Джулия Куинн - Невинное развлечение

Она улыбнулась ему. Улыбка была еле заметной, но искренней.

— Все же я думаю, что я могу понять. Может быть, не все, но хоть немного.

Он почему-то взглянул на ее руки, лежавшие поверх книги у нее на коленях, а потом на диван, застеленный покрывалом в бледно-зеленую полоску. Оливия и Гарри сидели не совсем рядом — между ними уместился бы еще один человек. Но если бы Гарри протянул руку, и если бы Оливия протянула руку…

У него вдруг остановилось дыхание.

Потому что она протянула руку.

Он не думал о том, что делает. Не мог. А если бы подумал, не сделал бы этого. Но когда она протянула руку…

Он ее взял.

Только после этого Гарри понял, что он сделал. И возможно, она тоже только в этот момент поняла, что она наделала. Но было уже поздно.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал каждый палец у основания — там, где она носила бы кольцо. Сейчас никакого кольца не было, но в минуту какого-то внезапного озарения он увидел, что на ее пальце надето его кольцо.

Это должно было бы послужить предупреждением и вызвать панику. Ему следовало бы отпустить ее руку и бежать — из комнаты, из дома, от нее. Навсегда.

Но он этого не сделал. Он все еще держал ее руку у своих губ, не в силах оторваться.

Пальцы были мягкими и теплыми.

Он наконец поднял голову и заглянул ей в глаза. Они были широко открыты и смотрели на него с тревогой, с доверием и, может быть, с… желанием? Он не был в этом уверен, потому что знал, что и она не могла быть уверенной. Ей вряд ли знакомо чувство вожделения — эта сладкая мука, телесное влечение одного существа к другому.

А он знал и понял, что знал об этом с тех пор, как увидел ее. Был тот первый, на уровне инстинкта, момент притяжения. Но тогда он этого не понял. Тогда он ее не знал. Она даже ему не понравилась.

Но сейчас… все по-другому. Сейчас ему нужна была не просто ее красота, или мягкий изгиб ее груди, или вкус ее кожи. Он хотел ее всю. Ему нравилось в ней все — ее любовь к чтению газет, а не романов, ее чуждый условностям поступок, заставивший ее открыть окно и читать ему этот глупый роман, несмотря на пространство, отделявшее их дома.

Его желание распространялось и на ее острый ум, и на выражение триумфа, когда ей удавался особенно удачный ответ, и на смущение, когда он брал над ней верх.

Он желал видеть огонь в ее глазах, ощущать вкус ее губ и… да, да… он хотел, чтобы она была в его объятиях.

Ему придется на ней жениться. Вот как все просто.

— Гарри, — прошептала она, и его взгляд упал на ее губы.

— Я собираюсь поцеловать вас, — тихо произнес он, не думая, даже не считая, что, наверное, должен спросить у нее разрешения.

Он наклонился вперед, и в последнюю секунду перед тем, как его губы коснулись ее рта, он почувствовал себя полностью очищенным — морально и физически.

Начиналась новая страница его жизни.

Он поцеловал ее, но этот поцелуй был только легким прикосновением к ее губам. Но его пронзило, словно электрическим током. Он отшатнулся, но лишь настолько, чтобы увидеть выражение ее лица. Ее василькового цвета глаза смотрели на него с некоторым удивлением.

Она прошептала его имя.

Он понял, что погиб. Он притянул ее к себе и поцеловал с жадностью. В следующую секунду он уже вынимал шпильки из ее волос и не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы снова увидеть ее с распущенными волосами.

Все его тело напряглось от безумного желания, но в какой-то момент — момент благоразумия? — он понял, что если немедленно ее не отпустит, то сорвет с нее одежду и все произойдет прямо в гостиной ее родителей.

При том, что дверь открыта.

Боже милостивый.

Он схватил ее за плечи и нашел в себе силы оторваться от нее.

Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга. С распущенными и немного растрепанными волосами она выглядела обольстительно. Коснувшись пальцами своих губ, она удивленно прошептала:

— Вы меня поцеловали.

Он кивнул.

На его губах промелькнула тень улыбки.

— Мне кажется, я поцеловала вас в ответ.

Он опять кивнул:

— Да.

Она, видимо, хотела сказать что-то еще, но ее взгляд упал на открытую дверь, а рука поднялась к волосам.

