Элейн Барбьери - Невинность и порок

— Вот оно что! — У Стэна вырвался резкий смешок. — Почему ты решил, что они станут заниматься такими мелочами, когда даже наш собственный шериф не счел нужным к нам заглянуть?

Касс ответил не сразу.

— Капитан Барнс — старый друг моего отца.

Стэн задумался над его словами.

— И когда, по-твоему, он пришлет кого-нибудь сюда?

— Не знаю. Наверное, как только кто-либо из его подчиненных освободится.

— О черт, это почти то же самое, что никогда!

— Я так не считаю.

— Кто-нибудь знает о том, что ты отправил телеграмму? — продолжал допытываться Стэн.

— По-видимому, да. Мы не делали из этого тайны.

— Что ж, это само по себе может сыграть нам на руку. Из тех, кого я знаю, немного найдется таких, кто стал бы связываться с рейнджером.

Касс ничего не ответил, а Стэн между тем добавил:

— А пока нам, пожалуй, стоит съесть ужин, который приготовил Пит.

Касс направился мимо него в столовую, и тут Стэну вдруг пришло в голову, что в течение всей беседы его люди выглядели непривычно молчаливыми. Они по-прежнему хранили молчание, когда гуськом проследовали в дом.

Ему это не понравилось. Однако он и сам не знал почему.

Времени осталось мало. Слишком мало.

Джулия неподвижно стояла посреди кухни, прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за двери, ведущей в столовую. Стук вилок и низкие мужские голоса казались ей настоящей музыкой. Она уже подала к столу свежее печенье, апельсиновый джем и яблочное повидло, приготовленные по особому рецепту. Теперь ей оставалось отнести четыре больших пирога с мясом, которые еще дымились и были весьма аппетитны на вид. На десерт она приготовила одно из любимых блюд Джека — рисовый пудинг. Рецепт она взяла из поваренной книги — единственного, что ей осталось от матери.

Джулия задумалась. Нет, эта книга была не единственной вещью, которую она унаследовала от матери.

Усилием воли женщина отбросила печальные мысли, оправила свой безукоризненно чистый фартук, провела ладонью по стянутым в узел волосам и взяла в руки первый пирог. Она быстрым шагом направилась в столовую, и ее лицо сразу прояснилось, как только раздались одобрительные возгласы. Бросив беглый взгляд в сторону Джека, Джулия улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, что в последнее время случалось нечасто. Эта улыбка была особенно дорога Джулии, потому что казалась искренней.

Женщина вернулась на кухню, сердце у нее разрывалось на части.

Пит, хмурый как обычно, вошел в столовую и поставил на стол еще одно блюдо с дымящимся мясом. Касс окинул взглядом людей, собравшихся к ужину. Выражения их лиц были почти такими же угрюмыми. День выдался тяжелым, потому что работники, словно сговорившись, противились любому его приказу. Все попытки Пьюрити разрядить обстановку оказались тщетными. Бак был внешне вежливым, зато Нэшу с трудом удавалось держать себя в руках.

Касс подумал, что Стэн вряд ли догадывается о причине, заставившей его затеять длинный разговор на пороге дома. Ему невдомек, что это позволило увидеть, как каждый работник реагирует на сказанное. Касс знал: мужчины обеспокоены недавними событиями на ранчо и недоумевают, кто за ними стоит. Кроме того, им не ясно, был ли у Касса повод или возможность все это подстроить. Кроме того, их мучит вопрос, чего им следует ждать в следующий раз. Его стычка с Нэшем и Баком прошлой ночью только подлила масла в огонь, усилив общую враждебность. У него сложилось впечатление, что известие о посланной им телеграмме было принято не слишком благосклонно. Одно оставалось неясным — почему?

Кто бы ни стоял за недавними событиями на ранчо «Серкл-Си», Касс был доволен, что принятые меры позволят решить эти вопросы раз и навсегда. У него были кое-какие догадки. Он не забыл выражения лица Роджеpa Норриса в то самое утро, когда впервые зашел к нему в кабинет вместе с Пьюрити. Норрис тогда почувствовал себя оскорбленным, и Кассу сразу стало ясно, что этим дело не кончится. Однако он сомневался, что Норрис станет строить им козни и после того, как по городу разнесется слух о приезде техасского рейнджера. Этот малый отличался непомерной гордостью и заносчивостью, ради мести готов был пойти на любое грязное дело, но он отнюдь не был дураком.

