– И что? – спросила она.

– Как что?! Психика Олега, сильного, умного, здорового мужчины, не выдержала. Как защитная реакция на произошедшее, развилась амнезия. Олег не помнил всего, что было связано с неприятностью. В том числе и людей, их имена, лица, где они жили, кем работали. Память защитила его от этого потрясения, а эта внезапная отмена свадьбы в день самого торжества была для него, человека одинокого и наконец сильно полюбившего, безусловным потрясением. Добавьте к этому, как я уже говорил, пресловутое тяжелое детство, и вы поймете всю степень его отчаяния. И от этого эмоционального напряжения он защитил себя беспамятством.

– А как же его работа, профессия… Как он живет в настоящем?

– При этом виде амнезии больной не помнит только прошлое, людей из прошлого, имена, фамилии, знакомые места. Но все знания, навыки, умения – все это, как правило, сохраняется. И в настоящем он живет так, что никому и невдомек, что произошло. Правда, бывают случаи, когда нарушается весь ритм жизни. Но это бывает редко.

– Что было потом с Олегом?

– Я не смог оставить его. По правилам нужно было выписать его из больницы и направить на дальнейшее лечение по месту жительства. Но когда я представил этого человека в полном одиночестве, когда я вспомнил, что у него нет ни одного близкого человека, я решил ему помочь. К тому же мне хотелось испытать ту методику, которую я когда-то придумал. Я уже говорил вам, что всегда считал беседу лучшим лекарством. Но не та, которую ведет психотерапевт. Вообще эти набившие оскомину сцены – пациент на кушетке, врач, «пытающий» его идиотскими вопросами…

– Ну, не всегда идиотскими, – не согласилась Аня. – Я как-то была у психотерапевта. Разговор был странным, но мне помогло.

– Да, и такое бывает. Все зависит от «волны», на которую настроен именно врач. Но очень часто это пустое времяпровождение. И трата больших денег.

– А как беседуете вы?

– Понимаете, психотерапевт – это прежде всего врач. Именно поэтому между ними такая дистанция, поэтому они в таких разных позах. Вы, например, были когда-нибудь у ветеринара?

– Я сама ветеринар. Со стажем…

– Тогда объясните мне, почему собаку для различных процедур ставят на большой высокий стол? Только для того, чтобы было удобно врачу?

– Не только. Комфортное пространство собаки – пол. Там она хозяйка. А на высоком столе она чувствует себя не очень уверенно – там хозяин человек. Поэтому и справиться с ней легче. Правда, все равно к намордникам прибегаем…

– Это понятно. Но вот вам ответ, почему я против пациента на диване и врача в изголовье – они не партнеры, один из них главенствует. Я же за сохранение равенства между пациентом и врачом. Так быстрее найти «болевую точку». Ту причину, по которой срыв произошел. Я к Олегу подбирался долго. Мы с ним сначала играли в шахматы. Наступал вечер, я оставался на дежурстве. После ужина я заходил к нему и, жалуясь на отсутствие партнера, предлагал сыграть партию. Он согласился не сразу, отговаривался усталостью, сонливостью. Потом как-то проявил интерес, и несколько дней мы играли в полном молчании. Через неделю он сам пришел ко мне с предложением сыграть, но я шахматы не достал, сказал, что кто-то унес. И задал ему какой-то пустяковый вопрос. Собственно, беседа с этого и началась. Мы с ним встречались каждый вечер, после ужина. Поначалу темы были самые обычные – погода, машины, ремонт больницы, который начинался. Я уже многое о нем узнал, в основном от соседей, от сотрудников жэка – туда я специально заглянул: очень боялся, что особо прыткие воспользуются его состоянием. Мне надо было подчеркнуть, что у него есть близкий человек, который его опекает, кто следит за его здоровьем. Визит в жэк дал очень многое. Я узнал, что Олег какое-то время работал не по профессии и в жэке ему предлагали работу – делать ремонты в квартирах дома.

В самом конце, когда уже речь шла о выписке, я поинтересовался: «Никогда ремонтом не занимались? Нужен хороший плиточник». Олег в ответ сделал большие глаза и ответил, что сроду не знаком с этим делом.

Я понял, что амнезия позиции не сдает, по-прежнему в воспоминаниях у него отсутствует большой период жизни.

– А о чем вы с ним разговаривали?

