Аня не могла не улыбнуться такому откровению.

– Вот, вы уже и улыбнулись. Сейчас я вас провожу, и вы пойдете домой, по дороге будете думать о том, что я вам отказал, и будете сердиться на меня, но перед самым порогом вдруг осознаете, что я поступил правильно, что чужая тайна тяжела и обладание ею накладывает определенные обязательства. Перед порогом своего дома вы поймете, что я прав, вы одобрите мой отказ и почувствуете облегчение, что не узнали чужую тайну. Она вам бы не дала покоя, она бы могла изменить вашу жизнь так, что, кроме сожалений, ничего в душе не осталось.

Аня задумалась. В этом журчащем, вкрадчивом голосе было много убедительности, еще больше ее было в словах, которые она сейчас слышала. В самом деле, что изменится от того, что она узнает о том времени, которое прошло с момента их несостоявшейся свадьбы?! Нужно ли это ей? Не появятся ли злость, сожаление, обида? Только-только при взгляде на Олега она перестала вспоминать то время. Может, этот хитроватенький, вкрадчивый врач прав? Сейчас она вернется домой и попробует жить так, как будто ничего не произошло. И нет ничего странного в том, что Олег ее не узнает. И может, это хорошо – начать с начала, с самого настоящего, даже не зная имени друг друга. Впрочем, это он, Олег, не помнит ее имени. А она помнит все, и забыть у нее это никак не получается. И будущее из-за этого представляется таким странным А будущее – это все, что у нее осталось!

– Нет, я так не могу! Я прошу вас ответить хотя бы на один вопрос!

В ее интонации было столько боли, что Баринов вздрогнул: «Может, все-таки поговорить с ней? Не похожа она на психопатку, а первое впечатление… Черт с ним, с первым впечатлением, я тоже – не бог!» Эта горделивая мысль заставила его расправить плечи. Потом он взял в руки красивую дорогую авторучку и, повертев ее в руках, начал свой рассказ:

– Вы меня спрашиваете, знаю ли я Олега Сомова? Знаю. Очень хорошо знаю. Более того, этот молодой человек мне дорог не только как пациент, которого я наблюдал и наблюдаю теперь, а как человек, которому я смог помочь, невзирая на классические рецепты психиатрии, которые утверждают, что врач и пациент дружить не должны. Я принял участие в его судьбе, более того, я создал его таким, каким вы его видите.

– Я вас не понимаю. Должна сказать, что я его не видела несколько лет, но не могу сказать, что он сильно изменился. Характер, привычки, манеры – это все осталось прежним. Или – почти прежним.

– Спасибо вам. Если вы, человек ему не посторонний, то есть знающий его на протяжении какого-то времени и хорошо изучивший его, признаете, что он мало изменился, то это значит только одно: что я не ошибся в выборе методики, что я правильно понял его характер.

– Может, все-таки вы мне расскажете, что произошло? Когда-то я была совсем не посторонним человеком…

– Постойте… А вы случайно не… Вы его бывшая невеста?!

– Да, а откуда вы знаете?

– И вы вышли замуж за некого Максима. Вместо того чтобы выйти замуж за Олега?

– Нет, я вышла замуж за Максима, потому что Олег не явился в загс на наше бракосочетание.

Баринов с удивлением смотрел на Аню.

– Вы хотите сказать, что у вас должна была быть свадьба и она не состоялась, поскольку Олег на нее не явился? А вы его там ждали?

– Да, совершенно верно. Замуж за Максима я вышла потом. Через год с небольшим. Мне никогда не хотелось искать встреч с Олегом, не хотелось знать, почему он так поступил. В этом не было никакого смысла. Более того, я боялась его увидеть. Боялась узнать причину – это мне тогда казалось страшней, чем пережить его внезапное исчезновение еще раз. Впрочем, сами понимаете, может, это мне сейчас все кажется. Я была оскорблена, раздавлена. Я не могу сказать, что мне не хотелось жить. Нет, это было бы неправдой. Мне не хотелось ничего делать, ничем заниматься. Мои дни превратились в безвкусную вязкую кашу. Максим появился в тот момент, когда я устала и от обиды, и от безделья, и от собственного равнодушия ко всему. Он вытянул меня на поверхность жизни. Особого желания выходить за него замуж у меня не было, но и отказываться не было причин. Что же до любви – вряд ли я тогда о ней думала.

– Понятно. Значит, это вы и есть. – Баринов испытующе на нее посмотрел.