Касс нахмурился. Чтобы расплатиться с долгом, ему потребуется гораздо больше душевных сил. Один взгляд на сидевших за столом подтвердил, что все они были едины в своем недоверии к нему. Недоверие было взаимным. Но он из племени кайова, и он не сдастся.

В столовую вернулся Пит, неся очередное блюдо. Повар был старожилом в «Серкл-Си» и, по-видимому, чувствовал себя частью ранчо. Его характер трудно было понять из-за манеры поведения и постоянного ворчания, не позволявших судить о глубине его чувств.

Хортон и Питтс были тихонями, однако по их глазам Касс видел, что они его подозревают во всех смертных грехах.

Отношение к нему Тречера не вызывало сомнений с самого начала. Нескрываемая враждебность и длинный язык рано или поздно должны были довести его до беды.

Слишком молчаливый и осторожный, Роум был способен одной пулей выбить человека из седла.

Ревность Картера временами прорывалась с такой яростной силой, что, несмотря на юный вид, он представлял собой угрозу.

Бак был глубоко предан «Серкл-Си» и всем его обитателям, однако в остальном этот человек оставался для него загадкой.

Все эти люди были суровы по натуре и в случае необходимости вполне могли прибегнуть к насилию.

«Кто же из них?» — гадал Касс.

В груди его вздымалась волна ненависти. Ему нужно было любой ценой это выяснить.

Ночь опустилась на землю.

Пьюрити без сна лежала в постели. Услышав скрип приоткрывшейся двери, она ждала.

Чуть заметное очертание фигуры… проблеск смуглой кожи…

Касс скользнул в постель рядом с ней, и она, обернувшись, оказалась в его объятиях.

В это же время от деревьев донесся чуть слышный шепот:

— Ты слышал, что сказал этот полукровка?

— Да.

— Он знает, говорю тебе! Вот почему он вызвал рейнджера!

Ответа не последовало.

— Если мы собираемся что-либо предпринять, нам лучше поторопиться.

— Пожалуй.

— Говорю тебе, так просто он не сдастся!

— Знаю!

— Мы не можем больше тянуть!

— Ты прав.

— Когда?

Утро выдалось чудесным. Небо казалось более ясным, а солнце светило ярче, чем когда-либо доводилось видеть Джулии.

Стоя в маленькой спальне, которую она делила с Джеком, Джулия вспомнила то чувство, которое соединяло их, когда они лежали рядом.

«Это любовь», — сказала она себе.

Джулия оправила постель и осмотрелась. Комната выглядела безукоризненно чистой, покрывало на кровати радовало глаз, подушки были взбиты. Смена только что выстиранного белья Джека висела на крючках в углу.

Ощущая удовлетворение, она спустилась по лестнице и так же придирчиво осмотрела комнаты нижнего этажа. Убедившись, что свежеиспеченный хлеб лежит на столе, овощи остается только разогреть, а коптильня забита до отказа мясом, Джулия подошла к маленькому столику в углу гостиной и бросила взгляд на конверт, оставленный ею тут час назад. Она прикоснулась к нему кончиками пальцев. На глаза навернулись слезы, едва женщина вспомнила, с каким трудом далось ей это письмо.

Было так трудно сказать всему «прощай»…

Боль в голове снова напомнила о себе, и Джулия поняла, что нуждается в этом напоминании, потому что в какой-то момент решимость совсем было оставила ее. Она подняла глаза вверх и произнесла про себя молитву, благодаря Бога за вовремя данный совет.

Твердой походкой Джулия направилась к двери, взяла со стула капор и надела его, решив не завязывать ленты слишком туго, чтобы боль не усилилась. В последний раз она окинула долгим взглядом комнату, подняла чемодан и вышла.

Фургон ждал ее у коновязи. Поставив чемодан на повозку, Джулия уселась на козлы. Всхлипнув, усилием воли она заставила себя держать подбородок выше. Она уезжала, чтобы никогда не возвращаться, однако не это было главной причиной ее горя. Настоящую муку ей причиняло сознание того, каким безмерным будет горе Джека, когда он вернется вместе со своими людьми в конце дня и обнаружит, что ее нет. Джулия сожалела об этом едва ли не больше, чем о необходимости покинуть дом, ставший ей родным. Единственным утешением была мысль, что эта боль пройдет в отличие от той, на которую она обречет Джека, если решит остаться.

Дорогой Джек… Она так любила его.

Джулия дернула за поводья, и фургон тронулся в путь.

— Ты не мой босс! Я не стану этого делать.

— Нэш!

Не обращая внимания на укоризненный тон Пьюрити, разъяренный ковбой с вызовом смотрел прямо в лицо Кассу. Работники «Серкл-Си» прервали работу возле грубо сколоченного загона, забитого мычащими телятами, и наблюдали за стычкой.

