Диана Гроу - Невеста викинга

– И что, ничего не уцелело, ни одна рукопись? – вырвалосьунее.

– А на что нормандцам рукописи? – насмешливо спросил церковный сторож. – Этим неграмотным дикарям?

Бренна знала, что Муртог был совершенно неграмотен, однако старик с почтением относился к письменному слову. Он часами наблюдал, как Бренна сидела над переписыванием рукописей, которые таскала из скрипториума. С тех пор как ей запретили сидеть в одном помещении с монахами, Муртог с пониманием относился к этим маленьким временным кражам и позволял ей заниматься в своей хижине.

– Норвежские демоны уничтожили все, – произнес церковный сторож.

– Не все, – ответил ему из хижины слабым и печальным голосом отец Амброзии.

Бренна повернула голову и увидела, что в дверях домика стоит аббат, держась руками за голову. «От такого, – подумала она, – действительно можно с ума сойти».

– Они не все уничтожили, – повторил святой отец. – Нормандцы унесли с собой Кодекс монастыря с острова Скеллиг-Майкл. Я видел, как его выносил их главарь.

– Что это? – спросил Йоранд.

– Эта старинная рукопись – величайшее сокровище, – ответила Бренна, чувствуя, как при одном лишь воспоминании о ней по спине пробегают мурашки. Она невероятно красиво отделана и состоит из евангелических и других не менее ценных текстов. Одни лишь рукописи с рисунками в монастыре стоили дороже всего… – Бренна задумалась, пытаясь представить себе, сколько они могут стоить. – Дороже всего, что было еще в монастыре.

– Ну, это не так дорого, – задумчиво заметил Йоранд.

– Тогда представьте себе, что все золото и серебри великих королей, правителей Тара, ничего не стоят по сравнению с тем, что было утеряно за эти два дня. Так и сокровищ недостойны даже короли. Они могут принадлежать только Богу, – сказала Бренна.

– А теперь это принадлежит язычникам, – в заключение произнес аббат, боком перемещаясь к компании. Наконец он расположился между Муртогом и Бренной, явно не желая, чтобы рядом сидел нормандец. – Так что же, дитя мое, привело тебя к нам из Донегола?

– Тот ребенок, который родился здесь. Ребенок моей сестры, – ответила Бренна, подтягивая колени и обхватывая их руками. Ее руки предательски дрожали, и она не хотела, чтобы аббат это видел. – Я пыталась забыть о нем, но не смогла. Я хочу узнать раз и навсегда, жив ли он.

Муртог бросил на аббата быстрый взгляд, который красноречиво говорил: «Я и так рассказал слишком много». Упрямо сжав губы, отец Амброзий размышлял.

Наконец, покачав головой, он сказал:

– Нет, лучше оставить все как есть. Ты должна доверять мне, дитя мое.

От Йоранда не укрылось, как болезненно передернулось лицо Бренны. Возможно, этот пухлый церковник и был настоятелем сожженного аббатства. Но теперь стоит ему раскрыть ту тайну, и он не будет иметь над Бренной никакой власти.

Йоранд поднялся на ноги и сжал кулаки. Взгляд аббата помертвел.

– Ты расскажешь ей все, что она хочет знать, и быстро. Иначе тебя никакие боги не спасут от моей ярости.

Неожиданно Бренна вскочила на ноги и уперлась ладошками в его грудь.

– Нет, только не так, – начала умолять она. – Он и гак слишком много испытал.

– Но я даже не приступил, – грозно заявил нормандец.

– Никакого насилия, – безапелляционно потребовала Бренна.

Йоранд испепеляющее смотрел на аббата.

– Тогда обмен, – с явным нежеланием заявил нормандец. – Я называю имя человека, у которого ваша рукопись, а вы говорите Бренне, где ребенок.

Ободренный неожиданной защитой Бренны, святой отец уже увереннее встретил взгляд Йоранда.

– А что даст нам имя этого человека? Неужели вы думаете, что мы будем молиться за этого подлеца, после того что он сделал?

– Неужели ничто не способно убедить вас поверить нам, святой отец? – спросила Бренна.

– Мне кажется, кое-что все же может убедить, – ответил Йоранд, хищно оскаливая зубы.

Бренна нахмурилась и положила руку на предплечье мужа, боясь, что тот может наделать глупостей.

– Ну пожалуйста, святой отец, я не могу возвратиться в Донегол, так и не узнав, что случилось с ребенком Синид.

– Теперь я могу лишь сожалеть о прошлом. Когда малыш родился, ты не захотела даже взглянуть на него, не говоря уже о том, чтобы ухаживать за ним, – сказал отец Амброзии, прикладывая палец к губам. – Но если бы ты могла возвратить Кодекс неповрежденным, это можно было бы расценить как акт раскаяния, достойный награды. Но увы! Кодекс в руках язычников. Как же ты надеешься возвратить его?

