Никола Корник - Невинная любовница

— Что ж, — заключила я, — вы знаете, что я одинока и беззащитна. У меня нет денег, и я полностью завишу от милости родственников, у которых, по вашим словам, тоже нет ни гроша. Ваше предложение гнусно! Мистер Синклар, вы — подлец.

Он отступил на шаг. Сейчас он выглядел удрученным и слегка раздосадованным. Я знала, что он разгадал мою внутреннюю борьбу и понял, что на этот раз моя честь вышла победительницей.

— Мне жаль, что вы неправильно меня поняли, — сказал он.

— Как же еще прикажете вас понимать? — не могла успокоиться я.

Он пожал плечами:

— Если вы так об этом думаете.

— Еще бы!

Он поднял руки вверх, словно сдаваясь.

— Очень хорошо. Прошу прощения, я допустил ошибку. — Он взглянул на мои руки, прижимающие к груди платье. Костяшки пальцев от напряжения побелели. — Не бойтесь, мисс Бэлфур, я не из тех мужчин, кто добивается женщин силой. — Он рассмеялся. — Этого никогда и не требовалось.

О, мужское высокомерие!

— Вот и хорошо, — сказала я. — Хоть я не из тех девушек, что зовут на помощь и переворачивают всю гостиницу с ног на голову, но могу поступить и так, если потребуется.

Он улыбнулся, и на миг я почувствовала, как рушится вся моя решимость.

— А все-таки вам мое предложение по душе, — произнес он. — Примите его, Катриона.

— Вы ошибаетесь, — ответила я, отворачиваясь, чтобы скрыть предательский румянец. Он рассмеялся.

— Лгунья, — мягко сказал он.

Я подняла подбородок.

— Мне нравится Эдинбург, — призналась я. — Люблю магазины, галереи, выставки и лекции. Мне бы хотелось еще раз там оказаться. Но не той ценой, что вы предлагаете, мистер Синклар. Я не продаюсь.

— В вас больше стойкости, чем я ожидал, — заметил Нейл В глазах его снова заплясали веселые огоньки, казалось, он и восхищается мною, и жалеет меня. — Я должен был помнить, что вы из рода Бэлфуров из Глен-Клэр. Они бывают чертовски упрямыми. — Он вздохнул. — Вряд ли вы теперь мне доверяете… — Я расслышала в его голосе незнакомые нотки. Он как будто жалел о том, что утратил мое доверие.

— Да, я вам не доверяю, и это полностью ваша вина, — подтвердила я и, не в силах сдержаться, улыбнулась. — Я никогда не доверяла вам, мистер Синклар. Всегда подозревала, что вы — негодяй.

Мои слова его рассмешили.

— Я тоже сразу понял, что вы — настоящая дикарка, хоть вы сначала и прикидывались бедной овечкой.

— Дверь находится прямо у вас за спиной, — ответила я. — Спокойной ночи.

Когда спустя каких-то две минуты ко мне в номер вошла миссис Кемпбелл, чтобы помочь мне расшнуровать корсаж, я сидела на краю кровати, крепко прижимая платье к груди. Миссис Кемпбелл с трудом удалось отнять у меня платье — она сказала, что оно помнется и утром его нельзя будет надеть.

За ночь ливень исчерпал свои силы. Свежий ветер с моря разогнал облака, с горных вершин на востоке лился солнечный свет.

Всю ночь я то просыпалась, то снова засыпала, а мои сны прерывались воспоминаниями о родителях и страхом перед днем грядущим, а также странными желаниями, которые были довольно тесно связаны с Нейлом Синкларом. Я слышала, как первый рыбак расставлял свой сети и всплеск от спускаемой на воду лодки задолго до того, как по-настоящему рассвело. К половине восьмого я была уже полностью собрана и готова ехать.

Мистер Синклар поприветствовал меня у подножия лестницы, когда мы с миссис Кемпбелл вместе спускались вниз. Я долго размышляла над тем, каково будет видеть его при свете дня, но он вел себя так равнодушно, что мне показалось, что вчерашняя ночная сцена между нами была всего лишь одним из беспокойных снов. Мы позавтракали хлебом с медом и элем, после чего я вышла прогуляться по набережной.

Экипажа из Глен-Клэр все не было. Пробило девять, затем половину десятого, а потом и десять. Я гуляла взад-вперед по набережной и, когда наконец вернулась на постоялый двор, увидела, что миссис Кемпбелл сидит в общем зале. Вид у нее сделался какой-то испуганный. Загонщик отправлялся в Эплкросс ровно в полдень, миссис Кемпбелл совсем не хотелось здесь задерживаться.

