Он ловил себя на том, что не может оторвать взгляд от окна Оливии, даже зная, что ее нет дома. На сегодняшний день был запланирован ее визит к князю. В три часа. Это означает, что из дома она уехала около двух. Резиденция посла была не очень далеко, но родители Оливии наверняка не хотели опоздать. На дороге могло быть интенсивное движение, или могло вдруг сломаться колесо, или на дорогу мог неожиданно выскочить уличный мальчишка… Ни один здравомыслящий человек не покидает дома без того, чтобы иметь в запасе немного времени на случай непредвиденных обстоятельств.

Оливия проведет у князя часа два, а может, и три: никто, кроме русских, не умеет растянуть визит на неопределенное время. Потом полчаса на обратную дорогу и…

Теперь она уже должна быть дома. Если только не уехала еще куда-нибудь. Но он не заметил, чтобы от Радленд-Хауса отъезжала карета.

Не то чтобы он за этим следил, хотя занавески на его окне были отдернуты. Но если немного вытянуть шею, можно было увидеть часть улицы и проезжающие по ней экипажи.

Он встал, потянулся, вытянул руки и сделал несколько кругообразных движений головой. Он намеревался перевести еще одну страницу — часы на каминной полке показывали только половину девятого, — но сейчас ему было необходимо немного размяться. Он вышел из-за письменного стола и подошел к окну.

И увидел ее.

На долю секунды они оба замерли.

На лице ее мелькнуло растерянное выражение, будто она подумала: «Может быть, притвориться, что я его не вижу?»

Но Гарри помахал ей рукой.

Она улыбнулась и помахала в ответ. А потом…

Он смотрел на нее в недоумении: она открыла окно.

Конечно, он сделал то же самое.

— Я помню, вы говорили, что не читали эту книгу, — сказала она без всякого предисловия, — но вы хотя бы в нее заглянули?

— Добрый вечер, — произнес он. — Как прошла встреча с князем?

Она нетерпеливо покачала головой:

— Книга, сэр Гарри, я говорю про книгу. Вы прочли хотя бы несколько страниц?

— Боюсь, что нет. А в чем дело?

Она подняла книгу обеими руками:

— Просто бред какой-то.

Он кивнул:

— Я так и предполагал.

— Мать мисс Баттеруорт до смерти заклевали голуби.

Он еле сдержал смешок.

— Знаете, а это могло бы меня заинтересовать.

— Голуби, сэр Гарри! Голуби!

Он улыбнулся, чувствуя себя немного Ромео, разговаривающим с Джульеттой, если исключить враждующие между собой семьи и яд.

— Я бы не возражал, если бы смог прочитать этот эпизод с голубями. Звучит захватывающе.

Она нахмурилась и отвела упавшую ей на глаза прядь волос.

— Об этом сказано в самом начале книги. Если нам повезет и мы доберемся до конца книги, то где-то встретим эпизод, где мисс Баттеруорт заклюют.

— То есть вы прочли книгу?

— Кое-какие отрывки, — призналась она. — Начало четвертой главы и — наклонившись, она быстро пролистала книгу, — страницу сто девяносто третью.

— А вам не пришло в голову читать книгу с начала?

Наступила довольно долгая пауза, а потом она сказала, не скрывая презрения:

— Я вообще не собиралась ее читать.

— Просто она вас захватила, да?

— Нет! Вовсе нет! — Она скрестила на груди руки, отчего книга упала на пол. На секунду она исчезла из виду и появилась снова с книгой в руке. — Меня все так раздражало, что я не могла остановиться.

Он облокотился на подоконник и усмехнулся:

— Звучит интригующе.

— Чепуха, вот что это такое. Если выбирать между мисс Баттеруорт и безумным бароном, я обеими руками за барона.

— Да будет вам. Это же романтическая история. Вы должны быть на стороне леди.

— Она идиотка. — Оливия с необыкновенной скоростью пролистала книгу. — Я не могу пока сказать, безумен ли барон и не убийца ли он, но я надеюсь, что ему все удастся.

— Этого не произойдет, — уверил ее Гарри.

— Почему вы так думаете? — Она провела рукой по волосам, которые растрепал ветер.

Гарри все больше нравилась ситуация.

— Автор книги — женщина, не так ли? — спросил он.

Оливия кивнула:

— Сара Горли. Я никогда не слышала о такой.

