Бессетт и Рутвейн застонали в унисон.

— Дальше — хуже, — сказал Дюпон, теперь слова так и лились из него. — Он спросил, почему у нее такие грустные глаза в такой прекрасный день. Когда она не ответила, он поддразнил ее, сказав, что она обязана говорить, когда ей приказывает сам король. И малышка Жизель поняла его буквально и предрекла не только падение Июльской монархии, но, продолжив, сказала, что его отречение от престола будет сопровождаться второй ужасной потерей — смертью его дочери, Луизы-Марии.

— Боже, королевы бельгийцев?

— Да, прошел слух, что Луи-Филипп занимался этим, — сказал Дюпон. — Он хотел, чтобы его дочь стала королевой Бельгии в обмен на принятие Францией независимости Бельгии.

— Я думал, что это только слухи, — заметил Рутвейн.

— Возможно. — Француз выразительно развел руками. — Но французская армия отступила, Леопольд порвал со своей морганатической женой, а Луиза-Мария уютно устроилась на бельгийском престоле. Между тем говорят, что королева становится с каждым днем все слабее.

— Итак, предсказание ребенка опять сбывается, — пробормотал Бессетт.

— По слухам, у нее туберкулез, — сказал Дюпон. — Королева вряд ли проживет до конца года, и любовница короля уже обладает определенным влиянием при дворе.

Ощущение ледяного ужаса уже охватило Бессетта. Это было то, чего Хранители Братства больше всего опасались: использование самых слабых среди ватейи — древней секты провидцев, большинство из которых были женщины и дети.

На протяжении всей истории злые люди пытались контролировать Дар с корыстными целями. Вот почему организация должна существовать и в дальнейшем. Не важно, что в основе Братства лежало темное друидское начало. За века оно превратилось в почти монашескую милицию, чья миссия заключалась в охране своих. Но за долгие годы многое изменилось. А теперь вот выяснилось, что ребенок — этот Дар — оказался в большой опасности.

Дюпон словно прочел его мысли.

— Брат мой, Лезанн, чтобы обрести власть и влияние, способен совершить тысячи опасных поступков, — сказал он низким голосом. — Войти в контакт со старыми Бурбонами, раздуть пламя дальнейших революций на континенте, возможно, даже вбить клин между Англией и Бельгией — ах, уму непостижимо, на что он способен! А если он сможет предсказывать будущее — или если какая-нибудь невинная, ничего не подозревающая особа будет делать это для него, то это будет совсем просто.

— Вы думаете, это он убил своего племянника? — Бессетт почувствовал, что на смену ледяному страху под ложечкой пришла ледяная ярость, охватившая его целиком.

— Уверен, что это сделал он, — ответил мрачно француз. — Ему нужно держать Жизель в своих руках, в своей власти. Теперь она и ее мать под его крышей, и они живут за счет его благотворительности. Наш человек в Роттердаме, конечно, послал своих шпионов, но пока еще никому не удалось проникнуть внутрь. Однако будьте уверены — Лезанн готовит ребенка к определенной деятельности.

— Вы работаете с ван дер Вельде? — спросил Сазерленд. — Он опытный человек.

— Самый надежный, — подтвердил француз. — И, согласно донесениям его агентов, похоже, Лезанн ухаживает за женой своего племянника.

— Боже мой, он что, собирается жениться на английской вдове? — спросил Рутвейн. — Но… что насчет родства и канонического права? Что говорит ваша церковь?

Снова галльское пожатие плеч.

— Лезанна мало заботит мнение церкви, — продолжил он. — К тому же Моро был незаконнорожденным. Существуют ли бумаги, которые нельзя сжечь или подделать? Кто действительно знает правду о его рождении? Возможно, даже его жена не в курсе.

— Все хуже и хуже, — сказал Сазерленд. Священник глубоко вздохнул и обвел взглядом присутствующих. — Господа? Что вы предлагаете?

— Похитить ребенка и покончить с этим, — высказал мнение лорд Лейзонби, следя за покачивающимися бедрами ближайшей официантки. — Привезем ее в Англию — с разрешения королевы, конечно.

— Целесообразно, но чрезвычайно глупо, — сказал Рутвейн. — Кроме того, королева не может санкционировать такое явное нарушение дипломатии.

— Это не будет иметь значения, если нас не поймают, не так ли, старина? — Но голос Лейзонби звучал отдаленно, а его взгляд был направлен куда-то к входной двери. Внезапно он резко поднялся со своего стула. — Прошу прощения, господа. Боюсь, я должен оставить вас.

