Галина Лифшиц - Невеста трех женихов

Света кивнула.

– Вот это те самые деньги. Так что я тебя бы все равно побеспокоил. Даже без твоей Плутенко. Но видишь, как совпало. Я предлагаю тебе: давай пополам. Половину – забирай. За все твое хорошее. А половину передай мне. Что они так лежат? Их надо в оборот пустить, пока не заплесневели.

– Я тебе все отдам, только – как? Ты в Россию не полетишь. Марату отдать?

– Нет. Ты сделаешь, как я сказал. Возьмешь себе половину. Не пререкайся. А мне передашь мое. Поняла?

– Поняла.

– Они там в самой глубине, руку поглубже просунь, я палкой от швабры их запихал.

– Разберусь.

– Там еще две видеокассеты. Я не видел, что на них. Думаю, компромат серьезный. Ты глянь дома, если у тебя старый видак сохранился.

– И что с ними? Господи, сколько всего на мою голову!

– Посмотри. Может, морально устарели. Может, все уже всё знают. А лучше всего, если мне передашь тоже.

– Я готова. Не представляю только, как буду тебе деньги перевозить. Это сколько же раз мне летать придется, чтоб, не нарушая закона, тебе все передать.

– Один раз. Положишь в чемодан, сдашь в багаж. Прилетишь – получишь. И все.

– Не уверена, что решусь. Меня посадят. И всем станет хорошо. И денег у тебя не будет.

– Мы вот что сделаем. Мы еще об этом подумаем. На тебя сейчас много чего навалилось. Ты паникуешь. С таким настроем все провалишь. Поедешь, посмотришь. А там… Я точно знаю: кривая вывезет, если судьба захочет. И все всегда лучше всего выходит, когда полагаешься на авось. Сначала продумаешь, соберешься, а потом – на авось. Расслабься сейчас. В Москве Марату просто скажи, когда сюда вернешься. Только это. Я тебя найду.

– Договорились.

– И вот еще. Вчера забыл отдать. Смотри: тут две флешки. На них одно и то же. То, что ты уже видела, и все такое прочее в том же духе. Мой совет. Одну оставь здесь. Одну возьми с собой. Это твоя страховка в случае чего, понимаешь?

Да, это понятно. Если придется разбираться, выяснять отношения, надо, чтобы информация против врага хранилась в надежном месте. И чтобы враг знал об этом.

– Ну, вот и все пока. – Пятрас улыбнулся, и в его улыбке проступил облик того, знакомого Свете парнишки.

– Подожди, – остановила его Света, – я спросить хочу. Просто так. Я тебе благодарна. Знаешь… как… как другу. Вот как друга и спрашиваю: ты своей жизнь доволен? Ты ни о чем не жалеешь?

– Ты о раскаянии? А ведь я тебе говорил тогда уже. На войне посылают убивать – это ты должен. Долг перед, типа, Родиной. И за это тебе ничего не будет – ни кары, ни почестей. Еще и калекой вернешься. Вот и вся награда. А то, что со мной потом было… Я бы не хотел повторить. Нет. Но и те… Ты ж не знаешь… Я не Робин Гуд… Но все они – одна шайка. Сегодня этот заказывает, завтра тот… С виду люди, а внутри – пустота. Воздушный шарик с дерьмом. Чпок в него – только дерьмо в разные стороны. Вонь. И ничего больше. Сейчас вот живу. Такой, как есть. Один. Любить не умею. Хороших людей встречал мало. Чтоб любить. Есть у меня два друга. Это много, учти. И – тебя вот уважаю. Ты редкая. И такие, как ты, таким засёрышам достаются… Я вот помню, как тебе рассказывал про свои подвиги, а ты на меня смотрела. Просто смотрела. Молчала. А я потом взгляд этот чувствовал. Долго. И много чего понял для себя. На будущее. Хотя бы то, что та дверь за мной закрылась. Насовсем. Ответил?

– Ответил, – кивнула Света, с легким сердцем улыбаясь не случайному человеку в своей судьбе.

Было двенадцать разбойников,

Был Кудеяр-атаман.

Много разбойнички пролили

Крови честных християн[26], —

пропела она вполголоса.

– Мы все разбойники. Я сейчас хорошо все понимаю. Хочется мне развернуться, – она повела плечами, словно путы сбрасывая. – Хватит, наевропейничалась. Натолерантничалась. Голыми руками бы их всех передушила!

