Карен Хокинс - Невеста в «шотландке»

Прошло достаточно много времени, прежде чем он поднял руку, чтобы постучать в дверь, а затем вошел.

Комната была декорирована изысканными оттенками белого и голубого, — любимыми цветами Фионы. Возле одной из стен располагалась большая кровать, а богато украшенный туалетный столик помещался на противоположной стороне, возле большого камина. Его молодая жена в кружевной ночной рубашке сидела за туалетным столиком, ее распущенные волосы струились по спине, в то время как горничная расчесывала длинные локоны.

Их взгляды встретились в зеркале, и упрямый румянец вспыхнул на щеках Фионы, когда она отвела свой взгляд.

Малкольм решительно обратился к горничной:

— Мари, я хотел бы поговорить с леди Стрэтмор наедине.

Худое лицо Мари покраснело, и она крепко сжала спинку стула Фионы, словно защищаясь.

— Я всего лишь причесывала ее светлости волосы и …

— Достаточно, Мари, — решительно сказал Малкольм.

Горничная фыркнула и посмотрела на Фиону.

— Мадам?

Фиона вздохнула.

— Ты можешь идти, Мари.

— Oui, но… — Мари взглянула на Малкольма, словно желая удостовериться, что тому можно доверять.

Это раздражало его. Во имя всего святого, он был хозяином в этом доме, и не потерпит такой дерзости. Повернувшись на каблуках, Малкольм подошел к двери, и открыл ее.

Высоко подняв голову, так, словно она находилась на пути к гильотине, Мари медленно покинула комнату. Едва она переступила через порог, как Малкольм в ту же секунду ногой захлопнул дверь.

Фиона подпрыгнула.

— Малкольм!

— Извини, нога соскользнула. Я намеревался дать ей пинка под зад.

Щеки Фионы порозовели.

— Нет необходимости быть таким грубым.

— Не согласен. — Он встретился с ее пристальным взглядом в отражении в зеркале. — Я пришел поговорить с тобой о том, что произошло сегодня утром. Ты, сударыня, совсем отбилась от рук.

Фиона поправила граненый графин на своем туалетном столике.

— Я не делала ничего подобного.

— Я послал за тобой с просьбой присоединиться ко мне и гостю за завтраком. Ты отказалась выполнить мою просьбу.

Она взяла щетку и начала расчесывать свои волосы.

— Я была еще не готова.

— Тогда тебе следовало передать, что ты еще не готова! Я попросил тебя присоединиться к нам, и ты должна была это сделать!

Она вздернула подбородок.

— Тебе известно, как я высоко ценю свое утро.

Утро. Эта мысль отозвалась эхом в его памяти. Когда-то и у него утро было любимым временем суток. Те утренние часы, когда он приходил в эту самую комнату и забирался в постель Фионы, чтобы найти ее, теплую и нежную, уютно свернувшуюся под одеялами. Боль пронзила его сердце.

— Это случалось иногда в те времена, когда мне позволялось разделить утренние часы с тобой.

Ее румянец стал еще сильнее, но она не отвела взгляда.

— Тебе известны условия твоего возвращения в мою постель.

Малкольм сделал паузу. Часть его желала покончить с этой нелепой отчужденностью. Вернуться к сердечности их былых отношений. Но он не мог уступить.

— И тебе тоже известна цена возвращения в Эдинбург. Я хочу иметь сына, мадам.

Фиона дернула щеткой, запутавшейся в длинной пряди волос. Ее волосы были густыми и коричневыми, словно поверхность почвы в лесу, с золотыми прядями, поблескивающими посреди шелковистой массы ее волос.

— Как и прежде, мы находимся в тупике.

Малкольм потер свою шею в том месте, где начинала формироваться боль.

— Послушай, Фиона. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить. Я пришел, чтобы попросить тебя быть вежливой с Сент-Джоном.

— Ох! — она бросила щетку на свой туалетный столик, и та с грохотом упала посреди многочисленных хрустальных флакончиков. — Разве я когда-нибудь была грубой по отношению к твоим гостям?

— Никогда. Я говорю это только потому, что мне показалось, что Сент-Джон заинтересовался Кэт.

