Хелен Диксон - Невинное предложение

Немного подумав, она кивнула:

— Да.

— Правда, я по натуре человек нетерпеливый, мне будет трудно ждать, но я постараюсь обуздать свое нетерпение, ведь наградой мне будете вы, — сказал он и поднес ее руку к своим губам. — У меня для вас есть нечто, что вы, несомненно, оцените.

Элистер провел ее в кабинет с огромным письменным столом, заваленным бумагами. Затем выдвинул ящик и, достав из него маленький сверток, протянул его Луизе. Она недоуменно посмотрела на него.

— Откройте, это подарок, и возможно — не последний. Надеюсь, он загладит то впечатление, которое сложилось у вас после нашей встречи в книжном магазине.

Луиза развернула сверток — там лежал томик стихов Коллинза, та самая книга, за которой она и пришла тогда в книжный магазин.

— Ах! — восторженно воскликнула Луиза, любовно проведя рукой по красивому кожаному переплету. — Даже не знаю, что и сказать! Благодарю вас. Я никогда не расстанусь с этой книгой.

— Мне остается только надеяться, что каждый раз, когда вы будете читать стихи мистера Коллинза, вы вспомните обо мне, — сказал Элистер с улыбкой. Наклонившись, он снова поцеловал ее, почувствовав, как податливы ее губы. При всей необычности происходящего он мог теперь с уверенностью сказать, что найдет в этой женщине отзывчивую и преданную любовницу. — Пойдемте, я уверен, что наше отсутствие уже заметили и обсудили, — добавил Элистер.

Когда они вернулись к гостям, все взоры были обращены на Луизу. Она увидела, как все гости таинственно улыбаются и перешептываются. Элистер, извинившись, отошел к одному из гостей. Луиза готова была провалиться сквозь землю от стыда и уже хотела выйти из зала, когда неожиданно подошел Тимоти, с тревогой наблюдавший за ней и поспешивший ей на помощь.

— А, вот вы где, Луиза! — Тимоти произнес это так громко, что Элистер услышал и подошел к ним. Так вот как ее зовут на самом деле! — подумал Элистер. — Пойдемте, я провожу вас к столу с закусками. С вашего позволения, лорд Данстен, — с поклоном проговорил Тимоти.

— Разумеется, — сказал Элистер. Он продолжал смотреть им вслед, и когда увидел, что Тимоти обнял Луизу за талию, то почувствовал ревность и злобу.

— Спасибо, что пришли мне на помощь, — поблагодарила Луиза Тимоти по пути в тот зал, где Джеймс беззаботно развлекался в веселой компании.

— Не стоит благодарности, Луиза, — ответил Тимоти. — Обратите внимание: все не сводят с вас глаз. Можете представить, что они сейчас думают! Вы с лордом Данстеном еще не вернулись, а гости уже начали перешептываться и посмеиваться. Это верный признак, что сплетни и слухи завтра же поползут по городу. Джеймсу это тоже неприятно, он очень недоволен вами. Куда вы исчезли? Вам удалось договориться с хозяином дома? — спросил Тимоти.

— Да, — прошептала Луиза, — он согласен.

— И что же?

— Я приеду сюда в субботу, — ответила она и тут же помрачнела, увидев, что Джеймс оставил своих друзей и направляется к ним, недовольно глядя на сестру.

— Где ты была? — прошипел он, стараясь не привлекать к ним внимание посторонних. — Как ты посмела выставить себя на всеобщее посмешище? Что теперь скажут люди? Твое поведение в высшей степени безрассудно, и мы должны покинуть Данстен-хаус сию же минуту.

— Джеймс, напрасно ты меня осуждаешь. Лорд Данстен показал мне свой дом, вот и все! — возразила брату Луиза.

— Я думаю, что с отъездом торопиться не стоит. Если вы уедете прямо сейчас, то только подтвердите, что сплетники и злопыхатели правы, — посоветовал другу Тимоти.

— Хорошо. Мы задержимся здесь, но не более чем на полчаса. К тому же, — сказал Джеймс, — здесь стало уже не так интересно — на столах почти ничего не осталось.

Вздохнув, Луиза извинилась перед братом и Тимоти и вышла в надежде найти укромный уголок, чтобы укрыться от осуждающих взглядов гостей Данстен-хауса. Немного успокоившись, она увидела, что все еще держит в руке книжечку стихов, которую ей подарил хозяин дома. Найдя пустую комнату, она уселась в кресло и стала листать книгу, предвкушая, как она завтра примется за ее чтение.