Я села на скамью, глядя на море и думая о моих новообретенных родных, которые так и не прислали за мной экипаж и даже не отправили посыльного, чтобы объяснить, в чем причина задержки. Вряд ли они горят желанием поскорее меня увидеть! Несмотря на то что было тепло, я поплотнее завернулась в шаль. На заливе громко кричали чайки. Отсюда моя дорога поворачивала на запад, прочь от побережья, к горам, к Торридону, Кинлохью и дальше к Глен-Клэр. Всю свою жизнь я жила у моря. Оно было в моей крови. И хотя Глен-Клэр находился всего в сутках езды от дома, мне казалось, что у меня отрывают частичку души.

Я встала, окоченев и продрогнув от морского бриза, и вошла в общий зал. Со двора доносился звон сбруи — загонщик собирался в обратный путь. Я представила, как сейчас волнуется миссис Кемпбелл.

Так оно и было. Служанка подала нам на обед крабовый суп с булочками, одного запаха было достаточно, чтобы у меня пробудился аппетит. Но миссис Кемпбелл от волнения не могла есть. Она беспокойно вертела в руках ложку.

— За всю неделю никто больше не поедет в Эплкросс, — говорила она, — а кухарка и служанка без меня не справятся с воскресным ужином. Что же мне делать?

Я накрыла ладонью ее руку:

— Прошу вас, не беспокойтесь. Я могу подождать и одна… Наверное, здешняя хозяйка не откажется присмотреть за мной.

Миссис Кемпбелл как будто обрадовалась.

— На этом постоялом дворе нет хозяйки, — услужливо заметил мистер Синклар. — Трактирщик — вдовец. — Он появился из конюшни во дворе со взъерошенными от морского бриза волосами и пах свежим воздухом, лошадьми и кожей. Запах не был неприятным, Вообще-то он был даже привлекательным, и я сердилась на себя за неуместные мысли.

Я нахмурилась, глядя на него:

— Неужели никто не сможет мне помочь?

— Я могу, — сказал мистер Синклар. — Если хотите, я провожу вас до Глен-Клэр.

Я с неприкрытым негодованием смотрела на него.

— Нет, так не пойдет, — возразила я. — Учитывая то… — Я остановилась.

«Учитывая то, что вы — подлец, который пытался соблазнить меня прошлой ночью», — этого я не сказала, но могла понять по его взгляду, что он все понял. Он стоял, выжидательно склонив голову.

— Учитывая то, что больше с нами никого не будет, — выкрутилась я.

Он улыбнулся.

— Но мы с вами некоторым образом родственники, пусть и дальние, — сказал он. — Так что все приличия соблюдены, — Мистер Синклар обладал талантом лишать меня дара, речи.

— Оказывается, мы с вами в родстве? — спросила я, восстановив дыхание. — Как кстати!

Его улыбка стала еще шире.

— Клянусь, это правда, — подтвердил он. — Я — внук троюродного брата миссис Эбенезер Бэлфур по линии матери. Можете проверить по семейной библии, если не верите мне.

— Ах вот как! — хмыкнула я. — Ну, значит, все пристойно!

Миссис Кемпбелл нахмурилась.

— Извини, Катриона, — сказала она, — но мне кажется, что на такое дальнее родство не вполне можно полагаться.

— Да, — сказала я, стараясь не смотреть на мистера Синклара — вот уж на кого ни в коем случае нельзя полагаться! — Возможно, вы правы, мэм.

От дальнейших споров нас спасло прибытие экипажа из Глен-Клэр. С возгласом облегчения миссис Кемпбелл увлекла меня прочь из гостиницы, во двор, и посадила в коляску, даже не дав доесть крабовый суп.

— Теперь все будет в порядке, милая, — сказала она, не обращая внимания на то, что внешность у кучера была самая что ни на есть злодейская. — Ты благополучно доберешься до Глен-Клэр к ночи. Твои родственники наверняка будут рады тебя видеть. — Она с энтузиазмом расцеловала меня в обе щеки — Обещай, что будешь часто писать мне.

Мистер Синклар передавал мои сумки конюху. Внезапно я почувствовала себя очень одинокой. Ни кучер, ни конюх явно не горели желанием разговаривать со мной, они едва удостоили меня угрюмым приветствием.

Мистер Синклар встал возле окна, чтобы попрощаться со мной, и на мгновение его дерзость куда-то исчезла. Он вдруг сделался очень серьезным, даже мрачным.

— Желаю вам удачи, мисс Бэлфур, — сказал он, словно прощаясь навсегда.