– Вы мне не верите?

– Верю. Я хочу точно удостовериться, что именно вы не дождались жениха…

– Не понимаю…

– Не Олега бросила невеста в день свадьбы, а невесту бросил Олег? Я вас правильно понял? Это очень важно для меня.

– Олег не приехал в загс.

– А вы там были?

– Да, я там была. Вместе со всеми гостями, которых мы пригласили! – воскликнула Аня. – Вместе с матерью и братьями… Надо сказать, даже сейчас, в воспоминаниях, мне не по себе. Дурацкая в своей пошлости ситуация… Впрочем, в тот момент иронизировать мне было не под силу, поверьте!

– Да верю я, верю… Теперь – верю…

Эдуард Александрович вздохнул и произнес:

– Я вам сейчас расскажу одну историю, а вы ее выслушаете и тотчас забудете. Обещаете?

– Обещаю. Что мне остается делать!

– Ничего. Только сдержать свое слово. Вы поймете, почему это так важно. Особенно для Олега. – доктор поудобнее устроился в кресле, взглядом спросил разрешения закурить и продолжил: – Видите ли, вся эта прекрасная обстановка, в которой так приятно лечить и лечиться, появилась у меня не так давно. Мое предыдущее место работы – одно уважаемое психиатрическое заведение, которое стоит за высоким забором недалеко от Нижней Масловки. Те, кто никогда не был там, не очень хорошо представляют себе, с какими случаями врачам приходится сталкиваться. Многие, кстати, не выдерживают, уходят работать в обычные поликлиники, выслушивать пенсионеров и прописывать успокоительное молодым мамам. Я их не осуждаю – у каждого свой порог прочности. Действительно, чтобы работать в психиатрическом стационаре, надо иметь железные нервы. Мне работать было бы очень тяжело: всегда невольно представляешь себя или своих близких вот в таком состоянии. Это пугает. Но меня спасала одна цель, которую я поставил себе очень давно. Я хотел найти способ уговорить человека, страдающего неврозом или даже более сложным нервным заболеванием, выздороветь. То есть я не отрицал и не отрицаю необходимость медикаментозного лечения, но мне всегда хотелось договориться с пациентом. Видите, нервная система – наисложнейшая штука, ее расстроить – раз плюнуть. Это с одной стороны. С другой – именно из-за своей сложности она может давать совершенно неожиданные отклики на неожиданное по способу воздействие. Собственно, это не моя мысль, до меня так считали некоторые ученые. Но мне хотелось в своей практике попробовать именно подобные методы. Так вот, тогда, во время своей работы в стационаре, я просил всех своих коллег сообщать мне о различных интересных случаях в их практике. И, если это не входило в противоречие с их работой, приглашать меня на консультации в таких ситуациях. И вот однажды мне позвонили из соседнего отделения и сообщили, что поступил молодой человек с признаками полной амнезии. Надо вам сказать, что амнезия амнезии – рознь. Это заболевание – потеря памяти, полная или частичная, – может быть вызвано различными причинами. Но чаще всего случается у стариков – в силу возрастных изменений в организме, и у людей, переживших тяжелую физическую травму, например сотрясение мозга. Гораздо реже встречается амнезия у молодых людей.

Баринов откашлялся, передохнул и продолжил:

– Как только мне позвонили, я тотчас пошел посмотреть на этого пациента. И что же я увидел? Молодой человек, в прекрасной физической форме. Никаких признаков разрушения личности, никаких признаков неадекватного поведения. Что меня поразило, на нем был очень дорогой, а я в этом толк знаю, костюм, прекрасные туфли, он был выбрит, тщательно причесан. Вы понимаете, передо мной сидел успешный, благополучный молодой мужчина, который… абсолютно ничего не помнил. Как выяснилось, врачей вызвали соседи, которые сообщили имя и фамилию, а также то, что родственников никаких у него нет. Проживает он в квартире умершей тетки, которая досталась ему по наследству. Соседи обратили на него внимание, когда он растерянно ходил по лестничной площадке и не мог понять, почему он здесь оказался. Когда ему сказали, что он здесь живет, он не поверил… Одним словом, вызвали «Скорую», а те прямиком доставили его в лечебницу. И соседи, и «Скорая» сделали правильно: люди в таком состоянии – отличный объект для мошенников, да и паника, которая может охватить человека, забывшего, где он живет, только усугубит ситуацию. Я был потрясен увиденным – через двадцать минут беседы с молодым человеком я понял, что он не только отлично образован, но и умен, у него отличное чувство юмора. Мы его оставили в стационаре, чтобы понаблюдать, подлечить и, самое главное, научить жить заново. Я отлично сознавал, что для моих целей этот пациент подходит как нельзя лучше, и я уговорил начальство перевести его ко мне в отделение, где содержались «легкие» больные, и поместить его в отдельную палату. Начальство сопротивлялось недолго, и через несколько дней я приступил к работе с этим молодым человеком. Надо сказать, что первые беседы абсолютно ничего не дали. Представьте себе, что человек начинает жить с чистого листа. У него есть какие-то навыки, но полностью утрачена идентификация. Он не знает о себе практически ничего. Не знает ничего о том, кто его окружал, кто был его другом…