— Вначале ею все интересуются. Но тебе известно, что произойдет потом. Сент-Джон бросит один взгляд на Кэт, а та двинет кулаком ему в глаз за его дерзость. И потом Сент-Джону не захочется иметь ничего общего с Кэт. Ее привлекательность для мужчин, кажется, никогда не длилась дольше первой встречи.

— Кажется, на этот раз, все по-другому.

Тонкие брови Фионы приподнялись.

— О?

— Они встретились сегодня утром, и, если я не ошибаюсь, то Девон весьма заинтересован.

— Но Кэт… — Фиона не закончила свою мысль.

Его глаза сузились, а пристальный взгляд впился в Фиону.

— Она что?

Ее щеки побагровели.

— Ничего.

— Может, моя сестра немного странная, но она совершенно здорова. Если дать мужчине шанс узнать ее получше, то его не проведешь. Посмотрим, как он себя поведет.

— Тебе известно, что я ничего не имею против твоей сестры. Просто мужчина, подобный Сент-Джону, гораздо лучше подошел бы кому-нибудь вроде…, Мюриен.

— Твоей сестре? — Малкольм почти заикался.

Фиона резко подскочила на своем месте.

— Тебе никогда не нравилась Мюриен!

— Это неправда…

— О, ну признайся же в этом!

Малкольм молчал, пытаясь справиться с клокочущей внутри него яростью.

— Я никогда не испытывал нежных чувств к Мюриен, и ты это хорошо знаешь, и это никоим образом не касается наших отношений.

Фиона встретила его пристальный взгляд.

— За исключением того, что это еще одна вещь, которая нас разделяет. Я клянусь, что я до смерти устала от наших ссор. Если бы только существовал способ… — Она сделала паузу, и ее глаза вспыхнули.

— Малкольм.

— Да? — ответил он, и слабая тревожная дрожь пробежала по его шее. — Что?

Взгляд, которым она его одарила, почти ослеплял своим блеском.

— Я знаю, что нам надо сделать, чтобы прекратить эту ссору между нами!

— Что?

— Заключим пари. Я приглашу сюда Мюриен, и мы посмотрим: чья сестра больше понравится мистеру Сент-Джону.

Малкольм нахмурился. Мюриен здесь? Под его крышей?

— Не думаю, что смогу выдержать это.

— С ней все в порядке!

Он пожал плечами. Если ты так говоришь.

— По крайней мере, моя сестра знает, как одеваться!

— Моя сестра тоже. Кэт никогда не отвергала здравый смысл, когда дело касалось моды.

— Нет, — резко произнесла Фиона, — только, когда дело касалось ее добродетели.

Челюсти Малкольма до боли сжались.

— Возможно, моя сестра и совершила некоторые ошибки в юности, но ты должна признать, что сейчас она более осмотрительна.

— Осмотрительна? Ты называешь совместное проживание с семью мужчинами посреди леса…

— Они всего лишь ее подмастерья. Я уже не единожды объяснял это.

— Конечно, — сухо согласилась Фиона. — Ну, так как, заключим пари? Моя сестра против твоей.

Малкольм обдумал это. Он был так подавлен из-за их ссор. Возможно, этот способ хоть немного восстановит его мир.

— Договорились, — сказал Малкольм. — А ставка?

— Если выиграю я, то ты перестанешь докучать мне просьбами о ребенке, и мы будем проводить каждый сезон в течение пяти следующих лет в Эдинбурге.

— Весь сезон? — прошипел он. — В течение пяти лет?

— Именно так. И ты не будешь экономить на расходах.

— Это непомерно высокая ставка.

— Боишься проиграть?

Он заскрипел зубами.

— Нет, я не боюсь проиграть. Я знаю Кэт и кое-что о ней, что ты никогда не сможешь понять. Именно это дает мне уверенность, что она без труда выиграет у твоей бледнолицей сестрицы.

— Ах! — Фиона вскочила со слабым шуршанием шелка. — Не смей дурно отзываться о моей сестре! По крайней мере, у Мюриен имеются манеры. А Кэт разгуливает в одежде, покрытой деревянной стружкой и пропахшей обожженным металлом.

Малкольм сжал свои руки в карманах, пытаясь сдержаться и не кинуться на нее.

— Достаточно! Вот моя ставка, мадам жена: ты вновь пустишь меня в свою постель. И это будет продолжаться до тех пор, пока мои усилия не принесут плоды. У меня будет сын. Так или иначе.

