Аня и Максим познакомились по классической схеме. Придя в свой любимый Пушкинский музей, Аня пробежала экспозицию английских художников и спустилась в «египетский зал». Именно там находился экспонат, который много лет не давал ей покоя, манил, заставлял напрягать воображение и ум в попытке разгадать его загадку. Мумия кошки фараона – вот что это был за экспонат. Чем привлекала и завораживала юного ветеринара маленькая, серенькая, обмотанная бальзамическими бинтами фигурка, трудно сказать. Но только Аня могла часами сидеть возле мумии на мягкой банкетке и представлять, как эта кошка, живая и здоровая, бродит по тростниковым зарослям, почесывает спину о жесткие стебли, за которыми видна вода, желтоватая вода Нила. Уже стояли пирамиды и дворцы, вовсю бурлила культурная египетская жизнь. Кошку, как любимицу властителя, ждали в покоях фараона. Специально приставленные к ней слуги искали ее, крича какое-нибудь специальное «кис-кис», которое приличествовало при обращении к питомцу царя Египта. Эти картины были настолько явственны, что Аня иногда пугалась своего воображения. «Почему мне это так нравится?» – думала она. И не находила ответа. А воображение продолжало рисовать перед ней картины жизни царской котейки… Молодой человек, который однажды остановился рядом с Аней, был невысоким, с аккуратно уложенными темными волосами. Одет он был в серый костюм. Это и удивило Аню.

«Странно видеть в музее человека в костюме и в галстуке. Но раз он здесь, то наверняка человек творческий. Видимо, сбежал с какого-то торжественного приема и захотел восполнить утраченный в официозе творческий настрой», – подумала Аня и ошиблась.

– Вы хотите, чтобы этот тощий кот ожил? Вы его взглядом гипнотизируете? – пару минут поглядев на мумию, молодой человек обратился к Ане.

– Почему вы думаете, что это кот? – Аня вопросительно посмотрела на незнакомца.

– Кошка?

– Не знаю… – Аня еще раз оглядела мумию, точно увидев ее первый раз.

– Давайте обсудим этот вопрос за кофе? – предложил молодой человек.

Аня согласилась быстро – молодой человек казался очень симпатичным, и манеры у него были хорошие. А манеры для Ани значили очень много. Она терпеть не могла хамоватых молодых людей, не имеющих в кармане носового платка, не знающих, кто первый – мужчина или женщина – должен войти в лифт, и начинающих знакомство со слов: «Слушай…» Правда, подруги смеялись над требованиями, которые она предъявляет к мужчинам, но Аня от своего не отступала. А потому кавалеров у нее было очень мало.

За кофе Максим и Аня египетского кота почти не обсуждали, но зато обсудили нашумевший телесериал, перспективы проведения очередной Олимпиады и способы приготовления мохито. Молодой человек в каждой теме обнаружил сдержанную осведомленность и, как приличествует мужчине, позволил даме показать себя в выгодном свете. В свете всего этого Аня позволила Максиму проводить ее до дома.

Так случайная встреча «у кота», как они потом шутили, превратилась в прочные любовные отношения, которые прямиком вели к свадьбе. Уже позже Аня обнаружила в Максиме излишнюю педантичность, склонность к менторству и неуемное желание взять под контроль всю ее жизнь. «Ладно, я тоже не подарок», – твердила она и делала вид, что соглашается с Максимом. Справедливости ради надо было сказать, что возможности хоть как-то влиять на Аню у будущего мужа было немного – встречались они только по выходным.

Их интимные отношения сначала вызывали у Ани недоумение и желание выяснить во что бы то ни стало все, что ее интересует. Максим, в общем-то, симпатичный и хорошо сложенный, уделяющий достаточно внимания своей спортивной форме, в постели был… вялым. Другого слова подобрать Аня не могла. В ночь с субботы на воскресенье Аня имела дело с очень нежным, ласковым и очень нерешительным любовником. Это ее крайне удивляло, поскольку, будучи одет, Максим излучал энергию и во многих вопросах был решителен и даже жесток.

– Послушай, если что-то не так – ты скажи, – не выдержала однажды Аня. Ей показалось, что дело в ней, что она не может вызвать более сильных эмоций у мужчины.

– Все замечательно, – последовал ответ, – ты великолепна.

После этих слов Ане было очень трудно объяснить, что хочется страстных объятий, поцелуев, от которых немеют губы, головокружительного падения в «сладкую пропасть». «Сладкая пропасть», конечно, была, но увлекали Аню туда так нежно и так лениво, что однажды на полпути она заснула. Любовник, к счастью, это понял по-своему.