— Боже мой, какой кобель! — Бессетт срезал друга мрачным взглядом. — Этот ребенок значит гораздо больше, чем соблазнительная задница официантки.

Усевшись в конце стола, Лейзонби положил руку на плечо Бессетта и склонился к нему.

— Кажется, за мной следили, — спокойно сказал он. — И это была вовсе не распутная девка. Я отдаю свой голос тебе, а сам попытаюсь сбить ищейку с нашего следа.

С этим Лейзонби выскользнул из комнаты и растворился в море столов с большим скоплением людей.

— Какого дьявола? — Бессетт посмотрел через стол на Рутвейна.

— Черт побери! — Рутвейн наблюдал лишь краешком глаза. — Не оборачивайтесь. Это опять тот парень из проклятой газеты.

Даже мистер Сазерленд беззвучно выругался.

— Из «Кроникл»? — Голос Бессетта звучал низко и недоверчиво. — Как он мог разнюхать о Дюпоне?

— Он пока еще не в курсе, полагаю. — Раздраженно сверкая глазами, Рутвейн намеренно отвернулся. — Но как мне кажется, этот парень слишком сильно интересуется Обществом Сент-Джеймс.

— И к тому же именно Рэнсом, — пожаловался Бессетт. — Что касается Рэнса, я часто беспокоюсь, не слишком ли азартно он наслаждается этой игрой. Что нам делать?

— Сейчас — ничего, — ответил Рутвейн. — Рэнс играет в кости у камина, усадив к себе на колени девку. Колдуотер все еще опрашивает буфетчика. Он не видел ни одного из нас.

— Пусть Рэнс устроит ему веселую охоту, и гарантирую, что тот не устоит, — предложил Сазерленд. — Возвращаясь к нашей проблеме, Дюпон, скажите нам, что точно вы бы хотели, чтобы мы сделали?

Глаза француза сузились.

— Пошлите Хранителя в Брюссель, чтобы забрать девочку, — сказал он. — Лезанн не знает никого из вас. Мы взяли на себя смелость арендовать дом недалеко от королевского дворца — это рядом с Лезанном — и распустили слухи, что скоро его займет английская семья. Слуги уже на месте — проверенные слуги из наших хозяйств в Роттердаме и Париже.

— А затем что? — спросил Бессетт. — Забудьте про предложение Лейзонби, нельзя просто похитить ребенка у его матери. Даже мы не настолько бессердечны.

— Убедите мать. — Внезапно голос француза стал гладким, как шелк. — Окажите ей поддержку. Напомните ей об Англии и о счастливой жизни, которую она могла бы вести здесь. Намекните, что можно помирить ее с семьей. Если же ничего не поможет — если она уже всецело во власти Лезанна, — похищайте их обеих.

— Похитить их обеих? — эхом отозвался Сазерленд.

Дюпон наклонился через стол.

— Мой частный клипер, вооруженный командой хороших, сильных мужчин, уже идет на всех парусах, чтобы бросить якорь в Рамсгейте. Он доставит вас в Остенд в полной секретности и будет ожидать вас там.

— Это безумие, — сказал Бессетт. — Кроме того, если Лезанн собирается жениться на этой женщине — и если он такой коварный, как вы говорите, — то он не позволит никому из нас дружить с ней.

— Никому из вас, — устало сказал француз. — Возможно, вашей жене?

— Но ни один из нас не женат, — запротестовал Бессетт.

— Боже мой, да какое это имеет значение? Все, что нам нужно, — это женщина, которой она сможет доверять.

— Совершенно исключено, — сказал Рутвейн. — Сестра Бессетта всего лишь ребенок. Моя едва ли сможет сойти за англичанку, и у нее двое маленьких детей. Лейзонби — солдат и не обладает хитростью для подобной миссии. Мы используем его только в тех случаях, когда нам необходимо заставить кого-то подчиниться.

— Может быть, наймем актрису? — вставил словечко мистер Сазерленд. — Или пригласим Мэгги Слоун? Она ведь… ну, скажем, деловая женщина, не так ли?

Бессетт и Рутвейн обменялись взглядами.

— Доверим священнику нанять птицу высокого полета, — иронично заметил Бессетт. — Но иногда мы действительно пользуемся услугами Мэгги.

— Да, не сомневаюсь, что именно так и происходит всякий раз, когда Куотермэн спит с ней, — язвительно заметил Рутвейн.

— Проклятие, Эйдриан, так оно и есть. — Бессетт сверкнул усмешкой. — Хотя Нед Куотермэн не заслуживает этого, даже если он действительно управляет игорным домом. И он не одолжит нам Мэгги. Ну да, нужен кто-то, как Мэгги… Насколько трудно заполучить такую женщину?