Рука Фионы сжала спинку стула, глаза наполнились слезами.

— Я знаю, что происходит с браком после рождения ребенка. Мой собственный отец…

— Я не твой отец. Я никогда не брошу тебя.

— Он тоже не бросал. В физическом плане. Как только он заполучил наследника, он просто начал больше интересоваться другими вещами.

Малкольм вцепился рукой себе в волосы.

— Фиона, я не буду…

Она шагнула вперед, ее взгляд был почти умоляющим.

— Малкольм, можешь ли ты обещать, что твои чувства ко мне не изменятся? Даже после того, как у нас появится ребенок?

Он открыл рот, чтобы пообещать, но заколебался. Способен ли он вечно любить женщину? Фиона увидела это в его глазах — вспышку его неуверенности, темную и ужасную. Сердце Фионы рухнуло, и от нее потребовалась вся ее гордость, чтобы продолжать держать голову прямо. Она была права, отказывая ему. Права в своем беспокойстве, что его чувства к ней могут измениться. Однажды она ожесточила свое сердце. Малкольм был в ярости из-за ее решения не иметь детей. Но она могла противостоять его гневу лучше, чем его безразличию. Когда-нибудь она сможет согласиться завести ребенка, но не сейчас. Не сейчас, когда она все еще так отчаянно влюблена в своего собственного мужа.

Малкольм покачал головой.

— Мадам, я все еще ожидаю твоего ответа. Ты согласна на наше пари?

Она надеялась, что ее губы не дрожат, когда вновь уселась на свое место и взяла в руки щетку.

— Да, я согласна. И я всем сердцем надеюсь, что я выиграю.

Его челюсть напряглась.

— Будем считать, что мы договорились. Я не смею больше обременять тебя своим обществом. Он развернулся на каблуках и ушел, хлопнув за собой дверью.

Едва дождавшись, пока шаги мужа стихнут, Фиона бросила щетку, вскочила и рухнула на постель, где проплакала до тех пор, пока у нее не кончились силы.

После двухчасовой скачки на Громе по холмам и долинам Девон вернулся в Килкэрн. Его настроение после прогулки не улучшилось. Уже дважды он получил категорический отказ от Кэт Макдональд, а второй раз — это уже слишком.

Не то чтобы он сдался. Чёрт возьми, нет. Если с кого и следовало бы сбить спесь, так это с этой золотоволосой бродяжки, которая считала себя лучше всех на свете. У Девона теперь было две причины посетить коттедж в лесу. Первая — чтобы избежать угрозы кольца, и вторая — проучить некую высокомерную мисс, которой давно следовало преподать урок.

Он остановился, увидев Малкольма, стоящего на пороге комнаты, со стаканом бренди в руках, рядом с главным залом.

— Малкольм! Как прошел твой день? Я ездил на прогулку…

— Давай выпей со мной, — предложил Малкольм, поднимая бокал и указывая на него. — Это самое лучшее бренди, которое я когда-либо пробовал. И там еще очень много осталось.

Девон решил, что бокал бренди будет сейчас очень кстати. Он прошёл за Малкольмом в комнату, оказавшуюся уютной библиотекой, которую согревал большой, теплый камин. Тут были видны следы неуклюжей попытки сделать комнату уютной, чего так не хватало остальной части замка.

Малкольм подошел к каминной полке и плеснул щедрую порцию бренди в пустой бокал, а затем добавил и себе.

— Вот.

Девон отпил и прошел к ряду кожаных кресел, стоявших возле камина, в котором потрескивал огонь.

Малкольм присоединился к нему, сев в кресло и скрестив перед собой ноги. Он смотрел на Девона в течение минуты, а потом спросил:

— Где ты был сегодня?

Девон подумал, было уклониться от ответа, но что-то в выражении лица Малкольма заставило его сказать.

— Я ездил на прогулку. И нашел коттедж твоей сестры в лесу.

Глаза Малкольма заблестели.

— Неужели?

— Правда, — Девон пожал плечами. — Она была очень занята, и я недолго разговаривал с ней. — В следующий раз все будет по-другому, он об этом позаботится.

— Занята?

— Да, — сказал Девон, как он надеялся, твердым голосом. На самом деле, ему совсем не хотелось продолжать разговор на эту тему. — Я немного покатался по угодьям. У тебя замечательное имение.