Разумеется, Фергус должным образом распорядится банком, а его отлично осведомленные помощники удовлетворят все Причуды тех членов клуба, которые приехали слишком рано. Однако Дрейк гордился тем, что он всегда лично наблюдал за игрой. Неослабное внимание к мельчайшим деталям игры создали Уайлдеру высокую репутацию.

Он несколько часов проворочался в постели; его измучили беспокойные сны. Он проснулся не выспавшийся и раздраженный. Его преследовал образ жены — леди Алисии. Какой нежной и доступной выглядела она сегодня утром. Она была всклокоченной после сна, и груди ее не были обтянуты лифчиком. Хотя она и притворялась безразличной, она желала его — в этом не могло быть сомнений. Ему хотелось сорвать с нее маску холодного превосходства, хотелось пробудить в ней чувственность, гнездившуюся в глубинах ее души. Он хотел, чтобы она лежала рядом с ним и стонала в экстазе…

Ах, черт! Он явно нуждается в жарких и чувственных ласках своей любовницы. Жаль, что он отпустил ее вместе с подаренным бриллиантовым ожерельем. Он мог бы получить удовольствие от ее готовности доставить ему радость, вместо того чтобы выносить презрение женщины, считавшей его грязью, налипшей на ее аристократические ножки.

Она обвинила его в связи с Лайзой Нейтс. Это обвинение его немного позабавило. Разумеется, Алисия не могла знать истинной причины, по которой экономка испытывала столь собственнические чувства по отношению к нему.

Повернув за угол, Дрейк пошел кратчайшим путем через затемненную галерею, здесь он хранил многие из своих приобретений — картины и статуи, свидетельствующие о его богатстве. Но сегодня Дрейк лишь беглым взглядом окинул свои сокровища. Он напомнил себе, что находится лишь в преддверии успеха.

Алисия заполучила приглашение на бал. Через неделю он войдет в высшее общество. Но вовсе не ради той цели, о какой думала его жена. Он мрачно улыбнулся, представив себе, выражение лица Хейлстока, который, поймет, что более не сможет помешать своему незаконнорожденному сыну войти в высшее общество.

— Ой!

Этот испуганный вскрик донесся из темного угла. Дрейк резко повернулся. В нише стояла алебастровая статуя Дианы. Из-за статуи появилась фигура в плаще и старинной шляпе. Дрейк узнал костюм из спектакля «Черная борода, или Плененная принцесса».

— Миледи, — проговорил он с низким поклоном, — простите меня, что я испугал вас. А где сегодня миссис Филпот?

Леди Брокуэй вышла на цыпочках из-за статуи и с любопытством оглядела Дрейка. Сейчас, в полутьме, она чем-то очень походила на Алисию.

— Мистер Уайлдер? — спросила леди Элинор. Не ответив на вопрос о компаньонке, она, заикаясь, пробормотала: — О Боже… я на мгновение подумала… Подумала, что вы напоминаете мне кого-то…

Дрейк похолодел. «Неужели Хейлстока?» — промелькнуло у него.

Он всегда тешил себя мыслью, что сходство было слишком неуловимым, чтобы можно было что-то заподозрить. Конечно же, Алисия никогда не замечала сходства. Но леди Элинор знала Хейлстока много лет. Она могла помнить его молодым, когда тот был в таком же возрасте, как Дрейк сейчас.

Меньше всего Дрейку хотелось, чтобы кто-то разгадал правду.

Подойдя к ней ближе, он взял ее за руки и спросил:

— Кого же именно, миледи? Кого я вам напоминаю?

— Кого-то… много лет назад… — Дрожь сотрясла изящные плечи графини. — Ах, я так боюсь…

— Чего вы боитесь?

— Боюсь… вспоминать. — Тут глаза пожилой дамы наполнились слезами, и она горько разрыдалась.

Дрейк решил действовать не задумываясь. Он обнял графиню, прижал к себе, и она уткнулась ему в грудь. Старинная шляпа свалилась с ее головы, и Дрейк достал чистый носовой платок и вложил его в руку графини. Он не знал, как ее успокоить. Он мог укротить, крокодиловы слезы любовницы, но отнюдь не муки вдовствующей графини. Своей тещи.

Плакала ли она оттого, что боялась Хейлстока? Знала ли она, что он грозился запереть ее в больницу Бедлама?

Дрейк сказал:

— Уверяю вас, миледи, нет никакой причины для слез. Вы в полной безопасности в этом доме. В безопасности, находясь со мной.

Рыдания ее затихали, но она по-прежнему стояла, уткнувшись лицом в его грудь.

— Ах, но в защите нуждаюсь не я, — произнесла, наконец, графиня.

