Дина Сильвер - Невообразимое

Пролог

Я никогда не забуду этот запах. Он потрясал во многом, но запоминался, потому что

я еще никогда раньше не боялась запаха. Я закрыла глаза и сделала вдох ртом, пока ждала

своей очереди.

В третий раз они пришли за мной.

Я встала, мне слабо и небрежно завязали глаза, а затем повели наверх. От этого

кошмара нельзя было проснуться, но как только свежий воздух ударил мне в лицо, во мне

расцвела надежда. Я чуть не расплакалась от облегчения, когда океанский бриз наполнил

меня. Влажный соленый воздух был моей свободой, и я подумала, что если бы я могла

нырнуть в воду, все было бы в порядке. Но не было ни единого шанса выбраться в

безопасное место. Система, созданная, чтобы удерживать меня на месте, работала

безупречно. Я была там только по одной причине – я была разменной монетой в

переговорах.

Ноги свело судорогой, они ослабели, с завязанными глазами я не могла

ориентироваться в пространстве. Как только меня отпустили, я резко развернулась,

сначала не зная, куда идти. Но как только я ощутила опору, я побежала по узкому

коридору, ведущему прямо к носу корабля. Запах воды стал таким сильным, что я почти

ощущала ее на своей коже. Просто добежать до края и прыгнуть. Не сомневаться, не

оглядываться, не думать. Вода накроет меня и спасет.

Я должна была достигнуть своей цели. Они на меня рассчитывали, а я не желала

возвращаться туда. Мои ноги были такими же решительными, как и мой разум, и я знала

точно, где была. Повязка соскользнула с глаз и вернула мне зрение, я свернула за угол и

тогда увидела, что мне осталось лишь два шага до края.

Я почти сделала это…

Глава 1

Шестью месяцами ранее

Я плакала на похоронах своей матери только потому, что не могла видеть свою

сестру Кэролайн такой опечаленной. И теперь она снова была огорчена, только на сей раз

из–за меня. На календаре 3 августа 2010 года, прошло почти два месяца после смерти

моей мамы, сорок пять дней после того, как я потеряла работу преподавателя, и

пятнадцать лет, как я впервые захотела покинуть Индиану. И вот я садилась на самолет,

следующий рейсом в Таиланд.

Это был первый самолет в моей жизни.

Кэролайн, которая была на двадцать два года старше меня, молча привезла меня в

аэропорт, вытирая слезы большую часть пути. Сложнее всего для меня было покидать её.

Мы замерли у обочины.

– Спасибо, что подбросила меня, – сказала я.

Она скрестила руки на груди и кивнула.

– Знаю, ты не можешь понять, почему я делаю это, но я рада, что ты здесь. Я никогда

не смогла бы уехать, не попрощавшись с тобой, – я сглотнула. – Единственное, чего бы

мне хотелось – получить и твое благословение.

Она отвела взгляд.

– Я просто думаю, что ты перегибаешь. Я могла бы тебе помочь найти другую

работу здесь, Джессика.

– Что ты знаешь о крайностях? – огрызнулась я. – Ты никогда не делала ничего

экстремального, даже о таком не думала.

Она пристально смотрела на меня.

Я сделала глубокий вдох.

– Извини, но посмотри на меня, – я сделала паузу и запустила руку в свои густые

светлые волосы. Они все так же были длиной до подбородка, как и в мои двенадцать лет.

Моя мама запретила длинные волосы, когда я была маленькой, и даже будучи

самостоятельной и взрослой, я чувствовала себя виноватой каждый раз, когда они

потихоньку приближались к моим плечам, поэтому вновь обрезала их. – Мне двадцать

восемь лет, и я по–прежнему ношу стрижку, которая нравилась ей.

– Я не собираюсь говорить плохо о ней. Не сейчас.

«Никогда», – подумала я.

– Это мой шанс измениться, – я сделала паузу и посмотрела ей в глаза, но она отвела

взгляд. – Я не хочу искать другую работу здесь – ты знаешь это. Я хочу сменить

обстановку, что–нибудь еще... Мне нужны изменения. Единственное, что удерживает

меня здесь – это ты. И я не говорю, что этого мало…

Она подняла руку, и я замолчала.

– Я знаю, что этого мало для тебя, но я делала все, что было в моих силах, правда.

– Я знаю это, – сказала я, и мы обнялись.

Я всегда чувствовала, что я родилась не в той семье, не в том городе, и моя мама

ничего не делала, чтобы изменить это. Все, что мне когда–либо разрешали делать,

соответствовало статусу кво и слову Господа. Ходить в школу. Посещать церковь. Найти

работу. Познакомиться с хорошим парнем. Научиться печь яблочный пирог. Уволиться с

работы и стать матерью. Помогать церкви. Печь больше пирогов. Возможно, вишневых.

Кэролайн была моей опорой. Она пела мне перед сном, когда я была маленькой,

вытирала мои слезы, когда я страдала от безответной любви, и как мне казалось, она была

единственным человеком, кто меня любил. Но сестра не может заменить маму, и неважно,

как сильно она старается и как сильно верит в то, что это возможно.

Кэролайн была учительницей, поэтому и я стала учителем. Я ходила в тот же

колледж, что и она. Когда я закончила его, я стала преподавать во втором классе

начальной школы Милфорд в Волкоттвилле, штат Индиана. Свободное время я проводила

в библиотеке, где я пересматривала DVD–диски. Раньше я долгими часами сидела и

смотрела американские и иностранные фильмы, которые снимались в экзотических

местах, все время размышляя о трудностях жизни без торговых центров и спортивных

баров. Стены над моей кроватью были заклеены копиями фотографий белоснежных

песчаных пляжей с тростниковыми беседками и парусниками, а еще гор, покрытых

травой, чтобы каждое утро я просыпалась и смотрела на фотографии тех мест, где хотела

бы побывать.

– Ты не продержалась бы и дня, – обычно говорила мне Кэролайн.

– Ты права, – говорила я ей. – Я бы провела там всю жизнь.

Я любила Кэролайн больше всех на свете и, к сожалению, больше, чем она любила

саму себя. Она вышла замуж очень молодой, сразу после колледжа, и когда ее муж узнал,

что она не может иметь детей, он вскоре развелся с ней.

Я была для нее всем.

Ей отчаянно хотелось разделить со мной все свои мечты, и какое–то время я очень

старалась радовать ее. Но в глубине души я завидовала тем, кто был свободен от

монотонности округа Лагранж. И теперь, когда моей мамы не стало, пришла и моя

очередь уходить.

Оставалось совсем немного времени, когда Кэролайн нарушила неловкое молчание.

– Я хочу показать тебе кое–что, – она запустила руку в бумажный коричневый пакет,

который принесла с собой, и вытащила фотоальбом, перевязанный длинным тонким

кожаным шнуром. – Взгляни на это.

Я взяла альбом и развязала шнур. Страницы альбома были потертыми и полными

фотографий – цветных и черно–белых – красивой молодой женщины, которая позировала

на улицах Нью–Йорка, озаряя все вокруг широкой и яркой улыбкой. Я с трудом узнала ее,

но она выглядела так же, как я. Маленькая ростом, со стройной фигурой, голубыми

глазами и светлыми волосами – только у нее они были длинные. Тут она была в мини–

юбке и высоких сапогах возле статуи Свободы, а там в брюках–клеш и обтягивающем

свитере на вершине Эмпайр–Стейт–Билдинг, а потом и в синих джинсах на Бруклинском

мосту.

– Это мама, – сказала мне Кэролайн, пока я переворачивала страницы. – В ее

медовый месяц. Раньше, она была такой же мечтательницей, как и ты.

Я зажала ладонью рот.

– Я нашла это, когда убиралась в её шкафу, – сказала она, пожимая плечами. –

Возможно, ты похожа на нее больше, чем думаешь.

Я закрыла альбом и прижала к груди.

– Спасибо, – прошептала я.

С тяжелым сердцем и большими надеждами, я повернулась и пошла прочь.