— Вам, наверное, хочется их заколоть, — сказал он.

Она кивнула.

Потом она молча собрала в хвост волосы на затылке и встала.

— Вы будете здесь, когда я вернусь?

— А вы хотите, чтобы я остался?

— Да.

— Я останусь.

Он ответил бы то же самое, даже если бы она сказала «нет».

Она поспешила к двери. Но перед тем как уйти, она все же обернулась.

— Я… — начала она, но потом просто махнула рукой.

— Что вы хотите сказать?

Она беспомощно повела плечами:

— Не знаю.

Он засмеялся. Она тоже засмеялась. И, прислушиваясь к звуку ее удаляющихся шагов, он подумал, что это самый лучший момент в его жизни.

Спустя несколько минут Гарри все еще сидел на диване, когда в гостиную вошел дворецкий.

— Князь Алексей Гомаровский с визитом к леди Оливии, — провозгласил Хантли. Потом он остановился и оглядел комнату. — Леди Оливия?

Гарри хотел было сказать, что леди Оливия сейчас вернется, но князь уже входил в комнату.

— Она примет меня, — сказал он дворецкому.

«А целовать она будет меня», — подумал Гарри. Ему хотелось расхохотаться. Он победил. Какое же это было замечательное чувство. А князь проиграл. И хотя джентльмену не полагалось хвастаться поцелуями, Гарри был убежден, что к тому времени, как князь Алексей покинет дом Оливии, он уже будет знать, кто завоевал ее расположение.

Гарри встал, чувствуя себя даже немного виноватым за то, что уже предвкушает этот момент.

— Вы, — сказал князь Алексей. Это прозвучало чуть ли не как обвинение.

— Я, — улыбнулся Гарри.

— Что вы здесь делаете?

— Я с визитом к леди Оливии, разумеется. А что здесь делаете вы?

Князь предпочел усмехнуться и крикнул:

— Владимир!

Громила (так Гарри называл про себя телохранителя), громко топая, вошел в гостиную и бросил на Гарри угрюмый взгляд, прежде чем ответить хозяину, который спросил его по-русски, что он разузнал про Гарри.

— Пока ничего, — был ответ.

Гарри был этому несказанно рад. Не многие знали, что он говорит по-русски, хотя он этого, в общем, и не скрывал. Не потребовалось бы большого расследования, чтобы узнать, что его бабушка происходила из старинного русского дворянского рода.

Впрочем, из этого вовсе не следовало, что Гарри знает русский язык, но князь был бы идиотом, если бы не задумался над этим. И хотя князь был грубияном, распутником и скорее всего не обладал качествами, которые могли бы его оправдать, идиотом он все же не был независимо от того, как его называл Гарри.

— Вы провели приятное утро, ваша светлость? — осведомился Гарри самым любезным тоном.

Князь Алексей одарил его высокомерным взглядом, явно полагая, что это должно стать его ответом.

— Мое утро было великолепным, — сообщил Гарри и снова сел на диван.

— Где леди Оливия?

— Кажется, она пошла наверх. У нее там что-то случилось с… — Гарри дотронулся до волос, предоставив князю самому интерпретировать его жест.

— Я ее подожду, — заявил князь своим обычным резким тоном.

— Прошу вас, — сказал Гарри, указывая на кресло напротив себя. За это ему пришлось выдержать еще один высокомерный взгляд, по-видимому, заслуженный, поскольку он не имел права разыгрывать здесь хозяина.

Но это было так забавно.

Подняв фалды фрака, князь сел. Его губы были крепко сжаты. Он смотрел прямо перед собой с явным намерением полностью игнорировать Гарри.

Это вполне устраивало Гарри, так как и у него не было большого желания разговаривать с князем. К этому примешалось и чувство превосходства, поскольку это его выбрала Оливия, чтобы поцеловать, а не князя, хотя он и не принадлежал к высшей аристократии, чем так гордился князь.

А если к этому добавить, что задание, полученное Гарри от военного министерства, означает, что он должен сделать все возможное, чтобы стать для князя постоянным источником раздражения, то…

Не может же Гарри Валентайн увиливать от своего патриотического долга.

Гарри привстал, но ровно настолько, чтобы взять со стола «Мисс Баттеруорт», и снова сел, перелистав книгу до того места, где бедняжка Присцилла потеряла свою семью, погибшую от оспы.