Эти слова пожилой дамы не на шутку взволновали Дрейка. Но кого же она имеет в виду? Неужели Алисию?

— Посмотрите на меня, миледи. — Он указательным пальцем приподнял ее подбородок. Ее бледное лицо обрамляли серебристые и белокурые волосы. Глаза, напоминающие анютины глазки, заморгали. Дрейк почувствовал, что графиня снова уходит в себя, в свое тайное горе. Желая, чтобы период ее просветления не кончился, он продолжал: — Вы должны сказать мне, кто нуждается в защите. Только в этом случае я смогу помочь.

Утирая слезы смятым носовым платочком, она горестно покачала головой:

— Никто не сможет помочь. Увы, слишком поздно.

— В таком случае я не понимаю вас. Почему вы все еще боитесь?

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом. Затем погладила его руку, словно именно он, Дрейк, нуждался в утешении.

— Вы мне нравитесь, — проговорила она в раздумье: — Вы очень добрый человек.

Дрейк обуздал свое нетерпение.

— Миледи, постарайтесь подумать хорошенько и вспомнить. Если кто-то угрожал вам или дорогому для вас человеку, я должен это услышать из ваших уст.

Леди Элинор сунула руку под плащ и извлекла бутафорский кинжал.

— Угрожал мне? Нет, сэр, никто бы не осмелился. Я Энн Бонни, королева высокой волны.

Дрейк почувствовал приступ отчаяния. Дымка в ее глазах свидетельствовала о том, что он больше ничего от нее не добьется. Он поднял шляпку и подал графине.

— Я думаю, это ваша, мадам пиратка. — Леди Брокуэй надела эту весьма экстравагантную шляпу и надвинула ее на глаза.

— Благодарю вас, сэр. Как я выгляжу?

— О… ужасно свирепо и способны кого угодно напугать. — Он протянул графине руку. — Позвольте мне проводить вас на нижнюю палубу. Посмотрим, найдем ли мы там ваших матросов.

Захихикав, леди Элинор приняла его помощь, и они вдвоем вышли из галереи и спустились по главной лестнице вниз. Графиня излучала полнейшую умиротворенность — в отличие от той тревоги, которую выказывала лишь несколько минут назад. У него сложилось впечатление, что ее фантазии были способом бегства от печальных воспоминаний, что ее безумие стало результатом невыносимо тяжелого события, свидетельницей которого она оказалась.

Кто напугал ее и заставил разрыдаться? Хейлсток? И кто еще, по ее мнению, в опасности? Дрейк был намерен это выяснить.

Они подошли к гостиной. Алисия и ее брат взяли за правило пить чай в этот час. Он услышал взволнованные голоса, доносившиеся из гостиной.

Остановившись у дверей, Дрейк отсалютовал леди Элинор.

— Похоже, команда близка к тому, чтобы взбунтоваться, — понизив голос, сказал он. — Вам надо взять власть в свои руки.

— Вы не станете меня сопровождать? Вы были бы отличным навигатором. — Дрейк улыбнулся и покачал головой:

— К сожалению, у меня свой маршрут сегодня.

Величественно кивнув ему, леди Элинор направилась в гостиную. Дрейк услышал радостный вскрик Алисии, озабоченное бормотание миссис Филпот и радостно-бранчливые упреки Джеральда.

Дрейк хотел, было удалиться, однако неожиданно для самого себя вошел в гостиную. В дальнем конце комнаты Алисия обнимала мать, миссис Филпот утирала платочком глаза, а старинная шляпа снова валялась на полу. Джеральд подобрал ее и глуповато улыбался, глядя на мать в пиратском наряде.

Никто из них не заметил Дрейка.

Алисия проводила леди Брокуэй к камину, у которого стояли кресла. Все суетились вокруг графини, подавали ей чай, и пирожные па серебряном подносе и были возбуждены до крайности.

— Мы собирались организовать поисковую группу, — сообщил Джеральд, покрывая камчатным полотном колени матери. — Честное слово, мама, ты нас ужасно напугала своим уходом.

— Я вовсе не потерялась, — возразила леди Брокуэй. — Капитан всегда знает свой маршрут.

— Конечно, — с улыбкой согласилась Алисия, дотрагиваясь до плеча матери. — Но мы все очень любим тебя и беспокоились за тебя, только и всего.

Дрейк испытал чувство, близкое к зависти. Они предоставляли собой семью, сплоченную и счастливую. А он был среди них чужаком. Чужаком в собственном доме.

Дрейк вышел из комнаты с угрюмым выражением лица. Он давно составил план жизни и не остановится для отдыха до тех пор, пока не достигнет своей цели. Все остальное не имеет значения.

