный голос, он почувствовал, как дрогнули потайные струны его души, о наличии которых Стэйн даже не догадывался. Её голос притягивал и завлекал, словно песнь морской сирены.
И каждый раз, когда их взоры скрещивались, боль в теле отступала, а сила и мощь разливались по его венам, будто переходя от неё к нему. И только когда одинокая слезинка скатилась по её щеке, Стейн моргнул и отвёл взгляд, а Яра, воспользовавшись моментом, устремилась прочь из тронного зала.
# # #
В темнице под замком было холодно и сыро. Кнуд только что покинул их, не дождавшись казни на рассвете. Остальные, стиснув зубы, мучились от полученных в сражении ран.
Эйнар был прав — они недооценили христиан. Оказалось, что среди них тоже есть достойные противники.
«И ведьмы», — добавил про себя Стэйн, прокручивая в пальцах нательный крест Яры.
Серебряный крестик на кожаном шнурке она потеряла в схватке с Кнудом и Бальдером, а Стэйн зачем-то его подобрал.
Услышав, как звякнула связка ключей, он спрятал его в рукав. А в следующий миг в скудном свете свечи Стэйн снова увидел её. В руке ведьмы был зажат клинок, а за спиной стояли ещё два воина и тот самый старик, что говорил на его родном языке. Сначала викинг решил, что Яра пришла его убить, не дожидаясь казни.
Она молча прожигала его взглядом, а в глазах её плескались ненависть, презрение и боль.
— Ты веришь в других богов, — произнесла наконец, — и все ценности, о которых известно мне, тебе чужды. Как и мне твои.
Старый Иакин сопел сквозь густые усы и усердно бормотал вполголоса, переводя Стэйну её слова.
Яра замолчала. Остальные северяне тоже притихли, внимательно слушая Иакина.
— Есть что-то, что для тебя священно? Что-то, что ты ценишь гораздо дороже своей жизни? —поинтересовалась она.
Звук её голоса завораживал, от него веяло сладким дурманом. Стэйну хотелось слушать его до бесконечности.
— Мой священный браслет, — уверенно отозвался викинг после паузы, — он для меня дороже жизни.
Услышав его слова из уст старого Иакина, Яра опустила взгляд на запястья северянина, скованные оковами. Туда, где в свете единственной свечи тускло поблёскивал медный браслет с витым орнаментом, напоминающим чешую, а оба конца его венчали драконьи головы.
Стэйн не лгал. На его родине эти браслеты передавались мальчикам по достижению двенадцатой весны. На своих священных браслетах северяне давали самые важные клятвы, включая обеты, неисполнение которых могло навлечь позор на весь род.
— Ты хочешь жить, Стэйн, сын конунга Вольфа из рода Ирвенгов? — спросила его Яра.
Ещё этой ночью северяне вернулись в свой лагерь, а уже на рассвете раненый Вильгельм и взятые в плен горожане стояли у ворот Винсдорфа.
Стэйн, второй по старшинству сын Великого Вольфа, сдержал клятву, данную на своём священном браслете.
Глава 12
Вопреки ожиданиям, Уве не умер той ночью. И хоть он довольно быстро шёл на поправку, всем было ясно, что полноценным воином ему уже не стать. Его ранение имело необратимые последствия, что для многих северян было бы хуже самой смерти. Ибо если воин не в силах держать в руке меч, то он уже не воин.
— Мы должны принять решение и сделать это быстро! — Эйнар потянулся и с хрустом размял шею. — Мы не будем удерживать тех, кто желает покинуть Англию и вернуться домой.
Добычи было уже больше, чем достаточно. И лишь уязвлённое самолюбие удерживало большинство северян от того, чтобы махнуть рукой на последнюю на их пути неприступную крепость Винсдорфа.
— Стэйн?
Молодой Волк вопрошающе взглянул на брата.
— Я уже сказал. Без неё я никуда отсюда не уйду! — твёрдо отозвался Стэйн.
С момента своего возвращения в лагерь, второй сын Вольфа Ирвенга не мог не думать о той, которая обменяла его жизнь на жизнь пленного христианина. И что она в нём нашла? По мнению самого Стэйна, муж, которого захватил в плен конунг Харальдссон, был труслив и слаб духом. И из-за этого слизняка рыжеволосая воительница пощадила его, несмотря на всю свою ненависть, которая отчётливо горела в её колдовских глазах.