– Она не может, – произнес Йоранд. – А я могу.

Как Йоранду хотелось забыть свое прошлое, просто позволить воспоминаниям уйти обратно в забвение. Но зачем же Бог вернул память Йоранду, как не для того, чтобы помочь Бренне?

– Как вы можете сделать это? – спросил Амброзий.

– Я знаю, как зовут человека, который взял книгу. Его зовут Колгрим, – сказал Йоранд.

– Вы вспомнили? – удивленно спросила его Бренна.

– Да, я вспомнил его имя, – ответил Йоранд, надеясь, что такой ответ удовлетворит ее. Больше он сказать ей пока не мог.

Муртог подозрительно смотрел на нормандца, понимая, что он мог быть замешан в набеге на монастырь. Однако аббат поспешил воспользоваться таким шансом, чтобы вернуть свое сокровище.

– Я не сомневаюсь в том, что вы действительно можете знать злодея, – сказал отец Амброзии. – Но мир широк. Как вы найдете его?

Йоранд почувствовал, словно вокруг его шеи затягивается петля.

– Я знаю, куда он возвратится с добычей.

– Ну тогда иди с миром. Благословляю тебя, сын мой… – взмахнул правой рукой Амброзии, забыв на мгновение о происхождении нормандца.

– Оставьте себе свои благословения, – потребовал Йоранд. – Все, что мне надо от вас, – это чтобы вы сдержали свое слово. Вы расскажете Бренне о ребенке сестры, договорились?

Святой отец, немного поколебавшись, торжественно кивнул:

– Я расскажу Бренне о ребенке.

Йоранд развернулся и пошел прочь, злясь на себя за то, что вынужден доверять этому священнику. Но иного пути не было. Сзади он услышал легкую поступь догоняющей его Бренны.

– Куда мы направляемся? – спросила она.

– Мы никуда не направляемся, – ответил он. – Вы остаетесь здесь, а я должен вернуть эту проклятую рукопись.

– Ну пожалуйста, вы не можете оставить меня, – взмолилась Бренна, хватая Йоранда за руку. – Вы можете пострадать.

– Наверное, – ответил Йоранд, подозревая, что она не понимает, насколько все это было опасно.

– Но это касается и меня также. Вы же мне помогаете найти ребенка сестры. И если вы из-за меня попадете в беду… Я же жена вам, Йоранд, и должна быть с вами.

Нормандец остановился. Он знал, что необходимо идти, но почему-то не мог заставить себя оторвать свою руку от ее руки. Бросив на Бренну взгляд, он понял, что совершил этим роковую ошибку. Хотя ее волосы были спутаны, а лицо было черно от сажи, ее душа сияла в ясных и чистых серебристо-серых глазах. Но Йоранд видел, что она не понимает, о чем просит.

– Бренна, – сказал Йоранд, заключая в свои ладони ее щеки. – Будет трудно.

– А когда с вами было легко? – улыбнулась Бренна обворожительной улыбкой, от которой внутри у Йоранда потеплело. Значит, она доверяет ему. Когда она смотрела на него таким взглядом, ему хотелось идти вперед и убивать ради нее драконов.

Но как бы она почувствовала себя, узнав, что таким драконом был он, ее муж?

– Ну пожалуйста, – упрашивала его жена, терзая нижнюю губу аккуратными жемчужно-белыми зубами. – Я не смогу перенести, если вы уйдете один.

Отчаянно обняв Бренну, Йоранд проговорил:

– А я не могу оставить вас, – и крепко поцеловал ее, мечтая впасть в то забвение, которое он нашел в ее любви. Однако она не отставала от него ни на минуту и, отодвинувшись от него, спросила:

– Так куда мы направляемся?

Бренна смотрела на него пристальным взглядом. «В ад», – хотелось ответить ему, но он сказал просто:

– В Дублин.

Обратный путь к берегу реки Шаннон и по воде к морю прошел для Йоранда как во сне. Если бы он тогда сказал ей, что память вернулась к нему, возможно, она еще могла бы принять это. Но теперь, когда прошло столько времени… «Трус!»

Не было и дня, чтобы Йоранд не ругал себя. Каждый день он решал, что уже наступил момент, когда Бренна сможет узнать всю правду. Но она неизменно начинала рассказывать о собственных надеждах и планах, разрушать которые так не хотелось. Соответственно столь важный разговор Йоранд каждый раз переносил на завтра.