Как и его высокородная жена.

Глава 13

В тот вечер, когда должен был состояться бал, Алисия. приготовилась за час до отъезда. Она хотела немного пообщаться с матерью, но миссис Филпот сидела у камина, читала вслух «Путешествия Гулливера», и мама настолько была поглощена этой историей, что лишь молча улыбнулась и помахала ей рукой.

Чтобы хоть чем-то занять себя, Алисия спустилась в библиотеку — ей хотелось найти какую-нибудь подходящую книгу. Это могло бы отвлечь ее от беспокойных мыслей, не дававших ей покоя в течение всего дня. Она постоянно ругала себя за то, что слишком много думает о предстоящем вечере. Скорее всего, ей придется столкнуться с пренебрежительным отношением к себе; даже авторитет герцогини вряд ли заставит всех безоговорочно принять ее. И тогда она напоминала себе, что возвращается в свет вовсе не ради собственного удовольствия, а для того, чтобы выполнить условия сделки,

Деловое соглашение с бессердечным игроком.

Однако даже эти мысли не могли унять волнения — такое же волнение она испытывала в день своего первого выезда в свет много лет назад, когда ей было всего восемнадцать и в нее вселяли бодрость дерзкие и наивные мечты.

На ней было украшенное вышивкой платье из золотистого и белого муслина с короткими, пышными рукавами. Ежедневный уход за руками сделал их снова белыми и гладкими. Глядя на нее, никто не подумал бы, что еще несколько недель назад она сама мыла полы и стирала белье.

Ее танцевальные туфельки тихонько шуршали по мраморному полу вестибюля. Она вспомнила толпу поклонников, вспомнила свой восторг от столь широкого выбора. И представила, как снова заскользит под музыку, будет смеяться и почувствует себя счастливой и беззаботной, как в юности. Захваченная этими фантазиями, Алисия сделала несколько танцевальных па и в дверях библиотеки вдруг очутилась в объятиях Дрейка Уайлдера.

Она ощутила его крепкое мускулистое тело, запах одеколона и специфический мужской аромат. Он с некоторым изумлением окинул ее изучающим взглядом.

— Мечтаешь обо мне?

Насмешка в его голосе вернула ее к реальности. Алисия отступила на шаг и наткнулась на кожаное кресло.

— Ты не должен был появляться здесь так рано, — заметила она.

— Ты тоже. — Повернувшись, он поставил книгу на полку.

Она невольно залюбовалась мужем — он выглядел прекрасно в облегающем фигуру синем сюртуке с серебряными пуговицами и в ослепительно белой рубашке. Да, сейчас Дрейк и впрямь был неотразим. При взгляде на него Алисию вдруг охватило какое-то странное и томительное чувство — чувство, очень смутившее ее.

После столкновения в его спальне Алисия почти не видела своего мужа. Каждый из супругов жил согласно собственному распорядку дня. Дрейк на рассвете возвращался из игорного дома и все утро спал. Затем иногда уходил днем из дома, в то время как его жена занималась покупками и помогала Саре заменить траурный гардероб более светским. Все это вполне устраивало Алисию. Чем меньше она видит своего мужа, тем лучше — так ей, во всяком случае, казалось.

Дрейк оглядел супругу с головы до ног, насмешливо хмыкнул, однако промолчал.

Алисия надела «маску ледяного высокомерия».

— Небольшой совет, — сказала она. — Если ты сегодня вечером вот так же станешь пялиться на какую-нибудь даму, тебя наверняка сочтут распутником.

— А если ты станешь разговаривать таким язвительным тоном с кем-либо из джентльменов, то тебя наверняка сочтут педанткой, — парировал Дрейк. Он снова окинул взглядом жену и добавил: — Впрочем, весьма привлекательной педанткой. Однако тебе не хватает… последнего штриха.

Подойдя к письменному столу, он вытащил из ящика небольшую, величиной с ладонь, шкатулку в кожаном футляре и открыл ее. На белом бархатном фоне поблескивали украшения из бриллиантов и жемчуга. Из горла Алисии невольно вырвался возглас восхищения.

Однако она тут же поспешила отвести взгляд от шкатулки.

— Ты уже подарил мне драгоценности на свадьбу. Я не могу принять еще один столь дорогой подарок.

Дрейк улыбнулся:

— Отчего же? Полагаю, что можешь. Моей женой все должны сегодня восхищаться.

Его непреклонный тон напомнил Алисии, что она всего лишь заложница, взятая за уплату картежного долга. Сегодня она должна хвалиться богатством, которое он заполучил за счет слабохарактерных и легкомысленных людей. Так что у нее не было выбора — с этим следовало смириться.