— Хмм… хмм… хмм, — напевал себе под нос Гарри.

Князь бросил на него раздраженный взгляд.

— «Боже, храни короля», — пояснил Гарри. — На тот случай, если вы не поняли.

— Я понял.

— «Боже, храни короля»…

Губы князя шевельнулись, но зубы оставались стиснутыми, и он процедил сквозь них:

— Я знаком с мотивом.

Гарри запел чуть громче.

— Прекратите свое дьявольское пение.

— Я просто чувствую себя патриотом, — сказал Гарри и снова продолжил петь гимн.

— Если бы мы были в России, я приказал бы вас арестовать.

— За то, что я пою гимн своей собственной страны?

— Мне не понадобится для этого никакой другой причины, кроме своей собственной привилегии.

Гарри на мгновение задумался, но потом, пожав плечами, пропел:

— «На Тебя мы уповаем, храни нас всех Господь». Он остановился, посчитав, что последний куплет не нужен.

— Мы исключительно непредубежденный народ, — сказал он, обращаясь к князю. — Если вы захотите, чтобы вас включили в понятие «нас».

Князь промолчал, но Гарри заметил, что его руки были сжаты в кулаки.

Решив, что должен быть доволен результатом своей шпионской миссии, Гарри вновь обратился к «Мисс Баттеруорт». Он еще никогда не получал такого удовольствия, досаждая кому-то, с тех пор как…

Вообще-то никогда не получал.

Даже мучить сестру не доставляло ему такого удовольствия. А Себастьян никогда ничего не принимал всерьез, так что поддразнивать его было бесполезно.

Гарри пробурчал себе под нос первые несколько тактов «Марсельезы» с единственной целью понаблюдать за реакцией князя (его лицо стало багровым от бешенства) и стал читать. Он скоро понял, что его не интересуют отроческие годы Присциллы Баттеруорт, и остановился на странице, где совершались безумные поступки, наносились несмываемые оскорбления и рекой лились слезы — то есть были все необходимые атрибуты готического романа.

— Что вы читаете? — осведомился князь.

— Простите? — с рассеянным видом спросил Гарри.

— Что вы читаете? — рявкнул князь.

Гарри взглянул на книгу, а потом поднял глаза на князя:

— Мне показалось, что вы были не расположены со мной разговаривать.

— Вам не показалось. Но мне любопытно. Что это за книга?

Гарри поднял книгу так, чтобы князь увидел название: «Мисс Баттеруорт и безумный барон».

— В Англии сейчас популярно именно такое чтение? — с ухмылкой сказал князь.

Гарри задумался.

— Не знаю. Эту книгу читает леди Оливия. Я подумал, что стоит и мне ее почитать.

— Разве не эту книгу она имела в виду, когда сказала, что она ей не нравится?

— Кажется, так, — пробормотал Гарри. — И не могу сказать, что я виню ее за это.

— Почитайте мне что-нибудь из этой книги.

Очко в пользу князя. Однако Гарри не слишком удивился бы, если бы князь подошел к нему и поцеловал его прямо в губы.

— Она вам не понравится, — предупредил Гарри.

— А вам нравится?

— Нет. — Гарри покачал головой. Это было не совсем правдой. Ему очень нравилось, как Оливия читала ее вслух. Или когда он читал Оливии. Однако он сомневался, что будет испытывать то же самое магическое воздействие, если будет читать вслух русскому князю Алексею Гомаровскому.

Князь вздернул подбородок и повернул голову немного вбок, словно позируя для портрета. Этот человек всю свою жизнь держится так, будто позирует для портрета, подумал Гарри.

Гарри мог бы даже его пожалеть, если бы князь не был таким высокомерным.

— Если эту книгу читает леди Оливия, я тоже хочу ее прочесть, — заявил князь.

Гарри немного подумал. Пожалуй, он может пожертвовать «Мисс Баттеруорт» ради дружеских отношений между Англией и Россией. Он протянул книгу князю.

— Нет. Вы мне почитайте.

Гарри решил подчиниться. Это была такая странная просьба, что он не смог заставить себя отказаться. Кроме того, Владимир сделал два шага в его направлении и что-то проворчал.

— Как пожелаете, ваша светлость, — ответил Гарри, снова сев на диван с книгой в руках. — Полагаю, что вы захотите, чтобы я начал с самого начала?