Знаешь молитву Иоанна Златоуста, которую перед самым Причастием читают:

«Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистинну Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз…»

А потом:

«Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими; не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем…»

Понимаешь? Яко разбойник исповедаю Тя! И я всегда говорю: «Господи! Я и есть тот разбойник! Прими меня, какая есть!»

Я не согнусь, не думай!

– И в мыслях не было! – уверил ее друг.

На том и разошлись.

Света уже представляла, хоть и не до конца, что будет делать. Она полетит в Москву, разберется с Ленкой Плутенко, а потом… потом отправится к старцу. Ей давно мечталось спросить у старца совета о том, какой путь выбрать, о нерожденных детях, которых так жаждала ее душа, о чужбине, на которой тосковала. Но все не хотелось мужа оставлять надолго, все останавливало это ощущение долга перед ним. Хорошо, что сейчас в этом она свободна. Пришло время решать.

У нее хватило сил спокойно встретиться глазами с Марио, когда он с сыном вернулся от его родни. Они даже обнялись и поцеловались. Все как всегда. Мило, по-родственному. Собрались на ланч в ресторан, Марио заранее столик заказал, позаботился.

Андрейка неумолчно повествовал о роботе, о его функциях, движениях, как он откликается на голос, коммуницирует… Достаточно было время от времени произносить «О!» Или «Вот как!» Или «Да?» – и ребенок разражался очередной тирадой. Милый полуденный разговор благополучной семейки, которой не грозят ни бури, ни кризисы, которой не влом за ланч на троих триста евро выложить не моргнув глазом. А за ужин… Ну, о чем тут говорить… Кто ж им считает?

Немножко мешало только воспоминание о Ленкиных губах… Как она облизывала их… после всего…

Марио жевал, а Света видела эти губы… Фу…

– У Андреа каникулы, – сказала она невзначай, сосредоточенно отковыривая кусок рыбы в своей тарелке. – Я давно хотела поехать в монастырь. Мальчик бы увидел старца. Попросил бы благословения.

Марио сделал вид, что обдумывает сказанное.

– Ну, Андреа, ты хочешь в монастырь? – спросил он сына.

– Конечно, хочу, пап, а ты поедешь с нами?

– Я бы с удовольствием отправился с вами, но деньги стеречь кто будет?

Любимая шутка, типа «кто в лавке остался»… Она все его отговорки знала наперед. Сам небось уже тоже намылился – свидание устраивать. Впрочем, какая разница? Батюшка сказал: «Вы свободны». Пусть.

– То есть: ты с нами не едешь? – уточнила она для проформы.

– Ты же понимаешь, дорогая, – развел руками честный труженик.

– Тогда я беру два билета. С открытой датой. Недели две пробудем, но точно не скажу – там страшные толпы к старцу, неделями люди стоят, не знают, когда попадут.

– Дикая страна, – вздохнул Марио с улыбкой и поправился: – Дикая и прекрасная.

– Редко стали видеться, – оторвав взгляд от стола, произнесла Света.

– Круговорот жизни, любовь моя, отдыхать рано, – не моргнув глазом отвечал муж.

Ей даже не было больно. Пока. Света знала за собой это: в трудный момент она переставала чувствовать боль, страх. Собиралась. Потом, конечно, наступит отходняк. Но сейчас – само спокойствие. Спасибо матери-природе за такое устройство.

Вернувшись домой, позвонила по скайпу Инке. Неужели она только вчера утром с ней попрощалась? Казалось, прошла целая жизнь, закончилась, началась другая…

– Что с тобой? – первый вопрос, заданный подругой.

Марио, кстати, об этом не спросил.

Черные круги под глазами, осунувшееся лицо. Не заметил? Плевать на все хотел? Скорее всего – так.

– Что происходит, Свет? – тревожно повторила Инна.

– Лечу завтра в Москву. Оттуда позвоню. Я хотела, чтобы Сережка нас встретил. Он предлагал.

– Он здесь еще, у меня. Завтра улетает. Конечно, встретит.

– Ин, я одна не справлюсь там. Скажи ему.

Раньше бы ей не хватило смелости просить у Инки помощи ее брата. Сейчас что-то ненужное отпало. Как сухая шелуха. Пришла простота.

– Диктуй номер рейса. И ни о чем не волнуйся. Ты не одна.

Инка всегда была подругой, все понимавшей без лишних слов.

Назавтра они летели домой.

Дела – одно другого важнее – громоздились в ее сознании, расталкивая друг дружку: «С меня начни, с меня начни!»

«Цыц!» – велела им Света и принялась обдумывать очередность шагов и поступков.

Сначала к Ленке. Потом к Асе. Потом в монастырь. Потом деньги… Как эти деньги-то еще вывозить – вот вопрос. Посадят меня, пАсОдЮт, думала она, непонятно почему веселясь от этой мысли.

Кстати, а почему сначала к Ленке? Да морду чтоб набить – честно отвечала она себе. Взять так и погваздать хорошенько об стену, чтоб губы силиконовые полопались. Справиться-то она сумеет. Та статью не удалась, видать, у моногамного Аськиного отчима сил не хватило полноценную особь отковать.

Да! Не христианские мысли лезли в голову будущей паломнице. Так она и видела, как дубасит гадину, словно резиновую куклу.

Мысленно набив Ленке Плутенко морду, Света успокоилась. Не совсем, но как-то отлегло.

Хорош планы строить. Будь что будет. Как-то все само потечет по определенному руслу. Образуется.

Сережа, как и договаривались, встречал их в аэропорту. Сам прилетел час назад. Увидев их, засиял:

– Вот нечаянная радость! Молодцы, что так быстро собрались!

Андрейка тоже радовался, вновь заведя разговор с новым слушателем о роботе, подаренном ему дедом:

– Он совсем как человек! Совсем. Он умеет петь. Он со мной разговаривал! Я спрашивал, а он отвечал! Это теперь будет мой друг!

– Просто друг? А человек-друг у тебя есть? – спросил Сергей.

– Конечно. Но это особенный друг, понимаешь!

– Особенный – это да! Понимаю…

Машина их ждала немыслимой красоты. И цены. Шофер – вышколенный не по-итальянски. В лучших традициях нашего лакейства.

– Так вот ты каков, цветочек аленький! – удивилась Света.

– Так они тут завели. Я ничего не смог сделать. Положено – и все тут.

– Здравствуйте, Сергей Александрович! Позвольте, я супруги вашей чемоданчик приму? – согнулся в поклоне шофер.

Светка глянула на Сережу. Он подмигнул.

Поехали.

Машина остановилась у Сережкиного подъезда. Выгрузили вещи. Шофер был отпущен:

– Тут уж мы сами.

Света веселилась.

– Ну, дай мне хоть немного в супруга поиграть, – объяснил Сергей Александрович.

– Ой, да наиграешься еще! Надоест! Женишься – и будешь кольцо обручальное прятать, – пообещала Светка.

Он помог им поднять вещи до квартиры. Задержался у лифта:

– Святка! Чем тебе помочь? Я вижу, что-то стряслось. Говори. Я в твоем распоряжении.

– Ты зайди попозже. Я тебе расскажу. И даже покажу кое-что. Посоветуемся. Ладно?

– Через два часа – жди.

Подошел лифт. Из него вышла соседка с внуком, ровесником и товарищем по играм Андрейки.

– Ой, кого я вижу! Кто приехал! – закудахтала бабушка. – Пойдем скорее к нам, я пирог вишневый испекла, огромный. Еще думаю – кому такой? А ничего зря не бывает!

– Можно, мам? – спросил Андрюша и тут же, не дожидаясь ответа, принялся докладывать другу о роботе.

– Можно, можно, – в спину сына проговорила Света.

– Пусть мальчики поиграют, они так хорошо всегда играют, – ликовала соседка.

– Спасибо. Я за ним зайду попозже. Вещи разложу, отдохну.

– Когда угодно. Такие чудные мальчики!

Действия Светки дома совершенно не сообразовывались с тем, что приблизительно намечала она в самолете.

Первым делом, оставив чемоданы в прихожей, отправилась она в ванную комнату, к своему тайнику. Пошарила рукой. Выгребла свой детский дневник. Вот же – сокровище! Надо будет заняться, перечитать. Сколько же ей тогда было? Ровно столько, сколько сейчас ее сыну! Завалялся. Какая она тогда была?

Впрочем, это потом. Это «таилось» слева от дверки, почти у самого «входа». Сейчас надо проверить другое. Что там за сокровища, справа, в глубине. Без швабры не обойтись.

Света выволокла один пластиковый пакет, другой, третий. Все точно. Не сон. Не бред умирающего паренька. Настоящие деньги. И придется половину из них вывозить.

«Посадят, – опять почему-то вспомнила она и ответила самой себе. – Ну, это мы еще посмотрим».