Яра… Скорее всего, именно так её зовут. Стэйн слышал, как старик без конца повторял «Яра, Яра», когда обращался к ней на её родном языке.
Но рассказывать брату о том, что он видел в стенах города, Стэйн не собирался. По праву старшего сына и наследника северных земель, права Эйнара и на эту женщину ставились выше его собственных.
— И с чего вдруг такое твёрдое решение? — будто предчувствуя подвох, Эйнар прищурился.
— Мои решения всегда тверды, — уклончиво отозвался Стэйн.
Для себя он ещё вчера понял: кровь, что он пролил, гибель, что щедро сеял, — всё вело к этому мигу. И он не упустит свой шанс! Ибо рыжеволосая воительница и есть предсказанная северу чужестранка, прозванная огненной ведьмой. И именно ему она подарит наследника!
— Ты знаешь христиан лучше меня. Какая участь её теперь ожидает? — поинтересовался он у Эйнара.
Тот пожал плечами и спокойным тоном подтвердил то, чего Стэйн больше всего опасался.
— Её казнят.
Слова брата неприятно царапнули по сердцу. Оказывается, оно не из камня, как Стэйн считал раньше. И лишь мысль о подобном исходе заставляла его усомниться в том, действительно ли им движет лишь расчёт. Одно Стэйн знал точно: она — его добыча! И он скорее сам казнит каждого, кто попытается его этой добычи лишить.
— Значит, времени у меня ещё меньше, чем я предполагал, — Стэйн поднялся со своего места и, перед тем как выйти из шатра, оглянулся на брата. — Ты со мной?
Молодой Волк не мог поверить, что его брат, наплевав на золото, хочет отказаться от своей части из-за какой-то женщины англосаксов, но ему стало любопытно. Эйнар уже и сам хотел увидеть ту, которая настолько заинтересовала Стэйна.
— Да, — отозвался он, не сводя с младшего брата своего пристального взгляда, — я с тобой.
— Что бы ни случилось — она моя! — предупреждающе напомнил Стэйн.
На что Эйнар лишь пожал плечами:
— Это твоё неоспоримое право. Ты заплатил за него, и все остальные будут вынуждены твоё решение уважать.
— Слово викинга твёрже стали, — заключил его брат, прежде чем покинуть шатёр вождя.
# # #
Новость о казни леди Яры Карлайл в считанные часы разнеслась по всему городу. Мирные жители оплакивали свою любимицу и уже заранее скорбели по ней. Многие из них сначала ринулись на дворцовую площадь, и только королевская стража сдерживала поток горожан нижнего двора от того, чтобы те не прорвались в замок. Смута и неспокойствие охватили Винсдорф, грозя перетечь в мятеж против правящей династии. В конце концов, по приказу его величества стража принялась отстреливать мирных жителей, и бунтующие против королевского указа были вынуждены разойтись по домам.
То утро выдалось хмурым и ветреным. Лучи солнца едва пробивались сквозь серую мрачность неба. Казалось, даже сила стихии восстала против королевского решения. Порывы сильного ветра раскачивали большой декоративный крендель, вывешенный пекарем на кронштейне перед входом. Улицы города были пустынны, даже блаженной Марты не оказалось на широких каменных ступенях, соединяющих высший двор для знати и нижний для бедняков. То излюбленное место, где Марта в любую погоду просиживала, выпрашивая подаяния, сегодня пустовало.
А в это время в королевской темнице Яра только что облачилась в брошенную стражей длинную белую рубаху — её последнее одеяние в этой земной жизни. Никто не пришёл проститься с ней. Не пришёл даже священник, чтобы исповедать её и отпустить земные грехи, как и полагалось делать перед казнью. Яре уже начинало казаться, что теперь её все сторонились, будто она была прокаженной. Но что было хуже всего — не пришёл даже Вильгельм…
Всё это подавляло её волю, рождая в душе вспышки неконтролируемого отчаяния. Девушка призывала себя быть сильной, и ей это практически удалось. Но когда дверь её темницы со скрипом отворилась, и в скудном свете маленького зарешеченного окошка под потолком она увидела своего отца, то тут же разрыдалась, бросившись ему на шею.
