Анна О'Брайен - Невинная вдова

История Англии ХV века богата яркими и драматичными событиями. Война Алой и Белой Розы, политические интриги вокруг королевского престола, многочисленные казни и таинственные смерти наследников, неожиданные и неугодные браки, бегство особ королевской крови из страны… Поистине романтичная и одновременно жестокая эпоха, ее загадки до сих пор будоражат умы художников, музыкантов, писателей. Многие из них, вдохновленные легендами того времени, на протяжении веков создавали настоящие шедевры.

Книгу Анны О’Брайен «Невинная вдова» можно с уверенностью причислить к лучшим образцам современной исторической художественной литературы. Это восхитительный роман, где каждый герой — незаурядная личность, наделенная индивидуальными чертами, а сухие и скудные подлинные факты щедро пересыпаны самоцветами эмоций и чувств персонажей.

До того как осуществить свою мечту и посвятить себя литературному творчеству, Анна О’Брайен преподавала историю в одной из школ Восточного округа Йоркшира. По словам самой писательницы, на создание книг о средневековой Англии, о давних временах ее вдохновляют путешествия по живописным уголкам страны, где и происходили славные события, важные для британской истории. Сейчас она вместе с мужем живет в глуши Херефордшира, на границе Англии и Уэльса, в деревянном доме постройки XVIII века, здесь и рождаются на свет ее завораживающие романы.

«Невинная вдова» — это поиск ответа на вопрос: кем на самом деле была Анна Невилль? Несомненно то, что она была королевой Англии, женой одного из самых печально известных королей, Ричарда ІІІ, дочерью честолюбивого Ричарда Невилля, графа Уорика и Солсбери, «Делателя королей». Но сама Анна — «темная» фигура, ее биография не богата фактами: даты рождения и смерти, два замужества, смерть единственного сына… О ее жизни не повествует ни один исторический источник, не сохранилось ни ее писем, ни портретов, ни личных воспоминаний. Конечно же, столь таинственный образ не мог не воплотиться в главную героиню романа! Именно ее глазами нам, читателям, предстоит взглянуть на жизнь Англии ХV века. Мы ощутим себя причастными к великим событиям, представим, что переживала и как любила юная Анна…

Сюжет книги охватывает период с 1462 по 1472 год. Маленькая Анна на наших глазах из любопытного и неоперившегося птенца, взращенного в родовом гнезде в Миддлхэме в Северном Йоркшире, превращается в красивую, уверенную в себе молодую женщину. Она познает горечь утрат и предательства, столкнется лицом к лицу с разнообразными человеческими пороками, убеждаясь в том, что жизнь — сложный путь, на котором каждого ждет множество трудных подъемов и непредсказуемых поворотов. Но, несмотря на все невзгоды, девушке суждено встретить настоящую любовь, выдержавшую непростые испытания!

Об эпохе войны Алой и Белой Розы и восшествии на престол Ричарда ІІІ написано немало. Достаточно вспомнить трагедию Шекспира «Ричард ІІІ», роман Р. Л. Стивенсона «Черная стрела», повесть В. Скотта «Анна Гейерштейнская»… Однако до Анны О’Брайен никто не взял на себя смелость показать эти важные события глазами женщины! И пусть на самом деле Анна Невилль была лишь пешкой в большой политической игре, пусть судьба ее сложилась трагично, в романе мы видим молодую героиню, сильную духом, мужественную, откровенную, честолюбивую, достойную стать королевой.

Возможно, требовательный критик возразит, что достоверность некоторых фактов, изложенных писательницей, не доказана. Но важно помнить, что перед нами все-таки роман о любви! И пусть вам надолго запомнится мастерски созданный образ прекрасной Анны Невилль, королевы Англии.

Приятного чтения!

Благодарности

Выражаю искреннюю признательность моему агенту Джейн Джад, которая временами больше меня верила в «Невинную вдову». А также Мэдди Вест, чей энтузиазм был поистине бесценен.

Апрель 1469 года

На борту корабля неподалеку от английского порта Кале

Изабелла стонала. Корабль тяжело вздыхал и трещал. Он кренился и содрогался всем корпусом, а мощные удары волн ежесекундно грозили разнести его на части, навеки повергнув в морские глубины. Прижав ладони ко рту, Изабелла не сводила глаз с окруживших нас подобно стенкам гроба колышущихся деревянных стен каюты.