Глава 2

Двадцать четыре часа спустя я приземлилась в международном аэропорту Пхукета, я

была разбита. В основном из–за того, что пролила всю упаковку томатного сока на свою

белую блузку через полчаса после вылета. Я очень плохо спала, и мои волосы торчали во

все стороны. Миссис Смайт, менеджер туристического агентства в Волкоттвилле, помогла

мне найти место недалеко от Академии Толтриз, где я получила работу, поэтому, как

только я прошла таможню, и мне отдали мой паспорт с отметками, которые там появились

впервые, я отправилась ловить такси, чтобы добраться до моего нового дома.

Субботний день подходил к концу, и очередь на такси, как и на таможне, была

сущим адом. Люди толкались и махали руками, орали друг на друга на непонятном мне

языке. Я проверила паспорт и свои вещи, уверенная, что забыла что–то сделать, но с такой

активностью было трудно сосредоточиться. Как только я подумала, что подошла моя

очередь, не менее пяти человек встали передо мной и поймали следующую машину, не

обращая внимания на то, что я её ждала. У меня было много багажа: три большие сумки,

один небольшой чемодан на колесиках, рюкзак, кейс для ноутбука, и небольшой кошелек,

поэтому я боялась отойти от них хотя бы на секунду.

– Шевелись, ведьма! – сказал мужчина, поразив меня этим. Он стоял пугающе

близко.

Я ахнула.

– Простите, что вы сказали?

Стояла невыносимая жара, но он был одет в красный бархатный костюм, на шее у

него висело пять золотых цепочек, и он нанес на себя столько одеколона, что можно было

усыпить лошадь. В правой руке он держал небольшой кожаный портфель и сигарету в

другой, и если бы мы встретились где–нибудь еще, я бы убежала. Но что–то в его лице, и

тот факт, что он осознавал, что именно я, а не он, выгляжу белой вороной, побуждали

меня доверять ему. По крайней мере, ровно на столько, чтобы донести мой багаж от

бордюра до такси.

– Куда вы едете? – Он махнул в сторону такси.

– О, да! Я собираюсь... – я замолкла, полезла в свой рюкзак за бумажкой с моим

новым адресом и показала ему.

Он кивнул, а потом крикнул человеку в начале очереди. Я не понимала ни слова из

того, что он сказал, но мужчина подошел, схватил мои сумки и закинул их в багажник

автомобиля.

– Кхм... спасибо, – я протянула ему руку.

– Я Ниран. Я родился в Пхукете, – сказал он, когда мы пожали друг другу руки. –

Может быть, вы знаете меня?

Я покачала головой.

– Все знают меня. Вы были на Пхукете раньше?

– Нет, я здесь впервые.

– Впервые! – обрадовался он и крикнул что–то еще водителю, а потом достал из

кармана свою визитку и протянул мне. – Давайте встретимся. Это мое заведение.

Приходите туда. Вы любите водку?

Я взглянула на визитку. Там было написано: «Ниран (фамилии не было), владелец

«The Islander Bar&Grill». Под адресом было написано: «Приходите ко мне как–нибудь»».

Я не смогла сдержать улыбку.

– Спасибо, Ниран. Я обещаю, как–нибудь загляну к Вам.

Он затянулся, склонил голову набок, осматривая меня с головы до ног, затем

выпустил дым к небу.

– Вы в отпуск или вам нужна работа?

– Я переезжаю сюда на работу в одну из местных школ. Я учитель. Преподаватель

английского языка.

– Так вам нужна работа, – он сделал еще одну затяжку и потом бросил окурок на

тротуар. – Увидимся, – сказал он, и ушел.

– Спасибо! – крикнула я ему вслед, а потом направилась к своей машине.

Двадцать минут спустя мы прибыли в город Кох–Каев. Улицы были людными и

узкими, мой шофер обогнул опрокинутый автобус, будто это был оранжевый дорожный

конус. Люди стояли по другую сторону дороги и разговаривали, совершенно не переживая

о транспорте, проносящемся мимо.

Я высунула голову в открытое окно, позволяя солнцу греть мое лицо, и смотрела на

океан слева от меня. Вода была почти спокойная, порой пробегали белые гребни волн, ее

окружали огромные замшелые скалы размером с небольшие здания. Это было

великолепно и пугающе при этом. Через миг такси резко повернуло, и мы поехали по

улице с одинаковыми домами – квадратными двухэтажными коттеджами, каждый с