– Скажите, – перебила Аня, – а почему это происходит? У молодых?

– К сожалению, что происходит в нашей голове, с нашей нервной системой и вообще с нашим организмом, точно никто не знает. Мы многое научились лечить, но часто это случайные попадания. Бывает, что лет через пять после громкого открытия какого-нибудь препарата выясняется, что положительный результат – не более чем случайность. А что же касается памяти… Думаю, очень не скоро мы сможем убедительно объяснить какие-то вещи. Можно сказать одно, что, как правило, у молодых людей случается так называемая психогенная амнезия. То есть не повреждается мозг, нет стойких органических повреждений. И надо сказать, что лечение в этом случае тоже не такое сложное. В первую очередь мы стараемся научить человека жить. Познакомившись таким образом с Олегом Сомовым, я решил прежде всего съездить к нему домой, поговорить с соседями. То, что я узнал, во-первых, полностью совпало с моим первым впечатлением о нем, во-вторых, я выяснил, что он был сиротой. Никого из близких у него не было. Соседи мне рассказали, что вроде у него должна была быть свадьба, но на ком он женится, когда точно – никто этого не знал. Олег не то чтобы замкнутым был, но, как выразилась одна из соседок, «он был приятным молодым человеком, но вечно занятым, немногословным и серьезным, таких лишний раз на лестнице разговором не остановишь». Я не стал разыскивать невесту, хотя можно было бы объездить загсы, узнать, когда такой-то подавал заявление. Но искать невесту, причем сбежавшую, – это уже не входило в мои профессиональные обязанности.

– Как – сбежавшую?! – Аня выпрямилась в кресле.

– Так. Вроде в этот день, когда все случилось, соседи слышали разговор. – Эдуард Александрович понизил голос: – Вы же знаете, что такое соседи?! Обязательно кто-нибудь из них подслушивает, а потом говорит что-то вроде: «Он так громко разговаривал…» Только я сомневаюсь, чтобы Олег громко разговаривал. Думаю, разговор происходил не в квартире, а на лестничной площадке, и кое-кто все слышал. Впрочем, это мне уже было неважно. Я понял, что передо мной типичный случай «амнезии психогенного бегства». То есть пример потери памяти вследствие сильнейшего эмоционального потрясения. Я сопоставил все, что знал об этом человеке: сложное детство – он ведь практически сирота, интернат, одиночество в смысле семьи – нет ни братьев, ни сестер. Характер формировался под влиянием всех этих обстоятельств – выдержанный, сильный, человек с таким характером привык рассчитывать только на себя. Я не смог обнаружить ни одной бреши в этой душевной крепости. Все говорило о том, что этот человек готов к испытаниям.

Баринов встал из-за стола и заходил по комнате, продолжая рассказывать:

– И вот он влюбляется. Появляется женщина, которая очень быстро занимает все те пустоты, которые были тщательно замурованы, чтобы их «гулкость» не напоминала о себе. Эта женщина становится всем тем, чем должна была быть для него семья – доверие, ласка, любовь, опора – душевная, психологическая. Человек, Аня, не может жить, вечно обороняясь, а одиночество – это не что иное, как оборона. Появилась женщина, которая собиралась сделать иным его будущее – наполненным особым смыслом. Видите, я не считаю, что все должны выходить замуж или жениться. Есть категория людей, которым семья просто противопоказана. Но есть люди, вроде Олега Сомова, у которых именно на это время приходятся все самые важные и хорошие события жизни. Такие люди «добирают» подарки судьбы много позже других.

Баринов замолчал. Аня сидела не шелохнувшись. Она уже понимала, что произошло, но вполне осознать, чем это прошлое грозит теперь им, ей и Олегу, она не могла.