— Прекрати! — отстранил от себя дочь Юргенс Карлайл. — У нас мало времени. Приказом его величества к тебе запрещено пускать кого бы то ни было. Мне удалось прийти только благодаря положению, которое я всё ещё занимаю в этом городе.
Яра энергично закивала головой, пытаясь справиться с истерикой и не терять драгоценного времени на пустые слёзы, но ничего не могла с собой поделать. Они всё так же лились, не переставая, а голос, казалось, и вовсе пропал, перебиваемый нервными всхлипами. Яра была не готова к смерти, несмотря на то, что ей с детства твердили о Небесах и будущей жизни в Царствии Господнем. Она чувствовала себя маленькой девочкой — одинокой и неуверенной. Совсем как в тот раз, когда торговцы, державшие путь в Англию, выловили её в море и взяли с собой на торги. Они надеялись выручить за Яру пару медяков, отдав в услужение какой-нибудь знатной семье. Но к вечеру заморский товар был распродан, покупатели уже почти разошлись, а на мелкого заморыша так никто и не позарился. Кормить лишний рот тоже никто из торговцев не собирался, но и бросать, вверив Ярину судьбу в руки Господа, было негуманно. Какая жизнь её ожидала? В лучшем случае никому ненужный заморыш сгинет от голода или холода. Так лучше пусть смерть её будет быстрой, так решил заморский купец, надвигаясь на Яру с ножом.
Перед ней, прямо на земле были расстелены ковры, на которых лежали остатки нераспроданного товара: шелка, специи, украшения и самоцветы, а также кое-какое оружие. И поняв намерения торговца, Яра в страхе схватилась за меч, выставив его перед собой и пятясь назад. Меч был тяжёлым, его острие клонилось аж до земли, и маленькой девочке не хватало сил, чтобы держать его ровно даже двумя руками. Эта сцена и привлекла внимание Юргенса Карлайла, королевского военачальника, пришедшего на торги, чтобы пополнить запасы оружия.
Он не только выкупил Яру, но и удочерил её, дав той своё имя и высокое положение. Карлайл любил её, в каком-то смысле любил даже сильнее, чем свою родную дочь. И сейчас граф принял решение.
— Как там Вильгельм? — спросила Яра дрожащими губами.
Поняв, что любимый не по своей воле её избегает, ей стало немного легче. Яру схватили ещё до того, как герцог переступил порог ворот Винсдорфа. И как же жестока к ним судьба, если им не суждено даже проститься!
— Забудь о нём и послушай меня!
— Отец, это ложь, — перебила его Яра. — Вильгельм бы никогда не сделал того, в чём его обвиняет Мелисандра! Вы знаете это не хуже, чем я!
— И всё же он это сделал, — жёстко припечатал Карлайл. — Герцог Брей не отпирался, подтвердив, что перед нападением обесчестил твою сестру. Когда его состояние улучшится, он, как и полагается, отведёт Мелисандру к алтарю. Поэтому забудь о нём и подумай лучше о себе!
Слова отца выбили почву из-под ног Яры. Ей будто всадили нож в спину, и ещё никогда Яре не было так больно и нестерпимо досадно.
Тоска и отчаяние захлестнули её. Внезапно. Горько. Страшно! Внутри Яры будто в одночасье всполыхнул неукротимый огонь, который до этого лишь слабо тлел, и она всю свою сознательную жизнь старалась и вовсе его потушить. Она действительно желала стать истинной христианкой, чтить Господа и помнить о своём месте в семье и в храме. Но огонь, безудержный и неистовый, иногда словно пожирал её изнутри, а хранить это в тайне становилось всё сложнее. Это бремя стало её наказанием и испытанием её веры. Она боялась рассказать правду кому бы то ни было, даже Вильгельму. И лишь на священной исповеди позволяла себе открыться, прося у Господа силы победить то адское пламя, в котором видела происки лукавого. И в конечном счёте, ей это практически удалось. Вплоть до этого момента.
"Невеста Северного Волка" отзывы
Отзывы читателей о книге "Невеста Северного Волка". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Невеста Северного Волка" друзьям в соцсетях.