В эту минуту дверь открылась, Луиза подняла голову и увидела леди Брикнелл. У Луизы создалось впечатление, что леди наблюдала за ней и видела, как она сюда вошла.

Луиза тут же закрыла книгу и вскочила, намереваясь уйти, но леди Брикнелл жестом остановила ее.

— Не уходите, моя дорогая. Я весь вечер искала возможность познакомиться с вами. Как вы уже, наверное, догадались, я леди Брикнелл. А вы — мисс Дивайн, я не ошиблась?

— Не ошиблись, — ответила Луиза.

— Как интересно! Извините за нескромность, это ваше настоящее имя?

— Разумеется, настоящее. Какое же еще? — воскликнула Луиза.

— Нет, нет, я спросила только потому, что ваше имя мне показалось похожим на театральные псевдонимы, вот и все. Я вовсе не настаиваю, чтобы вы назвали свое настоящее имя, раз вы решили оставаться инкогнито. Вы здесь с мистером Фрейзером?

— Да, — успокаиваясь, ответила Луиза: леди Брикнелл смотрела на нее приветливо и дружелюбно.

— Представляю, что вам наговорил про нас мистер Фрейзер! Понятно, почему вы смотрите на нас как на скопище полных идиотов. Но вы не правы, уверяю вас!

— Извините, если я произвела на всех такое впечатление, я не хотела никого обидеть. Это просто недоразумение, — возразила Луиза.

— Верю, что это действительно так. Вы очень красивая, и мы недоумеваем, почему не видели вас раньше, — сказала леди Брикнелл.

— Я только что приехала из Суррея.

— Понимаю. Но все заметили, что Элистер увлекся вами, несмотря на то, что у вас уже кто-то есть.

Луиза побледнела и уставилась на собеседницу широко раскрытыми глазами.

— Извините… — пролепетала она.

— Я знаю Элистера очень давно. Он любит поволочиться за хорошенькими женщинами, но вы — другое дело. Вы первая женщина, которой он увлекся по-настоящему, с тех пор как расстался с женой. Вам не следовало бы надолго уединяться с ним.

— Почему вы мне это говорите, леди Брикнелл? — взволнованно воскликнула Луиза.

— Потому что вы не такая, как все. Вы не знаете, как вести себя в светском обществе, а поскольку я очень хорошо знаю свет, то прислушайтесь к моему совету: возвращайтесь в свое поместье, — сказала леди Брикнелл тоном, не терпящим возражений.

— Я знаю приличия лучше многих, — тихо, но внятно проговорила Луиза. — Вы так говорите потому, что сами влюблены в лорда Данстена!

— Боже мой! До чего же вы наивны! Мы с лордом Данстеном просто друзья. Наши отношения — чисто платонические! И к тому же я слишком стара для него.

— Зачем себя оговаривать? Вы очень красивая и привлекательная, — возразила Луиза.

— Благодарю вас. Однако, как друг Элистера, прошу вас хорошенько подумать над моими словами. Я говорю это для вашего же блага.

— Вы… вы имели в виду его жену? — спросила Луиза.

— Да, эта женщина нанесла ему незаживающую рану, но мы стараемся не говорить об этом. Если вы решили вступить с ним в любовную связь, то поостерегитесь: как только он овладеет вами, то тут же потеряет к вам всякий интерес. Для Элистера свобода превыше всего.

— Спасибо за совет, но, хотя и приехала из сельской глуши, я не настолько наивна и простодушна, как вы думаете. Я умею распознавать намерения мужчин и знаю, что надо быть очень осторожной.

Леди Брикнелл направилась к двери. По пути она оглянулась и с улыбкой сказала:

— О самонадеянность молодости! В вашем возрасте я была такая же. Если бы я была более осмотрительной, мне бы не пришлось пройти через столько испытаний. Прощайте, моя дорогая.

Луиза грустно смотрела вслед леди Брикнелл, тронутая ее бескорыстной заботой. Как бы она хотела последовать ее совету и завтра же отправиться в Биерлоу! Но, к сожалению, это было невозможно.

Измученная сомнениями, угрызениями совести и страхом, что брат может разгадать ее план спасения Биерлоу, в субботу утром Луиза открыла глаза и вздохнула с облегчением: наконец-то она покончит с этим неприятным делом и с сознанием выполненного долга уедет к себе в имение.

Когда настало время собираться в Данстен-хаус, она с благодарностью подумала о Тимоти, который снабдил ее платьями. Хотя они были сшиты и не по последней моде, но выглядели изящно и элегантно.