– Обо всем. Он отличный собеседник. Веселый, остроумный. Он обладает выдержкой – были ситуации, которые его угнетали. Было понятно, что его беспокоят какие-то несостыковки, но он никогда не терял самообладания. Перед выпиской я ему предложил: «Я буду вас навещать, вам еще надо немного подлечиться, восстановить нервную систему. У меня есть несколько вариантов реабилитации». Олег согласился.

– А как он вернулся домой? – спросила Аня. – Неужели домашняя обстановка, предметы, которыми он раньше пользовался, ему ни о чем не напомнили?

– Нет. Он все воспринял как должное, но никаких аллюзий к прошлым событиям не выявилось. Так часто бывает. Мы попрощались, тогда и я уехал, оставив номер своего телефона. К моему удивлению, Олег мне позвонил в тот же вечер и заговорил о том, что хочет сменить работу. Я поинтересовался, чем же он хочет заняться. И знаете, что он мне ответил?

– Что?

– Он ответил, что хочет уехать отсюда, что ему почему-то неуютно в пустой квартире. Я хотел было предложить ему завести собаку, но потом…

– Что – потом?

– Вы не поверите, потом я вдруг представил себе, что со мной случилось то же самое. Представил, что потерял память, что у меня нет никого из близких, что нет той самой точки опоры, которая помогает в чрезвычайных ситуациях. И вы знаете, – Баринов повернулся к Ане, – мне стало так страшно, что я тут же позвонил своей приятельнице, с которой поссорился из-за пустяка и уже неделю выдерживал характер. Мне стало страшно от перспективы одиночества. И я на мгновение подумал, что черт с ними, с идеями и соображениями, что жениться и выходить замуж надо обязательно! Нельзя допускать, чтобы ты оставался наедине с самим собой!

– Но вы же сами только что говорили, что жениться необязательно.

– Вот-вот! – воскликнул доктор. – Я так испугался, что в одно мгновение переменил свои взгляды.

– И что дальше…

– Дальше я успокоился, но мысли о судьбе Олега меня не покидали. Я понял, что ответственность за этого человека лежит на мне. От осознания этого мне стало спокойнее. Я лежал без сна всю ночь и думал, что бы я предпринял на его месте. А утром я поехал к нему и рассказал про большой участок земли, про то, что можно его купить не очень дорого, про то, как устроен конный клуб.

– Неужели его это заинтересовало?

– Вы не представляете как! Сначала он правда мне не поверил. Счел это фантазией, но я хорошо подготовился к беседе. Я все подсчитал, узнал приблизительную стоимость его квартиры, созвонился с человеком, который продавал землю. Объяснил ему ситуацию, сбил цену. Подключил риелтора. Анна, вы не поверите, я действовал с такой энергией и с таким энтузиазмом, что мне казалось, что я хлопочу о себе, о своем будущем. Мною руководили не расчет, не амбиции целителя, не какие-то идеи поставить эксперимент над нездоровым человеком. Мне хотелось его обезопасить, создать ему условия, в которых он был бы неуязвим. Даже если он не выздоровеет, даже если у него случится рецидив. Даже если не найдется женщина, которая согласится стать его женой! Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, но это все-таки был эксперимент. Эксперимент с чужой жизнью.

– А как вы хотели? Чтобы я его оставил одного? Иногда вызывал бы на осмотр, беседу – и все? Вы уверены, что он бы смог адаптироваться в новом качестве? В своей пустой квартире, вокруг соседи, которые наверняка люди приличные, но все же люди. На их глазах Олег сошел с ума. В их понимании он – «чокнутый», «у него не все дома», «он ничего не помнит». Произошедшее навсегда приклеилось к нему, даже если бы он хотел это забыть – ему бы напомнили. И, скорее всего, из самых хороших, сердобольных намерений. Если бы он был не один, было бы все проще – кто-то был бы буфером между ним и остальным миром.

– Вы же говорите, что люди с амнезией встраиваются в жизнь.

– Да, но все у всех идет потом по-разному. Кстати, вы не представляете, сколько успешных, умных, устроенных в жизни людей болеют этой болезнью. Мы ведь думали, что это в кино бывает, что это так, рычаг для развития сюжета! Ан нет. Я вам как специалист скажу: каждый тридцатый топ-менеджер в группе риска – нервы, напряжение, переутомление. А у этого парня вообще была непростая судьба – одинокое детство, интернат… Этого что, мало? Понимаете, Анна, психиатрия – область медицины, где от моральных качеств врача зависит почти все. Вы мне можете возразить: а хирург, терапевт? Там это тоже важно, но в этих областях пациент может за себя постоять. Он активен, если не физически, то душевно. Здесь же пациент в полной зависимости от врача.

