Кросс покачал головой:

– Он угрожает тем, кто связан со мной. Я поставлю под угрозу то, что принадлежит ему.

– Девушку? – удивился Темпл.

– Девушка абсолютно ему безразлична. Я имел в виду клуб.

Борн оперся о кий:

– Клуб? Ты никогда не убедишь членов его клуба уйти. Разве что пригласишь их сюда.

– Этому не бывать, – отрезал Темпл.

– Я не хочу, чтобы они ушли навсегда, – пояснил Кросс. – Хотя бы на одну ночь. Нужно доказать, что его королевство существует только благодаря моей благосклонности. Что если мы всерьез вознамеримся, то уничтожим его.

Кросс вновь повернулся лицом к витражу:

– Меган приезжает через шесть дней. Нужно все успеть сделать до этого.

– Шесть дней? – повторил Темпл и ухмыльнулся, когда Кросс кивнул:

– Шесть дней. Двадцать девятое марта.

– Наша ставка выше, – присвистнул Борн.

– Столпотворение.

Слово повисло в темной комнате. Решение сложной задачи, которое не могло быть лучше, придумай его сам дьявол.

Столпотворение происходило каждый год двадцать девятого марта. Ночь, когда «Ангел» открывал двери для не-членов клуба. Приглашение открывало владельцу доступ в казино с заката до рассвета. Счастливчик мог окунуться в легендарный мир греха и порока, называвшийся «Падшим ангелом».

Каждый член клуба получал три приглашения на Столпотворение – три маленькие квадратные карточки, за каждую из которых те, кто жаждал вступить в клуб, готовы были заплатить тысячи фунтов. Доказать, что они достойны такой чести. Уверенные в том, что если они поставят достаточно много, то получат постоянное членство.

Что случалось крайне редко.

Гораздо чаще они покидали клуб с карманами, набитыми деньгами, и долго рассказывали о пережитом тем друзьям, которым не повезло побывать в клубе.

Кросс встретил взгляд Темпла:

– Каждый, кто играет в клубе Найта, жаждет получить доступ в «Ангел».

Борн согласно кивнул:

– Хороший план. Одна ночь без самых заядлых игроков докажет, что мы можем увести их, когда захотим.

– Сколько их? Человек тридцать?

– Скорее пятьдесят, – поправил Борн.

Кросс снова стал смотреть вниз, составляя план действий. Он спасет семью.

«На этот раз».

– Тебе нужно иметь своего человека в его клубе, чтобы определить, кому именно послать приглашение.

– У меня она есть, – рассеянно ответил Кросс.

– Ну конечно! – восхищенно воскликнул Темпл. – Твои женщины.

– Они не мои.

Он постарался, чтобы они не принадлежали ему. Ни одна и близко не могла считаться его женщиной.

– Не важно, – отмахнулся Борн. – Они тебя обожают.

– Скорее, обожают то, что я могу для них сделать.

– Могу себе представить, – сухо заметил Темпл.

– А твоя сестра? – спросил Борн. – Угроза сработает, только если она будет держаться подальше от него. И Данблейд тоже.

Кросс продолжал наблюдать за игроками, рассеянно вычисляя ставки. Сколько они обычно ставят, сколько остается в банке, когда они проигрывают. Какой суммой рискует банк, когда они выигрывают.

– Я поговорю с ней.

Последовало долгое молчание, понятое им верно. Сама мысль о том, что он поговорит с сестрой, с любым членом своей семьи, казалась удивительной.

Игнорируя шок партнеров, Кросс глянул в глаза Борну:

– Почему сегодня так мало людей?

– Бал по случаю помолвки сестер Марбери, – пояснил Борн. Шар с треском ударился о шар. – Насколько я понял, моя теща пригласила весь бомонд. Удивительно, что вы двое не получили приглашения.

– Леди Нидем помчалась бы за нюхательными солями, оскверни я ее порог своим присутствием, – рассмеялся Темпл.

– Ну, тут нет ничего особенного. Леди то и дело бегает за нюхательными солями. Вдвое чаще остальных дам.

Помолвка сестер Марбери. Помолвка Пиппы Марбери.

Угрызения совести с новой силой охватили Кросса. Возможно, стоило все рассказать Борну.

«Только не говорите Борну, пожалуйста», – пронеслась в мозгу мольба леди, и он сцепил зубы.

– Леди Филиппа выходит за Каслтона? – спросил он небрежно, чувствуя себя последним идиотом. Уверенным, что Борн видит его насквозь и поймет причину любопытства. И спросит…

– Ей были даны все возможности разорвать помолвку. Но девушка слишком благородна. – вздохнул Борн. – Он надоест ей через две недели.

