Бэзил рыгнул. Она с порицанием взглянула на него. Он пожал плечами.

— Извини, любимая, но что ты ожидаешь, когда тащишь меня так далеко, а у меня не было времени для переваривания пищи?

— Не будь вульгарным, — прошептала она, делая знак, чтобы он открыл дверь в ателье модистки. — И, пожалуйста, не называй меня «любимая». Ты похож на трубочиста-кокни.

Затем она влетела в магазин и очень изящно уселась, расправив свое платье с отрепетированной грацией. Стоять у конторки, торгуясь из-за пенни — это не для нее. Модистка поспешила к ней, в ее взгляде было восхищение. Дафна прихорошилась. Она знала, что выглядела как картинка.

У нее было все самое лучшее. Она потратила все квартальное содержание Бэзила на этот ансамбль. Конечно, если не считать отделанную норкой накидку, которая была на ней. Она составляла большую часть следующего квартального содержания.

В любом случае, это едва ли имело значение. Когда Миртл, тетка Бэзила, умрет, она, Дафна Дэнвилл, дочь выскочки-судовладельца, который купил себе рыцарство, станет одной из самых богатых женщин в Англии.

Изящно позируя в окне магазина, мило надувая губы в ответ на предложения модистки, Дафна мечтала о том дне, когда она будет одним из столпов в высшем обществе. Затем она услышала шепот двух женщин, стоящих у конторки.

— Так романтично! Лорд Рирдон — герой! И говорят, что он спас свою нынешнюю невесту от двух сыновей хозяина гостиницы, и она немедленно влюбилась в него! Вилла — разве это не самое восхитительное имя?

Вилла? Лорд Рирдон — герой?

— Что? Что такое? О чем вы говорите? — она пристально вглядывалась в лица, теперь обращенные к ней.

Она, Дафна, признанная красавица два сезона подряд, сумела устроить праздник года два вечера назад и оделась как королева… а в центре общественного интереса все еще Натаниэль и Вилла?

Она встала, ее губы приоткрылись в протесте.

— Но… Натаниэль — предатель! Его жена… трактирная девица!

— А мы слышали совсем другое, — лукаво ответила одна из женщин. — Лорд Рирдон и прелестная Вилла, которая, кстати, говорят, любимица Принца-Регента, являются героями самой романтической истории! Он был так храбр, прямо как герой из легенды, — женщина театрально вздохнула.

Дафна едва была способна дышать. Вдруг плетеная соломка хрустнула в ее кулаке.

— Вилла Трент — вульгарная, надутая сельская мышь, которая может привлечь мужчину, только сбив его с ног камнем!

— Я тоже слышала эту сплетню, — возразила другая женщина. Затем фыркнула. — Но я никогда ей не верила.

— Нет, ни на одну секунду, — заявила первая дама. Затем она более пристально вгляделась в Дафну. — Я вас знаю. Вы бросили лорда Рирдона, покинули его тогда, когда он нуждался в вас, — женщина усмехнулась. — Мне очень жаль сообщать вам это, но кузен вашего мужа, безусловно, самый привлекательный, самый героический джентльмен, которого когда-либо видел Лондон. И если вы так не думаете, тогда, возможно, это вы являетесь предательницей.

Две женщины приблизились к ним, их глаза были прищурены. Даже модистка выступила вперед, чтобы выхватить свою шляпку.

— Я не обслуживаю таких как вы! — прошипела она Дафне и Бэзилу.

О Боже. Бэзил наклонился к ней.

— Время уходить, любовь моя.

Они торопливо покинули ателье, затем замедлили шаги и в более спокойном темпе зашагали обратно к гостинице.

— Какое нахальство, — с горячностью проговорила Дафна, обращаясь к Бэзилу. — Когда мы унаследуем состояние тети Миртл и купим свой дом, я никогда не позволю этим женщинам ступить туда. Я буду игнорировать их на каждом приеме. Я…

— А, насчет этого, — затаив дыхание, прервал ее Бэзил. — Кажется, Миртл не слишком любезно отнеслась к тому, что ты не прекратила бал, когда Рэндольф умер.

Дафна с ужасом повернулась у Бэзилу.

— Что?!

— Боюсь, что она исключила нас, — печально подтвердил Бэзил. — Но не волнуйся, милая. Мы все еще можем жить, учитывая мои надежды…

Дафна не смогла больше контролировать свою руку. Та взлетела и ударила Бэзила по щеке, прямо здесь, на улице, словно Дафна была какая-то вульгарная… вульгарная трактирная девица!