Пьюрити направилась в их сторону. Ей следовало это предвидеть. В то утро Картер явился к завтраку как раз в тот самый момент, когда она спускалась по лестнице. За ней шел Касс. Едва взглянув в лицо Нэша, девушка пожалела о своем промахе. Пока ели, Нэш молчал, однако его терпения хватило ненадолго. Первое же распоряжение Касса он принял в штыки. В ходе работы напряженность между ними росла и в конце концов перешла в открытую враждебность.

— Я этого не позволю, Нэш, — огрызнулась Пьюрити.

Парень обернулся к ней, глаза его сверкали.

— Я не собираюсь выполнять приказы этого малого, Пьюрити, и все тут!

— Вот как? — тут же отозвался Касс, едва сдерживаясь. — Ты будешь подчиняться мне или же никому, во всяком случае пока я здесь!

— Ты не можешь меня прогнать! — Нэш бесстрашно уставился на более рослого противника. — Я работаю на Стэна без малого восемь лет и заслужил свое место на ранчо. Ты же, пользуясь своим преимуществом перед людьми, у которых не было другого выбора, как только позволить тебе остаться, помыкаешь всеми вокруг!

Касс рванулся было вперед, но был остановлен резким голосом Пьюрити:

— Нет, Касс! Прошу тебя…

Схватив его за руку, она почувствовала, как он затрясся от еле сдерживаемой ярости.

— Только не сейчас… даже ради тебя, — прохрипел он.

— Касс… — Голос Пьюрити понизился до чуть слышной мольбы. — Дай мне возможность самой все уладить.

— Тебе незачем пресмыкаться перед ним из-за меня! — с жаром заявил Нэш, пытаясь освободиться от удерживавшего его Бака. — Давайте разберемся прямо сейчас!

— Нет! — снова вмешалась Пьюрити. — Я сказала: «Нет». Ты слышишь меня, Нэш? Я не потерплю, чтобы ежедневные стычки мешали работе. С нас хватит и того, что уже случилось, и я не допущу, чтобы один из нас попал в ловушку, которую, как кажется, кто-то весьма ловко нам приготовил.

— «Кто-то»? — усмехнулся Нэш. — Ты держишь за руку этого самого кого-то, и это ясно всем, кроме тебя.

Лицо Пьюрити внезапно вспыхнуло, и она отпарировала:

— Вот как? Но именно я решаю здесь все, потому что я босс, и, стало быть, мне отдавать вам приказы.

Губы Нэша растянулись в улыбке.

— Это другое дело. Твои приказы я готов выполнять в любое время дня и ночи.

Пьюрити поняла, что угодила в ловушку.

Мельком взглянув на Касса, девушка заметила бешенство, которое тот тщетно пытался прикрыть равнодушием. Она отпустила его руку, вдруг ощутив, насколько слабее была в физическом отношении, потом обратилась к молчаливому ковбою, стоящему в нескольких футах от них:

— Хортон, я хочу, чтобы ты и Нэш поехали и еще раз проверили границу нашей собственности. Нельзя допустить, чтобы хотя бы одно животное из стада «Серкл-Си» случайно забрело за нее. — После некоторого размышления она добавила: — И не забудьте по дороге хорошенько осматриваться по сторонам.

Обернувшись к Нэшу, Пьюрити заметила негодование на его лице и холодно произнесла:

— Не надо ничего говорить, Нэш. Ты отправишься туда, куда я тебя послала. Или ты забыл, что хозяйка здесь я?

Пьюрити видела, как часто дышал юноша, заметила на его лице обиду и боль, которые он не мог выразить словами. Теперь она искренне раскаивалась в принятом решении.

— Поторопись.

Пыль, поднятая копытами стремительно умчавшейся лошади Нэша, еще не улеглась, а Пьюрити уже поймала холодный взгляд Касса. Она понимала, что означает этот взгляд: он в последний раз пошел на уступку.

Молча отвернувшись, Касс взял тавро для клеймения и распорядился:

— Тречер… Питтс… приготовьте телят. Бак… Бэрд… проверьте железо. Роум, подбрось немного топлива в огонь. Пламя почти погасло. — И без того резкие черты его лица заострились. — Нам нужно поставить клейма на всех телят до единого, прежде чем этим вечером мы отправимся домой!

Пока мужчины не тронулись с места, чтобы исполнить его распоряжения, Пьюрити молчала. Она думала о том, что пришло время сделать выбор.