Мередит скривилась, осознав, насколько слова тети точно попали в цель. У нее не было беззаботного, веселого детства. Строгость отца и его хмурый вид убивали в зародыше любые проявления радости. Ей с детства приходилось играть роль взрослой… Строгая, серьезная, благовоспитанная молодая девушка… Пожалуй, это только во благо, что отец не подозревает, в каком мире живет. В противном случае ей пришлось бы выдержать его суровое осуждение за тот обман, который они задумали.

Отмахнувшись от неприятной мысли, Мередит отошла от окна и спросила:

– Ты свыкнешься с тем, что в доме появится ребенок?

– Да, – кивнув, согласилась тетушка Элеонора. – Особенно если дитя станет нашим спасением. Коль уж дело приняло столь крутой оборот, то не лучше ли будет заиметь двоих малышей. Другой будет на всякий случай, ежели что-нибудь плохое случится с первым. Заметив ошалелое выражение на лице племянницы, тетушка поспешно добавила: – Не бери в голову. Я просто пошутила.

– Не такая уж плохая мысль, тетушка. Я подумаю над твоим предложением, – произнесла Мередит и отвернулась, чтобы дорогая родственница не заметила, как кривятся ее губы, когда она пытается не рассмеяться.

– В близнецах нет никакой нужды. И одного ребенка вполне хватит, – выходя из детской комнаты, фыркнула тетушка Элеонора.

Мередит нахмурилась. Услышанное ей совсем не понравилось. Уж слишком много холодного расчета прозвучало в словах тети! Хотя первоначально идея тетушки Мередит не понравилась, теперь она смотрела на их план с куда большей симпатией. Она полюбит ребенка, окружит его заботой, всем тем, чего ей не хватало в детстве. С такими мыслями Мередит еще раз осмотрела комнату.

Проветрена. Шторы подняты. В целом веселенькая комнатушка. Вследствие вполне понятных причин Мередит все эти годы даже не заглядывала в детскую. Теперь, рассматривая только что заново отполированную колыбель, молодая женщина ощущала нечто сродни сожалению. Если бы все повернулось по-другому, сейчас в этой комнате жили бы ее дети. У большинства двадцатипятилетних женщин уже есть по нескольку ребятишек. Нагнувшись, Мередит подняла с маленького детского столика лежавшую на нем деревянную лошадку-каталку. Время откололо от игрушки одно из деревянных ушей. Молодая женщина крепко сжала пальцами салазки подставки.

В этот миг Мередит поняла, что соображения собственного благополучия отнюдь не исчерпывают мотивов ее поступков. Она страстно хотела ребенка, и это желание было главной причиной того, что племянница пошла на поводу у тетушки. Такое открытие испугало Мередит. Значит, мотивы ее поступков отнюдь не полны альтруизма.

Желая вернуть себе прежнюю решимость, она едва слышно произнесла:

– Дело сделано. Назад дороги нет.

Резко кивнув головой, девушка поставила лошадку-каталку на столик, а затем слегка толкнула ее. Игрушка закачалась вперед-назад.

– Премиленькая комнатка, – молвил кто-то у нее за спиной.

Мередит резко выпрямилась. Щеки ее вспыхнули румянцем. Она повернула голову: в дверном проеме стоял мистер Гримли. Молодая женщина мысленно дала себе зарок никогда больше не озвучивать собственные мысли. Эта привычка небезопасна, если у тебя есть тайны.

Поверенный семьи Брукширов приехал еще вчера. Мередит была несказанно рада этому, ведь не ей придется сообщать Николасу Колфилду о том, что фортуна повернулась к нему спиной.

– Я решила позаботиться обо всем заранее. – Женщина обвела рукой детскую комнату.

– Да, моя Мэри всегда подготавливает уютное гнездышко до появления на свет Божий каждого из наших детей. Супруга называет это материнским инстинктом.

Мистер Гримли со всезнающим видом раскачивал вперед-назад свое дородное тело на каблуках башмаков.

– Да уж, – произнесла Мередит, чтобы сказать хотя бы что-то.

– Не могу выразить словами, как был бы счастлив старый граф, если бы дожил до этого дня. Его сильнейшим желанием было увидеть детскую вновь обитаемой.

Мередит почувствовала себя виноватой. Брукширы наверняка перевернулись бы в своих могилах, если бы им сказали, что она выдаст безродного сироту за следующего графа. Женщине пришлось напомнить себе – у Эдмунда была возможность воспользоваться всеми правами законного супруга. Он сам ее отверг. У нее нет выбора. От благоразумия Мередит зависит не только ее собственная судьба, но и будущее близких ей людей.