– Я тебя совсем измучил, – с оттенком гордости в голосе произнес Максим. – Устала, бедная… Ну все, обещаю больше не приставать. – Произнеся все это, он откинулся на подушку и принялся нежно гладить засыпающую Аню.

Вспоминая это утром, Аня долго хохотала в ванной под душем. И решила, что «черт с ней, со страстью, все-таки Максим человек хороший, порядочный, заботливый, а главное, любит меня без памяти».

Самое интересное, что этот интимный казус расположил ее к Максиму, наполнив ее душу добрым снисхождением и почти любовью.

В остальном их отношения могли служить примером для какого-нибудь очерка в глянцевом журнале. Он – молодой, симпатичный, целеустремленно делающий потрясающую карьеру, имеющий четкий жизненный план и безумно любящий будущую жену. Она – хороша собой, умна, амбициозна, всецело при этом в важных вопросах полагающаяся на будущего мужа. Родственники и той и другой стороны были в тихом («чтобы не сглазить») восторге. Только Анин брат Вадим после знакомства с Максимом упрямо поджимал губы. Максим ему не нравился.

– Он слишком амбициозен, слишком самоуверен и слишком много говорит о любви к Аньке, – так резюмировал он.

– В твоем понимании, надо ограничиться глухим бурчанием, – с насмешкой произнес брат Юра, поглядывая на матушку.

Дело происходило в гостиной дома Спиридоновых.

– Не надо бурчать. Но и орать не следует, – покачал головой Вадим. – Боюсь, что в гневе он крайне несдержан.

– Ну, по этому поводу пусть переживают его подчиненные, – бросил Юра.

– Не скажи. Анька тоже с характером. Как бы не нашла коса на камень…

Варвара Сергеевна молчала. Ей-то как раз Максим очень понравился. Ей казалось, что мужчина-победитель новой формации именно таким и должен быть.

Предложение руки и сердца Максим сделал Ане так же, как и занимался любовью.

– Анюта, нам надо пожениться… Пора уже… – голос Максима был тих, в нем не чувствовалось волнения, а только озабоченность тем, чтобы им удалось правильно согласовать сроки и место проведения торжества. Будто бы речь шла не о свадьбе, а о посадке огурцов в открытый грунт.

Аня не удивилась предложению – на тот момент он уже поддалась его уговорам и ушла из ветеринарной клиники в «престижную фирму». Следующим этапом престижной женщины из престижного офиса должна быть роскошная свадьба. Она почти дала согласие, настояв только на одном – о том, когда произойдет это счастливое событие, они поговорят тогда, когда она будет готова к разговору… А потом случилось то, что случилось: увольнение, депрессия, решение закончить дорогостоящие курсы английского языка, подготовка и попытка поступить в Королевский ветеринарный колледж.


… – Господи, дался тебе этот ремонт!! Зачем? – вторила Максиму Варвара Сергеевна в каждом телефонном разговоре и при встрече.

– Затем, что хочу, – неизменно отрезала Аня и отправлялась на строительные рынки и в магазины.

По вечерам она рисовала. Плиточный узор на полу в кухне, орнамент на кухонной стене и ванная комната – все это ей хотелось придумать самой. Ремонт двигался споро – сказывалось умение Ани управлять коллективом грубоватых ветеринаров. В бригаде, которую наняла Аня, строителей было всего трое. Эти бравые украинские хлопцы попытались было «нагрузить» ее озабоченностью по поводу запущенности квартиры, но Аня пресекла эти поползновения сразу же:

– Можете отказаться, потому что ничего сверх оговоренной суммы я не заплачу.

Мужики поворчали, но согласились со всеми условиями, предложенными хозяйкой.

Через месяц квартира имела совершенно иной вид: все, что можно было перекрасить, переделать, перепланировать, – все было перекрашено, переделано, перепланировано. Проблема внезапно возникла с ванной – плитка, которую купила Аня, требовала виртуозного умения работать с майоликой. Ребята-строители уже не притворно поцокали языками и класть эту плитку отказались.

Аня кинулась в Интернет, обзвонила всех знакомых. Умельца такой квалификации никто не знал. «И зачем только я эту плитку фигурную заказала?» – думала Аня, перешагивая через коробки с плиткой. В ее квартире было все сделано, но разгром в ванной комнате портил всю картину. К тому же сама ванна – изящная емкость на гнутых ножках – была пока выдвинута в центр, что затрудняло подход к зеркалу.