— Мистер Синклар, вы когда-нибудь приезжаете в Глен-Клэр навестить троюродную тетку, или кем она вам доводится? — спросила я неожиданно для самой себя.

Он улыбнулся.

— Очень редко, мисс Бэлфур, — ответил он. — Но вы увидите меня в Глен-Клэр до конца месяца.

Услышав это, я почувствовала облегчение и странную радость, но, естественно, очень злилась на себя за то, что действительно не отказалась бы увидеть его снова. Я надменно склонила голову и подала ему руку в величавой, как мне показалось, манере. Но он просто повернул мою ладонь внутренней стороной к себе, поцеловал и вернул ее мне, иронически приподняв брови. В то время как краска выступала на моем лице, я желала мистеру Синклару оказаться на дне озера.

— Благодарю вас, мистер Синклар, за оказанную услугу, — холодно сказала я.

— Не стоит благодарности, мисс Бэлфур, — ответил он и, глядя прямо мне в глаза, улыбнулся: — Если вдруг передумаете, вам стоит только сказать!

— Отказ часто оказывается очень болезненным, мистер Синклар, — сказала я. — Вы очень храбрый мужчина, если рискуете получить и второй.

Он рассмеялся.

— Вы еще не видели Глен-Клэр, — загадочно заметил он.

— Так вы — меньшее из двух зол? — осведомилась я. — Что ж, буду иметь в виду.

Его смех все еще стоял у меня в ушах, когда карета отъехала от постоялого двора и покатила по мощеной улице, ведущей к набережной. Я вытянула шею, чтобы еще раз взглянуть на море. Вскоре дорога повернула к высоким горам, и последний кусочек синевы пропал из вида. Хоть я и старалась не думать о том, как Нейл Синклар ухаживает за эдинбургскими красавицами, мысли о нем неотступно преследовали меня большую часть пути к новому дому.

Сейчас моим читателям может показаться, что я слишком привередлива по отношению к способам передвижения, однако карета, присланная из Глен-Клэр, оказалась гораздо хуже кареты лорда Страсконана. Как только я опустилась на набитое соломой сиденье, с него поднялось целое облако пыли, которая плотно осела на моих юбках, отчего они стремительно посерели. Могу поклясться, что видела, как с диванчика соскочила блоха.

Казалось, еще одна кочка — и коляска развалится на куски. Меня начало слегка укачивать, чтобы отвлечься от тряски, я старалась сосредоточиться на пейзажах, мимо которых мы проезжали. Поскольку ехали мы медленно, день успел перейти в вечер. Солнце все больше пряталось за горные вершины. Вереск на склонах сливался с папоротником в пурпурной и янтарной дымке. Над каменными пиками утесов кружил одинокий орел, голова его в лучах солнца отливала золотом. Наш путь лежал по дну лощины, вдоль речушки, окаймленной соснами. Здесь было очень красиво, но для меня, привыкшей к разбросанным там и тут фермам в Эплкроссе, этот пейзаж казался пустынным. Я думала: еще один зубчатый пик или голый склон — и я сойду с ума от одиночества.

Солнце давно уже скрылось за горами, багровые тени все больше серели, а я ужасно проголодалась к тому времени, когда мы повернули на еще более узкую дорогу, прогромыхали по деревянному мосту, перекинутому через ручей, и покатили вдоль широкого озера. Я приободрилась: наверное, это и есть озеро Клэр. Я села ближе к окну, стараясь в сумерках разглядеть свой новый дом, но впереди ничего не было видно — ни огней, ни вообще признаков жизни — ничего, кроме серебрящегося лунного света на воде.

Слегка разочарованная, я откинулась назад. В тот же миг коляску тряхнуло, она остановилась, и наступила тишина. Я подождала некоторое время, надеясь, что слуги объяснят, почему мы стоим, но никто так и не появился. Тогда я попыталась распахнуть окно кареты, чтобы самой посмотреть, что происходит. Но раму заело, и окно не поддавалось. Тогда я открыла дверцу и высунула нагружу голову.

Мы остановились невдалеке от берега озера. С одной стороны коляски была вода, а но другую сторону вздымалась каменная стена горного склона. Мне еще повезло — удалось открыть дверцу достаточно широко, чтобы спрыгнуть на дорогу. Подобрав юбки, я поспешила к передку коляски. Хотя лошадь была старой клячей с белой звездой во лбу, манеры у нее оказались куда лучше, чем у ее кучера. Она приветственно заржала и ткнулась носом в мои карманы в поисках угощения. Я погладила ее по носу.

От озера дорога вела в лесок. Кроме шепота ветра и шелеста тростника у воды, не было слышно ни звука, ветер принес слабый запах дыма.