Гораздо быстрее.

– Тебе следовало помешать этому. Черт! Нидему следовало помешать этому, – ответил Кросс. Богу известно, маркиз Нидем и Долби и раньше рвал помолвки. Почти уничтожил шансы на приличный брак пятерых дочерей, покончив с легендарной помолвкой несколько лет назад.

– Это я виноват, черт возьми. Следовало бы положить конец этому еще до того, как все началось, – с горечью и сожалением бросил Борн. – Я просил ее покончить с этим, и Пенелопа тоже. Мы оба клялись защитить ее. Черт, я бы сегодня же вечером нашел ей приличного жениха. Если бы это помогло. Но Пиппа наотрез отказалась разорвать помолвку.

«Я сделаю это, потому что согласилась и не терплю нечестности».

Кросс слышал слова, видел серьезные голубые глаза, когда она защищала свое намерение выйти за Каслтона, человека настолько ниже ее интеллектом, что было невозможно поверить, что будущая свадьба – не фарс.

Тем не менее леди дала слово и намерена его сдержать.

И одно это делало ее необыкновенной.

Не ведая о мыслях Кросса, Борн выпрямился и с проклятьем одернул рукава фрака.

– Слишком поздно. Сейчас она на своем балу в присутствии целого общества. И я должен идти. Пенелопа снесет с меня голову, если я не появлюсь.

– Жена держит тебя в узде, я вижу, – сухо заметил Темпл, послав один шар в другой.

Борн не попался на удочку:

– Совершенно верно. И когда-нибудь, если повезет, тебя ждет то же удовольствие.

Он повернулся, чтобы уйти в другую жизнь, – новоиспеченный аристократ.

Но Кросс остановил его:

– Большая часть общества там?

Борн обернулся:

– Я должен там кого-то поискать?

– Данблейда.

В карих глазах Борна промелькнуло понимание:

– Полагаю, он приедет. Вместе с баронессой.

– Возможно, я нанесу визит в Долби-Хаус.

Борн вскинул брови:

– Обожаю действовать под носом моего тестя.

Кросс кивнул.

Пора повидаться с сестрой. Семь лет – большой срок.


Половина Лондона собралась сегодня в бальном зале.

Пиппа подсматривала из укромного местечка на верхней колоннаде Долби-Хауса, распластавшись по массивной мраморной колонне, гладя голову своего спаниеля Тротулы, наблюдая шуршащие шелка и атласы, развевавшиеся на танцевальном полу красного дерева. Пиппа откинула тяжелую бархатную гардину, наблюдая, как мать приветствует идущих непрерывным потоком гостей. Еще бы, сегодня вечер торжества маркизы Нидем и Долби.

Не каждый день мать пяти дочерей получает возможность объявить о помолвке последних отпрысков. Последних двух отпрысков. Маркиза едва не падала в обморок от радости.

К сожалению, она была недостаточно слаба, чтобы отказаться от празднования двойной помолвки, весьма пышного и весьма многолюдного.

– Всего лишь самые близкие друзья, – заявила леди Нидем на прошлой неделе, когда Пиппа спросила ее о невероятном количестве откликов на приглашения на бал. Гора конвертов громоздилась на серебряном подносе, угрожая соскользнуть на ковер и начищенный ботинок лакея.

«Близкие друзья», – тяжело вздохнула Филиппа, рассматривая толпу. Она могла бы поклясться, что никогда не оказывалась в такой огромной толпе.

Нет, она, конечно, понимала волнение матери. В конце концов, сегодня все пять дочерей Марбери будут официально и публично пристроены, а это весьма нелегкий труд. Но наконец-то, наконец-то маркиза насладится победой.

Разве свадьбы устраиваются не для матерей?

Ну, если не свадьбы, то по крайней мере помолвки.

Особенно если это двойная помолвка! В честь двух дочерей.

Пиппа перевела взгляд с разгоряченного лица матери на самую младшую сестру Марбери, стоявшую на другом конце зала в окружении гостей, спешивших ее поздравить и пожелать счастья. Одна рука в кольцах покоилась на рукаве высокого красивого жениха.

Оливия была самой красивой и жизнерадостной из всего квинтета и явно ожидала, что жизнь ей улыбнется. Была ли она законченной и самоуверенной эгоцентристкой? Разумеется. Но трудно строго судить ее, поскольку Оливия никогда еще не встречала человека, которого не могла бы завоевать.

Включая того, который скоро станет одним из самых могущественных людей в Англии. Поскольку если и было два качества, требующихся от жены политика, – дерзкая улыбка и желание победить, – Оливия обладала ими в огромной степени.