– Я едва не забыл, зачем сюда прибыл, – хихикнул стряпчий, сокрушенно покачивая головой. – Только что приехал ваш деверь. Дворецкий провел его в гостиную, а я вот пришел за вами.

Сердце сильнее забилось у нее в груди. Так скоро? Фарс уже начался!

– Миледи! Не тревожьтесь. – Взяв графиню под руку, мистер Гримли вывел ее из детской комнаты. – Ваш деверь вполне дружелюбен, разве что немного груб в обращении.

Внезапно у Мередит пересохло в горле. Она тяжело сглотнула и бросила колючий взгляд на стряпчего, пока они вместе спускались по ступенькам лестницы вниз. Груб? Грубыми были викинги. Грубыми были пираты. Что Гримли имеет в виду?

– Сообщенная вами новость оказалась для него полной неожиданностью, но он, заверяю вас, воспринял ее как истинный джентльмен. Понимаю, поверить в это непросто, однако мой клиент не особо горит желанием становиться титулованной особой. Я бы рискнул предположить, что ваша новость рассматривается им сродни своеобразному избавлению.

Как мистер Гримли и предполагал, поверить в это было непросто. С какой стати Николас Колфилд не желает обрести богатство, влияние и престиж, сопутствующие титулу графа Брукшира?

Тетушка Элеонора уже разливала в гостиной чай в любимый веджвудский фарфор хозяйки дома. Не на шутку разволновавшись, Мередит старалась не смотреть на деверя. Она позволила мистеру Гримли усадить себя на небольшой диванчик подле тети… Затем Мередит неоправданно долго поправляла складки ткани на своих многочисленных юбках и лишь после этого, набрав полные легкие воздуха, подняла взгляд на незнакомца.

Дюжий мужчина, возвышавшийся напротив нее подобно могучему дубу, представлял собой резкий контраст со всей дамской обстановкой гостиной. Нет, он никак не мог быть Эдмунду братом. Этот смуглолицый человек с темными волосами и не менее темными глазами совсем не походил на типичного бледнолицего англичанина. Загорелая кожа… высокие скулы… квадратная челюсть… Мередит вспомнила об испанском пирате, герое готического романа, который она втайне от взрослых читала и перечитывала в подростковом возрасте.

Мужчина поклонился, когда мистер Гримли представил его.

– Леди Брукшир, – тихо произнес он.

Зычные модуляции его голоса произвели на Мередит странное действие… Отличного покроя сюртук облегал его широкие плечи. На женщину оказали впечатление мужественность и привлекательность деверя. Пока Гримли продолжал представление, ужас у нее в душе все усиливался. И это олицетворение мужественности является Николасом Колфилдом? Ее ноздри трепетали, ловя едва ощутимый запах леса и кожи седла. Пальцы его руки коснулись ее пальцев. Она взирала на темные волосы его склоненной в поклоне головы и думала, столь же они шелковисты на ощупь, как на вид. Он окинул ее пристальным взглядом, а затем, выпустив ее руку из своей, присоединился к мистеру Гримли, который болтал о всяческом вздоре.

Оправившись от первоначального шока, Мередит мысленно принялась составлять список причин, по которым этот джентльмен не мог быть Николасом Колфилдом. Во-первых, в отличие от Брукширов, мужчина не был голубоглазым. У Эдмунда, к примеру, глазки были малюсенькие, невыразительные, водянисто-голубоватые. Как этот незнакомец мог быть потомком графа Брукшира? Глаза Николаса Колфилда излучали блеск темного красного дерева. «Он, – с ужасом осознала Мередит, – самый симпатичный мужчина из всех, кто до сих пор встречался мне на жизненном пути». Горячая кровь прилила к ее щекам. Ей стало стыдно из-за своих недостойных мыслей.

«Соберись!» – приказала себе Мередит, стараясь сосредоточиться на предмете общей беседы.

К счастью, внимание деверя было обращено на мистера Гримли и он не заметил ее смущения. От глаз тетушки Элеоноры, однако, не укрылся неподобающий интерес племянницы к мужчине. Пожилая женщина вопросительно приподняла брови. Мередит постаралась сосредоточиться на том, о чем говорит мистер Гримли.

– Вы приехали прямиком из Лондона, лорд Брукшир? – спросил стряпчий. – Надеюсь, грязь на дорогах не сильно испортила ваше путешествие.

Мередит сдержала свое недовольство, когда Гримли, обращаясь к ее деверю, назвал его лордом Брукширом. Женщина успокоила себя тем, что все это лишь временно.

– Нисколько. Я проскакал всю дорогу верхом и получил огромное удовольствие.