— И это рыцарский роман?

Оливия снова кивнула.

Гарри покачал головой:

— Она никогда не убьет свою героиню.

Оливия долго смотрела на Гарри, видимо, переваривая информацию, а потом заглянула в конец книги.

— Не делайте этого, — предупредил он ее, — вы все испортите.

— Я не собираюсь ее читать, — возразила Оливия. — Как можно что-то испортить?

— Поверьте мне. Когда роман пишет мужчина, женщина умирает. А если автор — женщина, все кончается хорошо.

Она молчала, словно была не уверена, следует ли ей оскорбиться, услышав эти выводы. Гарри сдержал улыбку. Ему нравилось, когда она оказывалась сбитой с толку.

— В чем же, позвольте, романтизм, если женщина умирает? — спросила она с подозрением.

Он пожал плечами:

— Я не сказал, что это имеет смысл, просто это правда.

Ему показалось, что она не знает, что на это ответить, но он понял, что ему просто нравится вот так сидеть и наблюдать, с какой ненавистью она смотрит на книгу. Она была восхитительна даже в этом бесформенном голубом пеньюаре. Ее волосы были заплетены в толстую косу.

Ему вдруг пришло в голову, что весь этот обмен репликами был совершенно не по правилам. Он не был представлен ее родителям, и он не мог себе даже вообразить, что они одобрили бы тот факт, что их дочь переговаривается с неженатым мужчиной через окно.

В полной темноте.

Да еще в одном пеньюаре.

Но ситуация была настолько забавной, что он решил — уж если ей наплевать на приличия, то ему и подавно.

Он увидел, что она украдкой пытается добраться до последних страниц книги.

— Не делайте этого, — снова предупредил он ее.

— Я просто хочу убедиться, что вы правы.

— Тогда начните с самого начала, — сказал он главным образом для того, чтобы поддразнить ее.

— Я не хочу читать эту книгу, — простонала она.

— Почему?

— Потому что она мне не понравится, и это будет понапрасну потерянное время.

— Вы же не знаете, понравится она вам или нет, — возразил он.

— Знаю.

— Почему вы не любите читать?

— Поэтому. — Она потрясла книгой. — Это полная ерунда. Если бы вы дали мне газету, я бы ее прочитала от корки до корки. В газетах, которые я читаю каждый день, смысл имеет каждое слово.

Надо признаться, что эти слова произвели на Гарри большое впечатление. Не то чтобы он думал, будто женщины не читают газет. Просто он никогда об этом не задумывался. Его мать никогда не читала газеты, а его сестра если и читала, никогда об этом не упоминала в своих письмах.

— Прочтите роман, — посоветовал он. — Может быть, он вас удивит и развлечет.

— Почему вы настаиваете на том, чтобы я прочла то, что вам самому неинтересно?

— Потому что… — Он осекся, сам не понимая, почему он это делает. Не считая того, что он дал ей эту книгу и ему нравится ее поддразнивать.

— Я хочу заключить с вами сделку, леди Оливия.

Она молчала, ожидая продолжения.

— Если вы прочтете книгу — всю, от начала до конца, — я сделаю то же самое.

— Вы станете читать «Мисс Баттеруорт и безумного барона»? — засомневалась она.

— Да. Как только вы ее закончите.

Сначала ему показалось, что она собирается с ним согласиться. Она даже открыла рот. Но потом она застыла, и ее глаза опасно блеснули.

У этой женщины, напомнил себе Гарри, есть два брата. Она наверняка умеет и драться, и защищаться.

— Я думаю, что вы должны ее читать вместе со мной.

Насчет этого у Гарри было немало мыслей, и главная состояла в том, что у него была привычка читать перед сном. В постели.

— Купите еще один экземпляр, — сказала она.

Прелестная мечта тут же рассеялась, как дым.

— Мы сравним наши впечатления. У нас будет что-то вроде читательского клуба или литературного салона. Меня часто туда приглашают, но я всегда отказываюсь.

— Я просто польщен.

— Так и должно быть. Я еще никогда никого не приглашала сделать подобное.

— Сомневаюсь, что в магазине есть еще один экземпляр этой книги.

— Я вам его найду. — Она усмехнулась. — Доверьтесь мне. Я умею находить то, что мне нужно.

— Почему я вдруг испугался? — пробормотал он.

— Что?

