Свертывая платье, она не могла не заметить, что оно порвано, и это напомнило ей о событиях той страшной ночи. Это маркиз порвал его, тот сладострастный мерзкий старик, которого она проткнула ножом.

«Как давно это было», — подумала Селина и даже не вздрогнула, потому что была молода и уверена в скором своем освобождении. Так и положено человеческой натуре.

В конце концов узел получился довольно большим, и она его еще перевязывала, когда Квентин Тивертон вошел в комнату.

— Ты готова? — спросил он приглушенно.

— Да, — ответила она шепотом.

Селина ожидала, что он упрекнет ее за то, что узел слишком велик, но он лишь мельком взглянул на него.

— Ты управишься с этой поклажей, Джим, — бросил он через плечо.

Маленький, но мускулистый человечек со смышленым лицом и ловкими движениями выступил из тени и взвалил на плечи узел.

— Джим знает, что мы путешествуем как брат и сестра, — предупредил ее Квентин.

В молчании они двинулись к выходу.

Каждый скрип ступеней деревянной лестницы казался Селине ужасающе громким, способным пробудить всю гостиницу и, уж конечно, бдительную миссис Девилин. Вот-вот, думала она, из какой-либо двери высунется эта ведьма и…

Но они спустились в холл без всяких осложнений, владелец раскланялся на прощание настолько вежливо, что Селине стало ясно, что весомое вознаграждение послужит хорошей затычкой самому болтливому рту.

Во дворе их ждали три оседланные лошади.

Селина вопросительно посмотрела на своего спасителя. Тот усмехнулся:

— Я нанял трех лошадей. Одну для тебя. Лучшую, какую мог предоставить этот прощелыга. Ты чем-то недовольна?

— Нет-нет. Я очень благодарна… тебе.

— Тогда прыгай в седло этой клячи, сестрица, и в путь!

Лошадь показалась Селине ничем не лучше той, которую брал взаймы у соседа ее папенька, чтобы научить маленькую дочку верховой езде, но первую заповедь, услышанную от отца, она затвердила накрепко — лошадь надо беречь, потому что господь создал ее из той же плоти и крови, что и человека.

Они отправились в дорогу, когда солнце еще не взошло, и только в полуденную жару остановились на привал.

— Я знаю, что ты хочешь удалиться от своей тюремщицы как можно дальше, но лошадки хотят пить и есть, и я тоже голоден. Да и ты вряд ли поужинала как следует прошлым вечером.

В ответном взгляде девушки Тивертон почувствовал такое благоговение и благодарность, что ему стало не по себе.

К тому же и ее красота, которую трудно было угадать в заплаканной девице и разглядеть в полутемной комнате, теперь на ярком солнечном свете стала очевидной и также вызывала беспокойство. Сопровождать подобное сокровище через Черный лес и не притрагиваться к нему было для мужчины тяжким испытанием.

«Скоро я освобожусь от этой обузы, а доброе дело зачтется мне на том свете», — так убеждал он себя, а думал совсем о другом. Его томило желание впиться поцелуем в губки невинной Селины, отдавшейся под его опеку.

Ее надо выдать замуж, и как можно скорее. Иначе весь Баден-Баден взбурлит, как проснувшийся вулкан, и поток раскаленной лавы испепелит Тивертона.

Они позавтракали в маленьком придорожном трактирчике, где подавали еду простую, но сытную, а завершили трапезу, выпив по большой кружке крепчайшего кофе, сдобренного свежими сливками.

— Не расскажешь ли ты мне хоть немного о своей жизни? — попросила Селина. — На случай, если мы встретим кого-либо из твоих знакомых. Я ведь могу по незнанию наделать кучу ошибок…

— Мой отец, — отозвался Тивертон, — достопочтенный генерал сэр Генри Тивертон, многократно награжденный за храбрость, проявленную им на поле брани. Он командовал гвардейскими гренадерами. Он скончался не так давно, а мать моя умерла три года назад.

Голос его дрогнул при упоминании о матери, и Селине стало ясно, что ему не хочется распространяться на эту тему. Поэтому она поторопилась задать другой вопрос:

— А где твой дом?

— В Кенте, — ответил Квентин Тивертон. — Это небольшое поместье — всего акров триста по соседству с очень большим владением.

Когда он упомянул про владение соседа, Селине показалось, что он чем-то разгневан.

Она посмотрела на него внимательно и осторожно спросила:

— А что еще… я должна… знать про тебя?