Вот и сейчас он то и дело смотрел в карту й на компас, бесконечно поправлял парус. Все, что угодно, чтобы только не думать о том, что ждет их на берегах реки Лиффи. Каждую ночь Бренна обнимала его, а он обнимал ее в ответ, будучи не в силах удержаться.

В любовных утехах он по-прежнему был нежен с ней, отчаянно переживая, что не может предаваться любви со всей своей страстностью – сродни той, которая бывает у дикого зверя. Он хотел наконец почувствовать, что Бренна принадлежит только ему и останется с ним навеки.

С каждым днем они были все ближе к Дублину. С каждым рассветом на один день ближе к правде.

– Посмотрите туда, – сказала сидящая на носу Бренна. – Дым. Неужели Дублин горит?

– Нет, – мрачно ответил Йоранд. – Там готовят пожары.

– Но почему так много столбов дыма? – удивилась Бренна.

Нормандец поморщился:

– Я совершенно забыл, вы же никогда не бывали в городах. В Дублине живет много людей. Наверное, больше пятисот.

Йоранд посмотрел вниз, в грязные воды реки, текущей по торфу, и подумал, что и без дымящихся очагов можно было бы догадаться, что рядом крупное поселение. Эта заиленная река была знакома ему столь же хорошо, как и изгиб талии Бренны. Только вот об этом совершенно не хотелось вспоминать. Спустив парус, Йоранд проворно взялся за руль и повернул лодку к поросшему травой берегу.

– Сегодня мы переночуем здесь, – объявил он.

– Но мы почти на месте, И день еще не закончился. Чем скорее мы доберемся до-Дублина, тем скорее узнаем, там ли тот человек, которого мы ищем. Затем заберем Кодекс монастыря и распрощаемся с этим проклятым местом, – удивилась Бренна.

– Все не столь просто, как вам кажется, – ответил Йоранд.

– Конечно, нет, – вздохнула девушка.

– Далеко не просто, – уверил ее Йоранд. – Вы должны знать, что нормандцы не подставляют другую щеку в отличие от христиан. У нас люди просто так не отдают то, чем обладают. А монахи из Клонмакнойза даже не боролись за бесценную рукопись. Колгрим верит, что теперь эта старинная рукопись уже его и по праву. Даже если мы и застанем его в Дублине, он так просто не отдаст свою добычу.

– Я знаю, – ответила Бренна. – Но надеюсь, что нам повезет и все окажется намного проще.

Глядя на Бренну, сидевшую перед ним с опущенными плечами, Йоранд чувствовал боль в груди, словно ее усталость камнем висела у него на шее.

– Кроме того, я хотела бы помыться и найти на ночь какую-нибудь крышу над головой, – продолжила она, задумчиво поглядывая вверх по течению. – До цели рукой подать.

Она чувствовала, что Йоранд чего-то боится.

– Бренна, – довольно резко сказал Йоранд, – сегодня мы ночуем здесь. Я все вам объясню, но пока, в течение нескольких дней, я хотел бы, чтобы вы действительно доверяли мне.

– Я догадываюсь, что вы хотите сказать мне, – произнесла Бренна. – Вы хотите предупредить, что мне будет не так просто находиться в Дублине… среди ваших людей.

– Я лишь хочу, чтобы вы поняли несколько вещей, – ответил Йоранд, сильными гребками направляя лодку в сторону низкого берега. Нос лодки пропахал илистый берег.

– Во-первых, немногие из моих соотечественников говорят по-ирландски. Во-вторых, у нас немного иные традиции. Они могут показаться вам грубоватыми, но вы не бойтесь. Вы моя жена, и я позабочусь о вас.

– Звучит так, словно мы направляемся в пещеру к медведю.

– В какой-то степени да, – ответил Йоранд, переступая через борт лодки прямо в воду и хватаясь за веревку, чтобы вытащить лодку на берег. – А зовут этого медведя Торкилл. Пять лет назад он вошел на шестидесяти длинных судах в дельту реки Лиффи и основал город Дублин. Этот правитель решителен в своих намерениях, если надо задержать, осудить или наказать.

Привязав лодку, нормандец возвратился в воду, чтобы перенести Бренну на берег. Мочить ноги еще и ей было совсем ни к чему. В руках мужа она почувствовала себя легкой как пушинка, словно ребенок, послушно скрутилась в калачик, приятно щекоча грудью его руку.

Бренну внезапно осенила догадка.

– Откуда вы знаете об этом Торкилле? – спросила она. – Вы вспомнили!

– Да, вспомнил.

В ответ Бренна радостно обняла Йоранда за шею. Тот осторожно поставил ее на ноги.

– Вы все вспомнили… тогда? – спросила она.

– Кажется, да, – ответил Йоранд, чувствуя, как у него посасывает под ложечкой.