— Бэзил, у тебя больше нет надежд! Таниэль и Вилла собираются завести целый выводок сыновей, и ты будешь последним в очереди на наследство. Разве ты не видел того, как они ведут себя друг с другом? Он ее добровольный раб, одуревший от любви мужчина, вот кто он!

Бэзил приложил руку к щеке.

— Одуревший, — тупо повторил он.

Именно в это время первая горсть грязи попала в Бэзила. Она ударила его в грудь, забрызгав платье и мантилью Дафны и навсегда запятнав их.

Оставшись один в кабинете своего отца, Натаниэль упал в большое кресло и закрыл лицо руками.

Знать, что Рэндольф хотя бы сомневался в этой истории, было бы утешением — выяснить, что он не только подозревал правду, но также принимал участие в том, чтобы помочь его прикрытию — все это сняло тяжелый груз с сердца Натаниэля.

Чтобы и дальше уменьшить свою боль, Натаниэль попробовал забраться в глубины своей старой обиды на Саймона, который заменил Рэндольфу сына. Странно, но он понял, что не может найти ее нигде внутри себя. Саймон на проверку оказался больше похожим на брата, по крайней мере — на соратника, чем Натаниэль когда-либо имел возможность мечтать.

Он излечился от стольких ран внутри себя, такое большое бремя упало с его плеч… понадобится некоторое время, чтобы вспомнить, каким мужчиной он был прежде. Если это вообще было возможно.

Некоторое время спустя, Рен Портер без стука хромая вошел в кабинет Рэндольфа — нет, теперь это был кабинет Натаниэля.

Хотя на самом деле он размышлял о том, чтобы пойти и рассказать Вилле о тех вещах, которые он раскрыл, Натаниэль прищурил глаза.

— Я полагаю, что просил никого не беспокоить меня.

— Ты сможешь поразмышлять над своими проблемами позже. А сейчас мне нужно кое-что сказать тебе, — Рен опустился в кресло без приглашения. Он выглядел намного лучше, хотя все еще был бледным и слабым. Драматические шрамы на лице все еще казались слишком темными на фоне его бледности, но его глаза сияли увереннее, целеустремленно. — В первую очередь, я благодарю тебя за гостеприимство, но думаю, что я должен отправиться в путь.

— Тебе не нужно уезжать. Думаю, что все мы хотели бы, чтобы ты остался, пока тебе не станет лучше. Особенно Вилла.

— Хм-м, — Рен отвел взгляд. — Нет, я думаю, будет лучше, если я уйду.

Натаниэль вытянул одну руку.

— Как пожелаешь. Куда ты пойдешь?

Рен криво улыбнулся.

— Ты еще не слышал? Саймон завалил меня моими семейными делами. Оказывается, пока я спал, мой кузен умер и оставил мне кучу денег. Да еще к тому же и маленькое имение в Котсуолде, которое я никогда не видел. Я думаю, что я найму себе собственный экипаж. Если я поеду медленно, то думаю, что сумею добраться туда живым.

Натаниэль воздержался от того, чтобы прокомментировать идею о путешествии в одиночку. Если Рен ощущает необходимость прятаться, то это его дело. Кто он такой, чтобы заставлять кого-то сражаться с его демонами?

— А что с Лжецами?

— Я еще не готов, — Рен опустил взгляд на свои руки. — Мне нужно довести до конца некоторые дела.

Натаниэль не мог отрицать, что этому человеку необходимо было время для выздоровления.

— Тогда я желаю тебе добра, — мягко произнес Натаниэль. — ты знаешь, что ты можешь вернуться к нам в любое время.

Рен коротко кивнул.

— Во-вторых, я хотел предупредить тебя… Хотя, возможно, в этом нет смысла.

— Предупредить меня о чем?

— Просто вот что… Бэзил пришел ко мне в ночь, когда случился пожар. Он казался очень заинтересованным в моих дальнейших планах, то есть хочу ли все еще я прикончить тебя.

— Ах. Я одновременно удивлен и не удивлен. Я откровенно ошеломлен тем, что Бэзил на самом деле проявил себя, — Натаниэль криво улыбнулся. — Как приятно знать, что он беспокоится.

— Тогда не спускай с него глаз, — Рен откинулся назад в своем кресле. — Как ты вообще сумел выжить в такой семье, Рирдон?

Натаниэль покачал головой.

— Это дар судьбы.

— Нет, — кратко ответил Рен. — Вилла — это дар судьбы.

Вилла была чертовски божественным вмешательством. И Натаниэль был очень обеспокоен тем, что оно может пропасть впустую. Сможет ли он удерживать баланс, который не смог удержать его отец? Сможет ли он быть Коброй, и одновременно мужчиной, которого любит Вилла?

Воспоминания о резкой, озлобленной Виктории стиснули его горло. Если он сделает то же самое с любящей, щедрой Виллой — если он превратит ее в недовольную его секретами и озабоченностью — то это будет такое предательство, которого не смог бы совершить и лорд Предатель.

— Дар судьбы, — прошептал Натаниэль. — Да, это так.

Рен сложил руки у себя на животе.

— Тот дар, который тебе лучше было бы ценить. Если ты не будешь ее ценить, то обнаружишь, что этим займусь я.

Натаниэль посмотрел Рену в глаза.

— Ты влюблен в мою жену, Портер?

Рен даже не вздрогнул.

— Ты обвиняешь меня в этом?

На самом деле Натаниэль почувствовал симпатию к Рену. Вилла была силой природы. Мужчина, попавший в лучи света, исходящие от нее, имел очень мало шансов пережить это и не измениться.

Затем сочувствие быстро испарилось, и на передний план вышел мужской инстинкт защиты. Вилла принадлежала ему.

— Спасибо за то, что ты посетил меня. Сейчас я надеюсь, что ты поймешь меня, если я отменю свое прежнее приглашение. На самом деле, прости меня, но я хочу, чтобы ты был как можно дальше отсюда.

Рен наклонил голову.

— Конечно, — он встал, чтобы уйти. У двери он обернулся. — Просто помни то, что я сказал. Если я когда-нибудь узнаю, что ты сделал несчастной эту прекрасную женщину… ну, я кое-чему научился от Лжецов…

Натаниэль покачал головой.

— Если я причиню ей боль, то я сам первым накажу себя. Тебе придется подождать своей очереди.

Рен резко кивнул.

— Хорошо, — и покинул комнату.

Глава 30 

Вилла никогда настолько не ощущала себя в меньшей степени принадлежащей к этой семье.

Виктория деловито выбирала ткани для своего траурного гардероба и готовилась к покупке небольшого собственного дома из того содержания, которое пообещала ей Миртл.

— Думаю, в Брайтоне, — небрежно заявила она, словно над столом, где они ужинали, не было атмосферы неловкости. — Лондон слишком озабочен Брачным рынком. А я уже покончила со всем этим.

Все остальные просто на мгновение взглянули на нее, перед тем как вернуться к ковырянию еды на своих тарелках. Планы Виктории по поводу ее элегантного вдовства только сделали ужин еще менее аппетитным.

Миртл, бледная, но спокойная, заявила о своем намерении немедленно уйти.

— Все это меня измотало, — сказала она. Затем поднялась и начала медленно ковылять к двери. — Думаю, я могла бы поехать на лечение в Бат. Вы приедете навестить меня, не так ли?

Вилла кивнула и улыбнулась, но Натаниэль рядом с ней ничего не сказал, только пожелал доброй ночи своей тете. Затем, через несколько мгновений он встал, бросил салфетку на стол и покинул Виллу, всего лишь быстро поцеловав ее в макушку.

Оставив Виллу одну за длинным, пустым обеденным столом. Ничего не оставалось, как пойти спать — в свою собственную комнату. Одной.

— Как это и должно быть, — снова напомнила она себе. Она не его жена. Он не ее муж.

Конечно, он никогда по настоящему не хотел быть им. Она поймала его в ловушку, как кролика, в точности, как он поддразнивал ее. Нежеланная добыча.

Стоило обратить внимание на то, как он оставил ее сегодня. Теперь Натаниэль был героем. Его имя было очищено. Его будущее было настолько полным возможностей, насколько раньше — отсутствием этих возможностей. Ему больше не нужна ее поддержка. Она больше не была безопасным приютом в его изоляции.

Сидя в тишине в роскошной комнате, Вилла разглядывала все это богатство, окружавшее ее. Натаниэль собирается жениться на ней, сделать ее леди Рирдон и хозяйкой всего этого изобилия. Так почему же у нее было такое чувство, что ей чего-то не хватало?

О да. Правильно.

— Он не любит меня, — ее шепот очень громко прозвучал в тишине.

Он никогда не говорил ей этого, никогда даже не намекал на такое чувство. Она говорила ему, что любит его. Кажется, ему нравилось слышать это, очень нравилось. Но он никогда не говорил ей об этом.

Его сухое, прагматичное брачное предложение — вернее, два предложения — только доказывали этот факт. О, ему весьма нравилось заниматься с нею любовью, но Вилла знала о том факте, что большинство мужчин весьма охотно и часто занимается любовью почти с любой женщиной, которая просто лежит неподвижно.