— Что с тобой?

Я понимала, что застывшее выражение ее лица объясняется вовсе не страхом перед гибелью в пучине. Я знала, в чем дело, но не хотела с этим смириться. Корабль снова взлетел на гребень волны, закачался и ухнул вниз. Мой лоб покрылся испариной. Тошнота скрутила все мои внутренности в тугой узел, но от ужаса я тут же забыла о ней.

— Изабелла.

Я ткнула ее локтем, пытаясь привлечь ее внимание. Она сидела в кресле с высокой спинкой, единственном кресле в каюте, любезно предоставленном ей капитаном. Все ее тело напряглось и застыло. Она зажмурилась, пытаясь таким образом защититься от безумной качки и ее последствий. Пальцы, стиснувшие подлокотники, побелели и напоминали лапы хищной птицы. Я пододвинулась ближе вместе со своим табуретом.

— Изабелла, это ребенок?

— Да, — выдохнула она, а затем: — Нет, нет, просто закололо что-то. — Она сделала глубокий вдох и немного расслабилась, разжав пальцы. — Прошло. Наверное, я ошиблась.

А что, если не ошиблась? Я настороженно наблюдала за ее измученным мертвенно-бледным лицом и тем, как она пытается устроиться удобнее на узком и жестком сиденье. В этой тесной каюте с низким потолком было так жарко и душно, что по моей спине ползли ручейки пота, но Изабелла, как будто ей было холодно, куталась в накидку, с трудом сходящуюся на ее огромном животе. Подходил к концу девятый месяц беременности моей сестры Изабеллы, и даже я понимала, что ей не место на утлом суденышке посреди бушующего моря.

Я встала, чтобы налить в кружку эля. Пол ходил ходуном, и мне с трудом удалось удержаться на ногах.

— Выпей.

Изабелла понюхала напиток с таким видом, как будто знакомый запах солода и хмеля вызывал у нее отвращение. Впрочем, так и было с тех пор, как она забеременела.

— Я не хочу эля. Я хочу вина.

Но я сунула кружку ей в руки.

— Ничего больше нет. Пей, не спорь.

«Нашла время капризничать!» — хотелось воскликнуть мне. Я с трудом сдерживалась, чтобы не выпить залпом содержимое кружки, предоставив сестре мучиться от жажды.

— Эль поможет твоим мышцам расслабиться, — вместо этого произнесла я.

— Да, и мочевому пузырю. Ребенок так сильно на него давит. — Еще одна гримаса, еще один стон, и она осторожно надпила из кружки. — О Господи! Поскорее бы уже он родился.

Терпение никогда не входило в перечень достоинств Изабеллы.

— Только не здесь! — От ужаса у меня внутри все перевернулось. — Скоро мы сойдем на берег. Мы уже целую вечность на море. Вот когда будем в Кале, тогда и попросим Господа о помощи.

— Вряд ли я дотерплю до берега… — произнесла Изабелла капризно и застонала.

Выпавшая из ее пальцев кружка покатилась по полу. Сквозь стиснутые зубы Изабелла с шумом втянула в себя воздух, обхватив руками похожий на гору живот.

— Когда мы сойдем на берег в Кале…

Я снова пододвинула к ней табурет и пыталась сообразить, что мне ей сказать… Все, что угодно, лишь бы отвлечь ее от боли.

— Когда мы сойдем на берег в Кале, ноги моей больше не будет на корабле! — крикнула Изабелла. — И как бы… — Фраза оборвалась, перейдя в стон, а затем в нечто похожее на вой. — Ребенок… Это, наверное, ребенок… Где мама? Она должна быть здесь, рядом со мной… Пусть Марджери ее позовет…

— Нет. Я скажу Марджери, чтобы она посидела с тобой. А я разыщу графиню.

О, какое счастье вырваться из этой убогой каюты! Какое счастье передать заботу о рвущемся в мир ребенке в другие, более умелые руки, несравненно более опытные, чем мои. В четырнадцать лет я была достаточно взрослой, чтобы понимать, что должно произойти, но слишком юной, чтобы взять на себя ответственность за это событие. Наверное, я всегда была эгоисткой. Я позвала Марджери, служанку графини, и велела ей присмотреть за Изабеллой. А сама сбежала.