Из-за ремонта Ане пришлось переехать к Максиму, чему тот был только рад. И уже не так часто пилил ее за ненужность этой затеи. Правда, переехала она всего с двумя сумками своей одежды.

– Тебе надо было все сразу забрать, сказала бы, я машину заказал и грузчиков прислал… – В день переезда Максим немного огорчился, почувствовав временность мероприятия, но очень скоро уже радостно метался по комнатам.

«Нет, что ни говори, а такую любовь надо ценить. Такая радость не может не подкупать», – Аня даже растрогалась.

Потекли будни. Максим уходил на работу, а Аня, если позволял ремонт, который она контролировала до последнего гвоздика, оставалась дома: немного уборки, немного стряпни, все же остальное время – справочники по ветеринарии, лошадиным болезням и поиски плиточника высокой квалификации.

А однажды утром Аню разбудил звонок мобильного телефона.

– Доброе утро, дорогая! Ночью все было прекрасно! Ты очень… страстная… – голос Максима был негромким. Чувствовалось, что он, уединившись в своем кабинете, все равно шепчет…

– Доброе утро, – произнесла Аня. Она перевернулась на бок и прижала мобильник к уху. В свой ответ ей очень хотелось вложить столько же нежности, но, во-первых, она еще не проснулась, а во-вторых… во-вторых, разница в темпераменте оказалась проблемой, которую разрешить было очень сложно. Аня изо всех сил старалась убедить себя в том, что Максим отличный сексуальный партнер, но его заторможенность и скованность мешали. Девушке казалось, что «весь этот секс» ему не очень интересен, что все эти движения делаются только ради нее. Они с Максимом чувствовали и переживали не в унисон, они были похожи на двух пианистов, которые исполняли одну и ту же пьесу, но совершенно по-разному. И играть им ее в четыре руки невозможно.

– Там я телефон плиточника записал, просто в газете, которые в почтовые ящики кидают, утром нашел. Позвони, может, согласится тебе ванную сделать. Не торгуйся – деньги у нас есть! – Максим особенно нажал на «у нас». – А то ты, я чувствую, дергаешься…

«Дергаюсь, – подумала Аня, – но не из-за плитки! Подумать только, два человека, взрослых, умных, самостоятельных, умеющих в одиночку решать очень сложные вопросы, не могут доверительно поговорить!»

Не то чтобы их ночи влияли на их дни, но вот невозможность диалога, некоторая глухота и самомнение Максима – это, конечно, очень тяготило. Аня отлично понимала, что у них есть вероятность столкнуться с более серьезными проблемами: если Максим точно так же будет «играть глухого», то надежды на взаимопонимание немного. Особенно когда закончатся медовые времена и наступят будни.

Еще раз поблагодарив влюбленного мужчину за заботу, Аня нажала «отбой». И, не откладывая дела в долгий ящик, набрала номер, который эсэмэской прислал ей Максим.

Голос, который ответил Ане, был низким и глухим.

– Здравствуйте, Олег, – начала Аня. Услышав хоть и уважительное, но очень короткое приветствие, она принялась рассказывать об особенностях своей ванной комнаты и плитки, но через несколько мгновений усомнилась в том, что ее слушают или слышат. Разговор напоминал общение с пустотой – на том конце не произнесли ни звука. Аня, привыкшая к тому, что Максим торопится закончить за нее все фразы (зачастую попадая впросак), несколько раз в недоумении прокричала в трубку:

– Алло, алло, вы слышите меня?!

– Конечно, – неизменно отвечали ей. Но затем опять наступала тишина.

Аня еще немного рассказала о своей проблеме и наконец раздраженно замолчала. Она терпеть не могла «беседы в один конец».

– Адрес, – донеслось из трубки.

Аня сквозь зубы продиктовала адрес. Человек на том конце уже ее раздражал, хотя он еще даже не приступил к работе.

– Завтра в квартире подежурит моя мама, ее зовут Варвара Сергеевна, а потом приеду я, – сказала она зло.

– Хорошо. До свидания, – произнесли на том конце.

После чего послышались гудки.

Когда через два дня Аня вошла к себе в квартиру, то сначала почувствовала запах пряной туалетной воды, потом услышала неприятный звук – это пилили керамическую плитку. И только потом она увидела недовольную гримасу своей мамы.