— На свете нет ничего невозможного. — Дюпон с облегчением сунул свою большую лапу во внутренний карман пиджака и достал толстую пачку бумаги. — Здесь, братья мои, вся информация, которая вам потребуется. Адрес дома. Список слуг. Детали истории, которую мы распространили. Полные досье на Лезанна и на мадам Моро. Даже эскизы.

Бессетт взял пачку и начал перебирать бумаги, Рутвейн и Сазерленд заглядывали через его плечо. Да, все тщательно подготовлено, воздал он должное Хранителям в Париже.

— «Искусство и архитектура Бельгии»? — пробормотал он, читая вслух. — Цель англичанина, приехавшего в Брюссель, будет заключаться якобы в этом?

Француз пожал плечами.

— А чем еще могут заниматься английские дилетанты? — сказал он. — Политикой? Это было бы слишком сложно… и звучит слишком угрожающе. Бизнесом? Вот еще, слишком буржуазно для Лезанна. Но подумайте, что может быть безобиднее богатого, скучающего аристократа, который приехал осмотреть достопримечательности и сделать несколько милых эскизов, а?

— Похоже, это работа для тебя, старина. — Рутвейн посмотрел на Бессетта с подобием улыбки. — Бессетт — наш местный архитектор, Дюпон. Он действительно путешествовал по Италии, Франции и Северной Африке, делая симпатичные эскизы, а затем строил здания.

Сазерленд потер подбородок.

— Кажется, что эта работа действительно для тебя, Джефф, — задумчиво сказал священник. — Как только мы все прочтем, поставим это на голосование.

— Вам нужно подготовиться к церемонии инициации, — напомнил ему Рутвейн. — Передайте бумаги мне. Сегодня вечером я их прочту.

Бессетт отодвинул свой стул со смешанными чувствами. Он не знал Брюссель достаточно хорошо, но подумал, что, возможно, время, проведенное вдали от Лондона, пойдет ему на пользу. В последнее время он страдал от обостренного чувства беспокойства и все чаще ощущал ностальгию по своей старой профессии. А по правде говоря, по своей прежней жизни.

Были другие времена, не так уж много лет назад, — до смерти его брата, которая все изменила, — когда Бессетт вынужден был зарабатывать себе на жизнь. Теперь же он редко занимался настоящим делом, жил доходами со своей земли и часто горькими плодами труда других людей. Хотя он знал о Братстве с детства — изучал его цели и принципы буквально на коленях своей бабушки, — до трагической смерти Элвина он полностью не посвящал себя его благородным целям.

Может быть, он уже и сам превратился в богатого, скучающего аристократа?

О Боже! Осознавать это было слишком неприятно.

Но чем бы ни было то, что мучило его, Сазерленд предлагал способ на время отвлечься от грустных мыслей, заняться делом. Назначение в Брюсселе предоставляло возможность принести пользу Братству — обществу — и хотя бы на какое-то время избавиться от кабальной роли лорда Бессетта. Шанс снова ненадолго стать старым Джеффом Арчардом.

Рутвейн взглянул на свои золотые часы.

— Боюсь, джентльмены, я должен вас покинуть, — сказал он. — Леди Аниша ждет меня домой к обеду.

— И мы не должны заставлять ждать твою сестру. — Бессетт положил руки на стол с видом человека, принявшего решение. — Итак, Дюпон, у нас есть ваши инструкции. Если у нас возникнут какие-нибудь вопросы, мы отправим в Париж человека, используя тот же пароль, что и сегодня.

— Тогда я прошу вас не тратить впустую время, — посоветовал Дюпон. — «Джоли Мэри» будет неделю стоять на якоре в гавани Рамсгейта. Я призываю вас как можно быстрее воспользоваться им.

— Конечно, конечно! — Сазерленд выдавил любезную улыбку. — Итак, джентльмены, боюсь, я вынужден вас покинуть. Мы скоро будем инициировать нового помощника, месье Дюпон. Если вы захотите остаться здесь на несколько дней, я могу одолжить вам рясу.

Но француз покачал головой и поднялся, чтобы уйти.

— Мерси, но сейчас я отправлюсь в Сент-Кэтрин, чтобы встретиться с другом, а оттуда в Гавр. — Затем он повернулся и снова протянул Бессетту свою огромную лапу. — Счастливого пути, лорд Бессетт, — добавил он. — И удачи.

— Спасибо, — спокойно ответил Джефф. Затем, поддавшись импульсу, он слегка приобнял его за плечи. — Идемте, Дюпон. Здешние улицы не самые безопасные. Я провожу вас до доков.