— Вы меня пугаете, — сказал он громче. Ему показалось, что ей это понравилось.

— Прочтите мне какой-нибудь отрывок, — попросил он.

— Прямо сейчас?

Он уселся на подоконник, прислонившись спиной к оконной раме.

— Начало, если вам не трудно.

Она внимательно на него посмотрела, потом, пожав плечами, сказала:

— Хорошо. Начнем. — Она откашлялась. — «Ночь была темной и ветреной».

— У меня такое чувство, что я это уже слышал.

— Не прерывайте меня.

— Извините.

— «Ночь была темной и ветреной, и мисс Присцилла Баттеруорт была уверена, что вот-вот начнется не просто дождь, а ливень, который обрушится с небес и затопит всю землю до самого горизонта». Отвратительно. По-моему, автор неправильно употребила слово «горизонт».

— Да нет, — сказал Гарри, хотя был полностью с ней согласен. — Продолжайте.

Она покачала головой, но стала читать дальше:

— «Она, конечно, была защищена от непогоды в своей комнатушке, но рамы гремели так, что сегодня ночью ей вряд ли удастся уснуть. Свернувшись калачиком на своей узкой, холодной кровати, она — бла… бла… бла… — погодите, я пропущу до того места, когда будет немного интересней.

— Вы не должны этого делать.

Она подняла книгу.

— Бросьте ее мне, — неожиданно приказал он.

— Что?

Он соскочил с подоконника и высунулся из окна по пояс.

— Кидайте.

— Вы ее поймаете? — усомнилась она.

— Если вы ее бросите, я ее поймаю.

— Я умею бросать, — сказала она, явно обиженная.

— Я еще не встречал девушку, которая умела бы это, — ухмыльнулся он.

В ответ она швырнула в него книгой, и только благодаря быстрой реакции, выработанной на полях сражений, ему удалось поймать ее.

Слава Богу, поймал.

— В следующий раз не швыряйте с такой силой, — проворчал он.

— Тогда пропадет интерес.

«Забудь про «Ромео и Джульетту». Это больше похоже на "Укрощение строптивой"», — подумал Гарри.

Он взглянул на ее окно. Она подтащила стул и сидела прямо у открытого окна с выражением долготерпения на лице.

— Ага, вот здесь, — сказал он, найдя место, где она прервала чтение. — «Свернувшись калачиком на своей узкой, холодной кровати, она не могла не вспомнить все те обстоятельства, которые привели ее в это мрачное место этой ночью. Но, дорогой читатель, наша история начинается не с этого».

— Не люблю, когда авторы так пишут, — провозгласила Оливия.

— Шш. «Нам следует начать с начала, а оно было не тогда, когда мисс Баттеруорт приехала в Тиммервелл-Холл, и даже не тогда, когда она приехала в Фицджералд-плейс, который был ей домом до этого. Мы должны начать с того дня, когда она родилась в яслях…»

— В яслях! — Оливия издала торжествующий вопль.

— Я просто хотел убедиться, что вы слушаете.

— Бессовестный!

Он громко рассмеялся и продолжил:

— «…с того дня, когда она родилась в небольшом домике в Гемпшире, окруженном розами и бабочками, накануне того дня, когда в городе началась эпидемия оспы».

Прервав чтение, он поднял на нее глаза.

— Не останавливайтесь, — сказала она. — Только-только начинается что-то интересное. А что за оспа, как вы думаете?

— А вы, оказывается, кровожадная девчонка.

Она склонила голову набок, соглашаясь:

— Мне всегда нравилось читать об эпидемиях.

Он скользнул взглядом по странице:

— Боюсь, что вас ждет разочарование. Автор не дает никаких медицинских описаний.

— Может, на следующей странице? — с надеждой в голосе спросила она.

— Я продолжу. «Эпидемия унесла ее любимого отца, но чудом пощадила новорожденное дитя и ее мать. Среди жертв эпидемии также оказались ее бабушка по отцу, оба дедушки, три тетушки, два дяди и двоюродный кузен».

— Вы меня опять разыгрываете, — обвинила она его.

— Вовсе нет. Клянусь, именно так здесь написано. Тогда в Гемпшире была страшная эпидемия.

— О таком плохом не принято писать.

— Видимо, кто-то и пишет.

— Я не знаю, кто хуже — автор, написавший это, или мы, потому что это читаем.