— Не думаю, что кто-то будет подвергать тебя перекрестному допросу, — ответил Квентин Тивертон небрежно. — Однако если так случится, то запомни, что училась ты в пансионе для благородных леди в Париже и я решил забрать тебя оттуда и отвезти домой, но по дороге нам вздумалось посетить Баден-Баден.

— Какой-то странный кружной путь! — с улыбкой сказала Селина.

— Он не покажется странным тем, кто осведомлен о моей репутации, — ответил Тивертон.

— А почему ты стал игроком? — поинтересовалась она.

— Потому что нуждаюсь в деньгах.

— Но ведь есть другие способы… их приобрести.

— Если таковые и существуют, то я в них не компетентен, — сказал он как отрезал.

Снова Селине показалось, что поднимать эту тему в разговоре нежелательно.

Квентин Тивертон уплатил по счету, и путники тронулись дальше. Селина была очарована окружающей природой. Темный, романтический Черный лес, казалось, был населен сказочными существами, персонажами книг, которые она читала в детстве.

Дорога круто свернула и резко пошла под уклон. Всадники увидели, что внизу, на повороте дороги, что-то случилось.

Квентин Тивертон резко осадил коня. На дне глубокого оврага виднелся небольшой открытый экипаж. Его развернуло поперек дороги, испуганные лошади бились в постромках, кучер безуспешно натягивал поводья, но он был бессилен…

Какие-то оборванцы обступили экипаж, что-то выкрикивая и угрожающе размахивая палками. Прогремел выстрел, и мужчина, сидевший в экипаже, беспомощно откинулся на спинку сиденья.

— Разбойники! — воскликнул Квентин и тут же извлек два седельных пистолета.

Он обратился к слуге:

— Нападем на них внезапно, Джим!

— Слушаюсь, хозяин! — лаконично ответил Джим.

— Оставайся здесь, Селина, — распорядился Тивертон.

Прежде чем она что-то успела возразить, мужчины пришпорили лошадей и, издавая громкие вопли, устремились вниз.

Квентин Тивертон разрядил один пистолет в бандита, у которого в руках было ружье. Тот упал, и мгновенно остальные мерзавцы обратились в бегство.

В панике они попрятались в чаще еще до того, как Тивертон со слугой подскакали к месту трагедии.

Квентин Тивертон выстрелил еще раз для острастки вслед сбежавшим разбойникам и занялся пассажирами злосчастного экипажа.

Великолепно одетая и необычайно красивая женщина с пикантным личиком и огромными темными глазами, подведенными тушью, громко восклицала по-французски:

— Grâce a Dieu, monsieur! Благодарю бога за ваше появление! Эти дьяволы ранили герцога Д'Амайла!

Квентин Тивертон спешился и заглянул в экипаж, где на подушках распластался раненый герцог.

Кровь уже пропитала его элегантный сюртук, но держался он молодцом и произнес с похвальным самообладанием:

— Никогда в жизни я не ощущал себя столь беспомощным. По собственной беспечности я не захватил с собой оружия и не смог защитить даму.

— Если нам удастся снять с вас сюртук, сэр, — сказал Квентин, — то мы по крайней мере сможем остановить кровотечение до того, как вашей раной займется врач.

— Можно ли было вообразить, что так близко от города мы подвергнемся нападению грабителей! — воскликнула леди, когда Тивертон принялся освобождать герцога от его обтягивающего фигуру сюртука, что, кстати, было не так уж и просто.

— Взяли ли они что-нибудь ценное? — спросил Тивертон.

— Они потребовали мои драгоценности и все наши деньги, а когда герцог вступил с ними в спор, в него выстрелили.

Дама издала звук, похожий на рыдание.

— О, Генри! Лучше бы я отдала им все, что имею, но ты бы тогда так не страдал!

— К счастью, Леони, этот джентльмен избавил тебя от такого жертвоприношения! — заметил герцог.

Закатывая окровавленный рукав рубашки герцога, Тивертон взглянул на леди.

— Мне кажется, я узнал вас, мадам, — не скрывая удивления, произнес он. — Последний раз мы встречались в Париже на приеме у маркизы де Прево в ее чудесном дворце на Елисейских полях.

— Ну конечно! Мне тоже показалось знакомым ваше лицо! — воскликнула леди. — Вы англичанин, и в тот вечер вы были с Корой Перл.

— Вы абсолютно правы, — сказал Квентин Тивертон. — А вы знаменитая мадам Леони Леблан. Я имел счастье наслаждаться вашей игрой в театре «Варьете» несколько лет назад.