– Но почему лошади? Почему вы посоветовали ему заняться лошадьми?

– Ну, не голубями же! – усмехнулся Баринов. – Между человеком и лошадью такая тесная связь, что взаимоотношения напоминают человеческие. Забота человека о лошади напоминает заботу человека о человеке. И их разногласия похожи на человеческие. Мне казалось, что Олегу рядом нужен кто-то крупный, большой. Соизмеримый с человеком, с одной стороны, и нуждающийся в опеке – с другой.

– Надо было его женить, – иронично заметила Аня.

– Надо было, – не моргнув глазом ответил Эдуард Александрович. – Но я не смог. Была девушка, женщина…

– Ландшафтный дизайнер?

– Вы и это знаете?

– Увы, женщины не умеют хранить тайн. Мне в клубе рассказали. Не могу сказать, что приятно это было узнать.

– Почему? Вам должно быть приятно узнать, что ваш любимый человек пользовался успехом у красивой молодой женщины и все-таки не женился.

– Мне приятно, но подробностей я знать не хочу, – отрезала Аня.

– Понимаю.

– Как он справился с такой нелегкой задачей – созданием конного клуба?

– У него был сначала компаньон. Компаньон фиктивный – мой человек, который был призван следить за самочувствием Олега, за делами, за клиентами клуба. Конечно, с одной стороны, это не очень красиво, с другой – выхода у меня не было. Свою московскую практику, которая набирала уже обороты, я оставить не мог. И Олега без присмотра бросать не хотелось. Сейчас все это позади – Олег не нуждается в опеке, консультантах и помощниках. Он не вылечился от амнезии и, думаю, никогда не вылечится. Но эта часть его жизни осталась позади.

– Он – на своем месте. Это я могу сказать совершенно точно. – Аня посмотрела на доктора: – Спасибо вам.

– Да, я рад, что вы оценили произошедшее с правильной точки зрения. Но скажите, как вы его нашли и почему не искали раньше?

– Нашла я его случайно. Вернее, он меня спас. Когда-нибудь я вам расскажу эту часть нашей истории. – Аня помолчала. – я у него работаю ветеринаром.

– И он вас не узнает?

– Нет. – Аня помолчала и вдруг соврала: – Он мне сделал предложение.

– И вы согласились?

– Да. Думаете, этого не надо было делать?

– Почему же? Вы для него другой человек.

– Скажите, а он может когда-нибудь вспомнить прошлое?

– Такое иногда бывает. Но в его случае это почти невероятно.

– А имеет ли смысл мне напомнить о нем?

– Я бы этого не делал, – заявил доктор. – Последствия я предсказывать не берусь. Они могут иметь самый нежелательный эффект.

– Понятно, – кивнула Аня. – Спасибо за все, что вы сделали для Олега. Спасибо, что все рассказали мне.

– Мы с вами еще увидимся, – усмехнулся Эдуард Александрович. – Я иногда навещаю Олега в клубе. Но запомните: мы должны делать вид, что незнакомы.

– Я и сама в этом заинтересована. – Аня встала и пошла к двери.

Галантный Эдуард Александрович открыл перед ней тяжелую дубовую дверь.

– Да, а откуда Олег взял, что свадьба отменяется? Кто ему это сказал? – уже выйдя из кабинета, вдруг обернулась Аня.

– Вы уверены, что хотите это знать. Тем более теперь?

– Да.

– Ну что ж. Это, по всей вероятности, был ваш муж Максим. Утром в тот день Олега навестил мужчина, который сказал, что невеста просит передать – свадьбы не будет. Все отменяется. Что не имеет смысла звонить, что-то выяснять. Все решено окончательно. Соседи, а вернее сказать, соседка уверяла, что мужчина пытался Олегу передать какие-то деньги, но Олег толкнул мужчину, а тот еще и извинился за то, что принес плохие известия. И еще повторил: «Вы простите меня, я ведь отлично вас понимаю». Потом гость сбежал по лестнице, а Олег остался на площадке. Через несколько часов соседи, удивленные, что тот никак не войдет в квартиру, поинтересовались, в чем дело, но он их не узнал…

Аня, не слушая продолжения, уже бежала на улицу.


Обратно она ехала на такси. Комфортная машина с молчуном-водителем сновала по мелким пробкам, как челнок швейной машинки – с какой бы скоростью ни двигался, а все на одном месте.

– Давайте здесь свернем налево, я знаю один объезд, через дворы, – наконец произнесла Аня. Водитель пожал плечами, а потом произнес: