Двое мужчин остались с ней, тогда как остальные направились вдоль дома. Через несколько минут они вернулись.

— На первом этаже все закрыто. Открыто окно лишь в комнате Лендиса, наверху. Решетка должна меня выдержать, — предположил Том. — Не хочется мне что-то взламывать капитанскую дверь.

— Пусти меня, Том. Я и сама могу взобраться!

— Но ваше платье, — запротестовал он.

— К черту платье! К черту человека, который заставил меня надеть его! Покажи мне решетку!

Алексис не знала, что глаза ее излучали стальной блеск, а на губах играла улыбка, не предвещавшая ничего хорошего тому, кто встанет у нее на пути. Одно она поняла: что бы там они ни увидели на ее лице, они предпочли за лучшее не мешать ей.

Алексис пошла за Томом к задней части дома и проверила прочность решетки.

— Пожалуй, решетка выдержит, — заявила она. Скинув туфельки и зажав в зубах подол платья, Алексис начала подъем, не обращая внимания на царапины и ссадины, с легкостью представив, будто забирается по вантам в «воронье гнездо» на своем корабле.

Она нырнула в открытую форточку. Оказавшись в комнате, Алексис крикнула остальным, чтобы шли к парадной двери и ждали там. В ответ на требование открыть им дверь она только захлопнула окно и удалилась внутрь.

Алексис сразу отправилась к себе в спальню. В спешке выбрасывала она вещи из шкафа в поисках того, что ей было нужно. Вот оно. С яростью сорвала она с себя платье и белье, натянула черные брюки и рубашку, повязала малиновый шарф вокруг талии, затем надела высокие черные ботинки. Выдернув из прически оставшиеся шпильки, она тряхнула головой так, что тяжелые кудри упали ей на плечи. Откинув волосы назад, она закрепила бандану на голове, не заботясь более о том, чтобы спрятать свои роскошные кудри. Уже у двери она бросила последний взгляд на бесформенную голубую кипу — валявшийся на полу праздничный наряд.

Алексис не выдержала и вернулась, затем медленно наклонилась над платьем и подняла его. Аккуратно расправив складки, она разложила его на кровати. Не проклинай наряд. Не проклинай мужчину, который дал его тебе. Проклинай тех, кто не способен за внешностью разглядеть человека. Проклинай их за то, что они не способны распознать правду…

Алексис быстро вышла из комнаты, спустилась вниз, распахнула дверь и сбежала по ступеням в палисадник. Она знала, что люди Клода пойдут за ней, но ей было все равно. Ноги сами несли ее к цели.

Моряки не сразу нашли в себе силы пойти за ней. Увидев ее сейчас, они как никогда ясно осознали, что эта женщина одним своим видом может вызывать почти суеверный страх в самых бесстрашных людях. Такой они ее еще никогда не видели. Из историй, которые всем им доводилось слышать, они получили представление о том, какой являлась она перед теми, кто наблюдал ее в деле. Теперь и им представился случай узнать ее в новом для себя облике.

В ней было что-то от кошки — грация, поступь. Едва ли можно было сказать, что Алексис шла, нет, она скорее кралась, как крадется пантера. Когда она оглянулась, все увидели, как засветились ее глаза, отражавшие желтоватый лунный свет. Каждый возрадовался про себя, что ее гнев не обращен на него.

Том проводил Алексис к Дэвидсону. Она позволила ему сопровождать себя только для того, чтобы не задерживаться надолго возле ошалелого привратника. Том остановился в дверях, хмуро глядя на своего капитана, в то время как Алексис, стоя на пороге, обводила лица онемевших мужчин своими желтыми глазами.

Впервые Клод видел Алексис такой, какой она, наверное, должна была быть во время взятия британского фрегата. Каждая клетка ее тела источала энергию. Не сразу он осознал, что Алексис стоит неподвижно. Все в ней выдавало напряженное ожидание: яростный блеск глаз, вздувающиеся желваки на туго натянутых скулах. Черный наряд подчеркивал ее силу, а ее шарф — шелк цвета крови, воспринимался как символ возмездия.

Как только Клод отпустил Тома, ее жестом пригласили сесть. Тем временем Хоув поднялся со своего места и пошел закрыть окно, не забыв как следует задвинуть защелку. Алексис звонко рассмеялась.

— Похоже, вы готовы воспринимать меня всерьез, сенатор.

— Это касается всех здесь присутствующих, капитан Денти, — заметил Клод, усаживаясь напротив Алексис.

— Насчет вас я не сомневаюсь, — парировала Алексис. — Благодарю за прием, устроенный у волнолома. Я должна была догадаться о вашей предусмотрительности.

— Я предупреждал.

— Верно. Но я полагала, что ловить меня будете лично вы, без посредников.

— Как вам удалось попасть в дом? За ужином вы были одеты в голубое, если память мне не изменяет.

В зеленых глазах Клода загорелись искорки смеха. Создавалось впечатление, что их в комнате только двое — остальные не в счет. Алексис улыбнулась.

— Я просто сообщила Тому и остальным, что мы идем домой. Затем по решетке я поднялась на второй этаж, переоделась и послушно явилась сюда.

— Трудно поверить, капитан Денти, — сказал Грэнджерс, решив, что с него довольно их семейной беседы.

— Что именно вас смущает в моем объяснении? — с невинным видом спросила Алексис. — Вам трудно поверить в то, что я способна забраться на второй этаж по решетке? Или в то, что я переоделась? Или в то, что я полна чувства раскаяния?

— В последнее, капитан! — ответил Грэнджерс, которого все это начинало раздражать.

— Отлично, вижу, что здесь кое-что изменилось с тех пор, как я покинула ваше общество.

Алексис обвела взглядом присутствующих и только затем спросила:

— Итак, чего вы хотите?

Ей сообщили, что в ее распоряжение будет предоставлен корабль. Фрегат, военное сторожевое судно — все, что она пожелает.

— У меня уже есть корабль, и он меня устраивает.

Ей обещали дать чрезвычайно высокий пост, на что Алексис ответила, что и так является капитаном, а выше звания на корабле нет.

Ей пообещали дать самых лучших моряков, на выбор.

— У меня есть команда, другой мне не надо.

Тогда ей сказали, что она будет прощена.

— Я не прошу прощения. Я не совершила никакого преступления ни против вас, ни против вашей страны.

Наконец выяснилось, что за все, что ей предлагается, она должна всего лишь ставить их в известность о перемещениях британских судов.

— Меня интересует перемещение только одного судна.

И тут Алексис прозрачно намекнули о том, что Лафитт был бы существенным подспорьем в их борьбе с Британией.

— Это так, — она не стала спорить.

Алексис объяснили, почему этот пират не подпускал к себе американские власти.

— Я тоже не позволяла британцам приближаться к своему кораблю.

Она должна будет сообщить Лафитту условия, на которых ему может быть дана амнистия. Договор будет подписан в Вашингтоне.

— Я не стану этого делать.

Все время разговора Клод не спускал с Алексис глаз, в то время как она старательно избегала его взгляда. Она сидела откинувшись, вытянув вперед руку — ровную черную стрелу, и только кончиками пальцев касалась края столешницы, словно боялась испачкаться. Во всей ее позе читалась непреклонная решимость. Она не собиралась ни у кого ничего просить. Другую руку она держала на коленях, и Клод постоянно опасался, что сейчас она взметнется вверх и ударит кого-то из них по щеке.

Но, отвечая отказом на очередное предложение, Алексис ни разу не потеряла самообладания. В черном наряде она выглядела великолепно. Серебряное колье контрастировало с золотистым оттенком открытой шеи. Бриллианты втягивали в себя свет ламп, удерживали его в себе, а затем выплескивали в быстрых вспышках, стоило ей лишь чуть повернуть голову.

Клод не мог мыслить иными категориями, кроме как любовью и ненавистью. Он ненавидел их за то, что они заставляли ее делать. Он любил ее за то, что она швыряет их предложения им в лицо.

— Я не собираюсь ничего передавать Лафитту, — в очередной раз, уже устало заявила Алексис.

Беннет тряхнул головой, в недоумении глядя на нее.

— Но почему нет?

Алексис встала и уперлась в стол обеими руками. Она четко и ясно объяснила им, почему Лафитт не станет им помогать, по крайней мере сейчас. Она повторила то же, что некоторое время назад сказала Клоду.

— Подождите, — закончила она. — Он сам к вам придет. Он сам предложит помощь. Не будьте упрямцами и примите реальность такой, какая она есть.

Ричард Грэнджерс со стаканом бренди в руках, вальяжно развалившись на стуле, спросил:

— Вы в самом деле так считаете? Отчего? Не оттого ли, что он помог вам вернуться домой и сейчас помогает процветанию вашей фирмы тем, что делает для вас приятное исключение, не нападая на ваши суда? Вы все это говорите, потому что он ваш друг?

— Я говорю так, потому что это правда.

— Но он ваш друг.

— Это не имеет никакого отношения к делу.

Хоув зажег еще одну сигару.

— Вы представляете, что с вами произойдет, если вы откажетесь помогать нам?

— Я еще не отказала вам. Пока, — поправила она Хоува. — Но должна сказать, что ни на каких условиях не соглашусь участвовать в поимке Лафитта. Я откажусь помогать вам, если выяснится, что под помощью вы имеете в виду именно это.

Алексис обошла свой стул и положила руки на его обитую кожей спинку.

— Все или ничего, — заявил Хоув.

— Черт побери, сенатор! — воскликнул Клод. Он видел, как Алексис вздрогнула, услышав его голос. — Дайте ей договорить! Дайте ей сказать, что она хочет для вас сделать!

— Я давно ждал, когда вы встанете на ее защиту. Это случилось позже, чем я предполагал, капитан.

— Я не защищаю ее. Она не нуждается в моей защите. Но она заслуживает того, чтобы ей дали возможность сообщить ее условия.

Глаза Клода зло сверкали. Никто не решился возразить ему.

Тишина была ощутима почти физически, казалось, она могла пощупать ее, как кожу на спинке стула.

— Сенатор Хоув, я готова предложить вам свои услуги, но не Лафитта. Я стану помогать вам, как только разделаюсь с Траверсом. Вот мое условие, и это единственное, что меня устраивает. Если вы отказываетесь принять мое предложение и продолжите настаивать на своем, если вы считаете, что вправе удерживать меня, предъявляя ваши абсурдные обвинения, — тогда воля ваша, делайте как желаете. Но вы должны понять, что не я отказала вам, а вы мне. Вы можете посадить меня в тюрьму, но тогда воевать вам придется без меня.

Четверо мужчин заговорили одновременно, стараясь перекричать друг друга, но все сходились в одном — не капитану Денти было ставить условия. Два капитана посмотрели друг другу в глаза. Клод видел, как тускнел ее взгляд. Он понимал, каких усилий стоило для нее принять совершенно новую ситуацию, расписаться в полном и окончательном поражении. Она отвернулась от Клода, уверенная в том, что, проиграв эту битву, она потеряла все, включая самое дорогое — Клода. Потеряла не на время — навсегда. Он пытался взглядом заставить ее повернуться к нему лицом, чтобы сказать ей, что она не права, но тщетно. Алексис не желала делать его свидетелем своей капитуляции.

Она опустилась на стул и почти ничего не слышала из того, что говорилось. Тюрьма! Ее ждет тюрьма! Вначале она могла думать только об этом, затем решила не думать ни о чем вообще. Упершись взглядом в темное пятно — тень на противоположной стене, она заставила себя сосредоточится на том, что говорилось за столом.

— Она должна привести нам Лафитта. Она передумает, когда поймет, что с ней не играют. Пара месяцев в ожидании суда заставит ее быть посговорчивее.

Чей-то бесцветный голос, она не поняла чей, сообщил, что, пока ей не будет предъявлено официальное обвинение и не улажены прочие формальности, она должна находиться в доме Дэвидсона. Она почувствовала, как кто-то взял ее за плечо и помог встать. Рука была холодной и липкой, но Алексис даже не обернулась и не посмотрела, кто это был. Она вышла из комнаты как автомат, повинуясь лишь примитивной команде, посылаемой от мозга к ногам.

Клод тоже встал, он выглядел совершенно спокойным, легкая улыбка играла на его губах.

— Господа, вы выбрали неверную тактику в отношении капитана Денти. Полагаю, что смог бы убедить ее завтра посмотреть на происходящее по-другому, если, конечно, мне будет позволено с ней поговорить. Я возьму ее вещи на тот случай, если она не согласится с моей точкой зрения.

— Что вы можете ей сказать, капитан, кроме того, что уже было сказано нами сегодня?

Клод улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой.

— Если бы я мог провести с ней наедине пару часов, я смог бы убедить ее в чем угодно.

Хоув понимающе приподнял бровь.

— Ну что же, при всей деликатности вашей миссии, кто-то все равно должен будет сторожить у двери. Впрочем, можно все устроить так, чтобы вам никто не мешал.

— Благодарю за понимание. Полагаюсь на вас. Я передам сообщение о принятом ею решении через охранника.