Я обнаружила маму на палубе, именно там, где и ожидала ее увидеть — рядом с отцом. Несмотря на холод и шквалистый ветер, графиня Уорик, с головы до ног укутанная в плотную накидку с капюшоном, скрывающим даже ее лицо, стояла на корме. На лице графа читалась тревога. Все его планы рухнули, а впереди ожидала неизвестность. Его лежащая на планшире рука была стиснута в кулак, который он время от времени разжимал лишь для того, чтобы вновь сжать. Мои родители склонились друг к другу и что-то сосредоточенно обсуждали, глядя вдаль, туда, где мы должны были вскоре увидеть землю. Но пока что горизонт, как и все вокруг, скрывали тяжелые облака, зеленовато-серым покрывалом опустившиеся на море и на наш корабль. Граф и графиня с головой ушли в свои заботы и не услышали моих шагов. Они не обернулись при моем приближении, что дало мне возможность подслушать их разговор. А подслушивать я умела. Домашние, включая слуг, часто не принимали в расчет присутствие младшей дочери, считая меня то ли младенцем, то ли дурой. Они ошибались. Стараясь ступать неслышно, я подошла еще ближе.

— Что, если он не позволит нам войти в гавань? — услышала я вопрос графини.

— Нам он не откажет. Лорд Уэнлок — преданный друг. Мы можем рассчитывать на его помощь.

— Мне бы твою уверенность.

— А мне больше ничего не остается. Я должен в него верить.

В голосе графа прозвучала ничем не оправданная, с моей точки зрения, убежденность. Я заметила, что за последние дни у его рта и носа залегли глубокие морщины, свидетельствующие о сильном внутреннем напряжении. Но чтобы успокоить графиню и передать ей часть своей веры в лучшее, он ласково обнял ее за плечи.

— В Кале мы будем в безопасности. Там мы сможем организовать свое возвращение во главе армии, достаточно сильной, чтобы свергнуть короля…

Больше я ничего не услышала, потому что палуба резко накренилась, а я зашаталась и чуть не упала, пытаясь удержаться на ногах. Родители обернулись. Мама быстро подошла ко мне и схватила за руку, как будто предчувствуя очередную плохую новость.

— Анна, что ты делаешь наверху? Здесь небезопасно… Что-то с Изабеллой?

В последние дни все наши мысли и тревоги были о моей сестре.

— Да. Она говорит, что у нее начинаются роды.

Что толку приукрашивать скверные вести?

Мама прикусила нижнюю губу, а ее пальцы еще сильнее впились в мою руку. Она обернулась к отцу.

— Мы не должны были выходить в море. Я тебя предупреждала. Мы знали, что Изабелла вот-вот родит.

И она ринулась в сторону каюты, увлекая меня за собой, спеша поскорее оказаться рядом с дочерью. Отец остановил ее, быстро подняв руку:

— Чтобы успокоить Изабеллу, передай ей, что через час мы увидим Кале. А если облака рассеются, то еще раньше. И тогда мы сможем переправить ее на берег. Природу этим не остановишь, но, быть может, ей станет легче. — Он попытался улыбнуться, но в его глазах застыл страх. — И вообще, по-моему, обычно первенцы не спешат наружу.

— А вот тут ты ошибаешься. — На этот раз мама отвергла его поддержку. — Мы не имели права подвергать нашу дочь таким испытаниям.

Возле нас выросла высокая фигура в такой же, как и у моих родителей, накидке.

— Что стряслось? Скоро берег?

Фигура откинула капюшон, открывая лицо с точеными чертами, обрамленное золотистыми локонами. Джордж, герцог Кларенс, брат короля Эдуарда, один из претендентов на английский трон. Меньше года назад моя сестра вышла за него замуж. В окружающем нас тумане его синие глаза и светлые волосы сияли особенно ярко. «Какой красавец! — любила повторять моя сестра, радуясь своему везению. — Мечта любой девушки».

Я его ненавидела!

— Нет. Изабелла в опасности, — ответила я, едва удостоив его взглядом.

Графиня отчитает меня за грубость, но что бы она ни сказала, это не заставит меня примириться с зятем. Хотя ему до моего презрения не было никакого дела. Он крайне редко удостаивал меня своим вниманием.

— Она больна?

Графиня опередила меня, предвидя очередной резкий ответ.