В самом деле, весь Лондон гудел, обмениваясь новостями о предстоящей свадьбе этой пары. Пиппа сочла, что ее отсутствия никто не заметит.

– Так и думала, что найду тебя здесь.

Пиппа отпустила гардину, повернулась к старшей сестре, новоиспеченной маркизе Борн.

– Разве ты не должна быть на балу?

Пенелопа наклонилась, чтобы погладить Тротулу, и улыбнулась, когда собака стала тереться о ее руку.

– Я могла бы спросить у тебя то же самое. В конце концов, поскольку я теперь замужем, матушка больше заинтересована в тебе, чем во мне.

– Мама не знает, что упустила, – усмехнулась Пиппа. – Это ты замужем за легендарным негодяем.

– Совершенно верно, – расплылась в улыбке Пенелопа.

– Вижу, ты так горда собой, – засмеялась Пиппа и снова повернулась лицом к залу, рассматривая толпу: – Где Борн? Я его не вижу.

– Что-то задерживает его в клубе.

«Клуб».

Она вдруг вспомнила о том, что произошло два дня назад. О мистере Кроссе.

О мистере Кроссе, который был бы так же не на месте в этом зале, как и Пиппа. О мистере Кроссе, с которым держала пари. Которому проиграла.

Она откашлялась, но Пенелопа не так ее поняла.

– Он поклялся, что появится здесь, – защищала она мужа. – Опоздает, но появится.

– Что происходит в клубе в этот час? – не удержалась Пиппа.

– Я… не знаю.

– Лгунья, – хмыкнула Пиппа. – Если бы твои колебания не обличили тебя, по твоему красному лицу все стало бы ясно.

Пенелопа покаянно потупилась:

– Леди не должны знать о подобных вещах.

– Глупости. Те леди, которые замужем за владельцем казино, определенно могут знать подобные вещи.

– Наша мать не согласилась бы с тобой, – покачала головой Пенелопа.

– Наша мать – не мой барометр, определяющий, как должны и не должны вести себя женщины. Она каждые полчаса прибегает к своим нюхательным солям.

Пиппа откинула гардину, чтобы Пенелопа увидела маркизу, погруженную в разговор с леди Бофетерингстон, одной из самых заядлых сплетниц общества. Леди Нидем словно почувствовала ее взгляд и возбужденно взвизгнула, так что даже сестры услышали.

Пиппа понимающе глянула на Пенелопу:

– А теперь расскажи, что происходит в клубе.

– Игра.

– Это я знаю. Что еще.

Пенелопа понизила голос:

– Там есть женщины.

Пиппа вскинула брови:

– Проститутки?

Наверное, так полагается. В конце концов, из всех прочитанных ею книг, научных и нет, она сделала вывод, что мужчины наслаждаются обществом женщин и крайне редко – своих жен.

– Пиппа! – возмутилась Пенни.

– Что?

– Ты не должна даже знать подобных слов.

– Но почему? Ради всего святого, это слово есть в Библии.

– Ничего подобного.

Пиппа немного подумала, прежде чем снова прислониться к колонне.

– Думаю, что есть. А если нет, то должно было быть. Эта профессия не нова.

Она помедлила.

Проститутки должны обладать обширными знаниями в той области, которая ее интересует. И могут ответить на ее вопросы.

«Вы спрашивали сестер?»

Эхо слов мистера Кросса заставило Пиппу обратиться к старшей сестре. Что, если она действительно спросит Пенни?

– Можно задать тебе вопрос?

– Сомневаюсь, что смогу тебя остановить.

– Меня волнуют некоторые… вопросы, связанные с браком.

Пенелопа явно насторожилась:

– Вопросы?

Пиппа неопределенно взмахнула рукой:

– Некоторые… личные… затруднения.

Пенелопу бросило в краску:

– Вот как.

– Оливия рассказала мне о языках.

Старшая сестра удивленно уставилась на нее:

– А что она знает о языках?

– Больше, чем кто-то из нас представляет, но я не могла спросить ее о подробностях. Я не вынесу, если придется брать уроки у младшей сестры. Ты же…

Последовала пауза, в течение которой Пенелопа медленно осознавала сказанное, и глаза ее расширялись все больше:

– Надеюсь, ты не ожидаешь, что я тебя всему научу?

– Только несколько критических моментов, – настойчиво уговаривала Пиппа.

– Например?

– Ну, вопрос с языками.

Пенелопа зажала уши руками:

– Прекрати! Я не хочу думать о Тотнеме и Оливии, занимающихся…