Она готовилась с необыкновенной тщательностью, выбирая, какое платье ей больше к лицу. Наконец она остановилась на платье из тафты цвета лесной фиалки. У него был строгий, отделанный кружевами лиф, рукава до локтя — тоже с кружевами — и пышная юбка с несколькими накрахмаленными белоснежными нижними юбками.

В Данстен-хаусе ее встретил слуга, чтобы проводить в холл, где уже ждал Элистер, одетый в темно-зеленый сюртук и серые бриджи, с белоснежным шейным платком, который подчеркивал синеву его глаз. Луиза была буквально сражена его великолепием: темно-каштановые волосы зачесаны назад, лицо преисполнено благородством и сознанием своего превосходства. Во всем его облике сквозила привычка повелевать. Он показался Луизе необыкновенно высоким и широкоплечим, и, когда он пошел ей навстречу, она внутренне сжалась и затрепетала.

Хотя внешне она выглядела совершенно спокойной, в душе таился страх, что она будет выглядеть смешной и недалекой провинциалкой, впервые попавшей в столицу.

Заметив ее смущение, Элистер ободряюще посмотрел в ее светло-карие, полные тревоги и беспокойства, глаза. Чем больше он о ней думал, тем яснее видел, что она именно та женщина, которую он искал всю жизнь. Он надеялся на ее ответное чувство, которое затмило бы ее привязанность к Джеймсу Фрейзеру, и тогда она забыла бы о нем раз и навсегда.

Его это очень беспокоило, так как он не хотел, чтобы повторилось нечто похожее на историю с его красавицей женой Марианной.

Но с самой первой встречи что-то подсказывало ему, что она не такая, как его прежние легкомысленные подружки. Она стала полновластной царицей его мыслей и желаний, а ее скромное платье фиалкового цвета только подчеркивало ее чувственность и непосредственность.

— Лорд Данстен, я не опоздала? — спросила она, поразившись мертвой тишине, царившей в его доме. — Я не спросила, к которому часу нужно приехать, — простодушно объяснила она.

— Это не имеет значения. Главное, что вы уже здесь, — ответил он своим глубоким, бархатным голосом, окидывая ее оценивающим взглядом.

— Вы думали, я не приеду? — спросила Луиза с неподдельной искренностью.

— О, в этом я не сомневался, — уверенно ответил он и, обняв Луизу за плечи, наклонился и поцеловал ее.

Поцелуй был таким неожиданным, что Луиза опешила и, затаив дыхание, недоуменно уставилась на Элистера. Ее непосредственность явно умиляла его. Отойдя на шаг, он стал смотреть на нее не отрываясь, словно не мог наглядеться.

— Какая же вы красивая, — наконец проговорил он, глядя на нее с нескрываемым восхищением. — А где же мистер Фрейзер? Надеюсь, он не явится сюда, чтобы схватить вас и увезти? — добавил Элистер, усмехнувшись.

— Нет… он на это не способен… Он… Его нет… Он уехал на выходные к мистеру Хекету в его имение в Оксфордшире.

— Понятно. Это очень кстати. Чем мне вас угостить? Хотите вина? — спросил он и, взяв за руку, привел ее в маленькую гостиную рядом с холлом.

Едва он коснулся ее руки, как сердце Луизы забилось, глаза заблестели, на щеках разлился нежный румянец. Она взглянула на лорда Данстена и увидела, что он улыбается, догадываясь, что с ней происходит.

— Я не голодна, нет. А можно вместо вина горячего чаю? — спросила Луиза, не испытывая ни голода, ни жажды, движимая одним желанием — оттянуть то пугающее мгновение, ради которого она сюда приехала.

— Разумеется, можно! Прошу вас, успокойтесь. Вам незачем так волноваться.

Он провел ее на террасу, где им подали чай. Церемонно делая маленькие глоточки, они любовались цветущим садом, отгороженным от шумного Лондона высокой оградой.

Луиза взглянула на Элистера. Он сидел совершенно неподвижно и не сводил с нее глаз. Казалось, время остановилось. Луиза вгляделась в его лицо и поняла, что ей не надо бояться этого человека. Каким-то чудодейственным образом страх исчез, и она почувствовала облегчение, словно камень свалился с ее души. Ей стало казаться, что солнце засветило ярче, сад стал еще прекраснее и на всем белом свете есть только она и он.

— Вы давно знакомы с Джеймсом Фрейзером? — вернул ее к действительности голос Элистера.

— Знакома… какое-то время, — уклончиво ответила Луиза. — А вы?

— Признаться, мы с ним почти незнакомы. Я только знаю, что он из Суррея и у него там скромное именьице, — ответил Элистер.

— Тогда вы понимаете, что для Джеймса четыре тысячи гиней — астрономическая сумма?