– Неужели? Вы проделали большой путь, милорд, – от удивления у Гримли даже округлились глаза. – Должно быть, вы отличный наездник…

– Предпочитаю ездить верхом, а не в карете.

Взгляд Николаса Колфилда остановился на Мередит. На сей раз мужчина не спеша осмотрел женщину, что называется, с ног до головы. Этот взгляд светился твердостью и непреклонностью. Мередит решила, что правильно поступила, приняв предложение тетушки. На вид деверь казался грубым, жестоким человеком. Такой вполне может выбросить на улицу их всех.

Чуть заметная ухмылка скривила его губы – давно отрепетированная, предназначавшаяся множеству женщин до нее. Эта улыбка должна была продемонстрировать Мередит, что ему известно, какое впечатление его мужская красота производит на представительниц слабого пола. «Высокомерный красавец», – подумала девушка. Чтобы скрыть от него свое смущение, Мередит, приподняв подбородок, обратила взгляд на скучного стряпчего.

– Признáюсь, не ожидал вас здесь застать, мистер Гримли, – мягким тоном произнес Колфилд, переведя взор с нее на стряпчего. – Мне казалось, вы временно отошли от этого дела.

Тетушка Элеонора и Мередит встревоженно переглянулись. Время настало! Сейчас их «новость» станет достоянием того, кого они пытаются обобрать. От страха у Мередит сжалось сердце. Мистер Гримли посмотрел на нее так, словно раздумывал, как будет лучше донести до Колфилда неприятную для него весть.

– Ну… Ладно… Я получил письмо от леди Брукшир… Приятная новость… – Гримли теперь едва бормотал себе под нос, словно и сам не верил в правдивость последнего утверждения.

Колфилд, прищурив глаза, взирал на нее, явно ожидая каких-либо пояснений.

– Я… – Голос был хриплым. Женщина сглотнула. Теперь она постаралась выговаривать слова твердо, уверенно, чтобы голос не дрожал. – Мистер Колфилд! Недавно я поняла, что у меня будет ребенок. – Краска стыда залила ее лицо. Никогда в жизни она и представить не могла, что будет говорить о столь деликатных материях совершенно чужому ей человеку.

Темные глаза деверя даже не моргнули. Единственное, что нарушило его безучастность, – едва различимое подергивание подбородка. Мередит понятия не имела, что могут означать эти движения. Мужчина не отрываясь смотрел на нее темно-карими глазами. Молчание затянулось. Мередит хотела отвернуться, опасаясь, как бы по выражению ее лица Колфилд не догадался о чем-то, но пронзительный взгляд его очей приковывал. Почему он молчит?

В конце концов Мередит смогла отвернуться и беспокойно заерзала на диванчике. Женщина надеялась, что деверь примет ее смущение за обычную неловкость, вызванную тем, что подобного рода деликатные вещи обычно не обсуждают в присутствии посторонних мужчин, пусть даже он приходится ей родней.

Наконец он заговорил спокойным голосом. Казалось, мистер Колфилд и впрямь ничуть не удручен подобным поворотом событий.

– Мистер Гримли! Полагаю, вы здесь для того, чтобы объяснить нам все те изменения, которые несет за собой рождение этого младенца?

– Мы оказались в весьма щекотливом положении. Мои коллеги находят сложившуюся ситуацию весьма… интригующей, – при слове «ситуацию» мистер Гримли хихикнул.

Мередит захотелось отвесить пощечину этому дураку. Колфилд, безусловно, не видит в происходящем ничего веселого.

– После проведенных мной консультаций можно сказать, что положение дел таково: в настоящее время Николас Колфилд является графом Брукширом, обладающим всеми правами на имущество, деньги и титул…

Мередит в ужасе застыла, сложив руки на груди и не в силах возразить что-либо. Должно быть, это какая-то ошибка… Мистер Гримли заверил ее, что Колфилд не станет злоупотреблять правами на наследство… Что за несуразица? Неужели присутствие Колфилда настолько испугало поверенного их семьи?

От Колфилда не ускользнула перемена выражения ее лица. Ему даже хватило развязности подмигнуть ей. От такого отсутствия такта женщина поджала губы.

– В случае, если у леди Брукшир родится сын, – продолжал тем временем мистер Гримли, – титул переходит к нему. До своего совершеннолетия опекуншей состояния юного графа будет назначена леди Брукшир. В случае рождения девочки, боюсь, никакое вспомоществование ни ей, ни вам, миледи, не предусматривается. – Стряпчий откашлялся, явно борясь со смущением, вызванным тем, что ему приходится сообщать графине о столь неприятной перспективе. – Ужасный промах со стороны покойного графа, но таков уж закон, миледи.