— Я польщена, что вы запомнили меня как актрису. — Мадам Леблан одарила его любезной улыбкой, и тут возле экипажа появилась Селина.

Она видела все, что произошло, и, медленно подъезжая на своей лошадке к месту разыгравшейся драмы, опасливо поглядывала на распростертое на земле тело мертвого бандита.

Кучер наконец справился с испуганными лошадьми и теперь распутывал упряжь, чтобы поскорее отправиться в дальнейший путь.

Первым на Селину обратил внимание герцог. Рана причиняла ему боль, он был бледен от потери крови, но вид хорошенькой всадницы сразу отвлек его от собственных страданий.

— Вас, я вижу, сопровождает прелестный эскорт, месье! — заметил он.

Чуть замешкавшись, Квентин Тивертон произнес:

— Моя сестра, мисс Селина Тивертон. — Затем он представил даму и ее спутника: — Мадам Леони Леблан и его королевское высочество герцог Д'Амайл!

Селина склонила головку, слегка смущенная столь громкими именами, но мадам Леблан радостно воскликнула:

— Ваша сестра! Вы привезли ее в Баден-Баден!

— Да. Вообще-то я сопровождаю ее обратно в Англию, — объяснил Тивертон, — после окончания учебы в парижском пансионе, но я не смог устоять перед соблазном показать ей самый фешенебельный курорт Европы. Селине вдвойне повезло. Она к тому же в данный момент имеет возможность лицезреть и самую красивую женщину Франции.

Смех мадам Леблан был на редкость музыкален.

— Вы льстите мне, месье, — сказала она, — но ваша очаровательная сестра вполне может затмить всех посетительниц казино.

— Благодарю, вы очень снисходительны.

Тивертон поклонился, а Селина покраснела. Комплимент из уст признанной красавицы заставил ее сконфузиться.

Квентин парой платков туго перевязал руку герцога, остановив тем самым кровотечение, накинул ему на плечи сюртук и сказал:

— Вам следует поспешить, сир, показаться врачу, который смог бы извлечь пулю. Нет нужды говорить, что вы счастливо отделались, получив рану в мякоть, и что кость не задета.

— Вы только еще сильнее заставляете меня стыдиться того, что я отправился в дорогу без оружия и не смог достойно защитить свою спутницу, — сказал герцог. — С сегодняшнего дня я не выеду за пределы Баден-Бадена, не захватив пистолеты и не позаботившись об охране.

— Мудрое решение, — согласился Квентин Тивертон. — Истории об огромных состояниях, выигранных в рулетку и за карточным столом, а также о красивых женщинах, увешанных драгоценностями, передаются из уст в уста. И всегда найдутся охотники запустить руку в карман богача.

Он вышел из экипажа и собрался было откланяться, но мадам Леблан задержала его.

— Чем мы можем отблагодарить вас, месье Тивертон? — спросила она. — Мы оба перед вами в неоплатном долгу.

— Надеюсь, что вы позволите мне навестить вас? — сказал Квентин Тивертон и поцеловал протянутую руку красивой леди.

— Мы будем очень огорчены, если вы этого не сделаете, — ответила мадам Леблан. — Я буду ждать вас сегодня же вечером… Прошу вас, приходите запросто. А затем мы должны придумать, как развлечь вас и вашу милую сестрицу… если она присоединится к нашему обществу.

Перед последними словами мадам сделала небольшую паузу, и Квентин Тивертон вполне понял их скрытый смысл.

— Моя сестра и я сочтем за честь вновь увидеться с вами, мадам.

Он еще раз поцеловал ей руку, после чего экипаж отъехал. Мадам Леблан помахала на прощание, а герцог не отводил глаз от Селины.

Квентин проводил взглядом экипаж, пока тот не скрылся из виду, потом посмотрел на убитого грабителя.

— Взгляни, нет ли у него чего-нибудь ценного, Джим, — сказал он. — Не хочу, чтобы его дружки попользовались добычей своего невезучего товарища.

Джим передал поводья лошадей Тивертону и склонился над мертвецом.

Пуля попала бандиту прямо в сердце, и вся рубаха его пропиталась кровью. Селина отвернулась, когда Джим обыскивал карманы убитого и открывал маленький вещевой мешок, который был у него на плече.

— Несколько тысяч франков, сэр, двое золотых часов и дюжина колец, — доложил Джим.