Многие художники, с кем она имела дело, нуждались в опеке и ждали ее от Саши. Ее работа с ними отчасти заключалась в воспитании. Она не возражала, с Лайамом уж во всяком случае. Может быть, ему это поможет. Ее единственным интересом в этом оставались комиссионные галереи. Ее по-прежнему к нему влекло, и при виде Лайама ее пронзал все тот же электрический разряд, но чувства к нему у нее теперь изменились. Они, эти чувства, словно ушли вглубь, на самое донышко ее души. Она любила его, но уже без той безрассудной страсти, чтобы срывать с него одежду при одном взгляде. Переживания двух последних месяцев обрели более четкие контуры, и сейчас Саша более всего испытывала к нему сочувствие. Это было более созидательное чувство, чем то дурманящее безумие, какое охватывало ее в начале их знакомства. С другой стороны, она все еще не могла не вспоминать их прежние отношения. С последней их встречи ее чувства как будто стали более зрелыми и трансформировались во что-то новое. Теперь она готова быть его дилером и другом, не более.

– Ты счастлива? – спросил Лайам, и Саша улыбнулась.

– Если тебя интересует, есть ли у меня кто-то, то ответ отрицательный. Чтобы прийти в себя, мне потребовалось время. Когда ты уехал из Парижа, я была очень несчастна. – Особенно ей было тяжело терять любимого мужчину во второй раз – после утраты Артура. – Я справилась. Ты помнишь, Лайам, с самого начала я сомневалась, что у нас что-нибудь получится. Что ж, я убедилась в своей правоте.

– Если бы я не разошелся тогда, не полез бы в бутылку, все бы у нас получилось, – признался Лайам.

– Да нет, Лайам, может, ты как раз и был тогда прав. С моей стороны это тоже был не лучший поступок – оставлять тебя дома и держать взаперти, будто втайне от всех. Но я тогда не знала, что мне делать.

– Да и я тоже. Сейчас мне вообще это все кажется ерундой, а тогда почему-то имело большое значение.

– И для меня тоже. Я рада, что Ксавье нас помирил.

– Он у тебя замечательный, Саша.

– Я знаю. Я очень счастливая мать. – Тут она посмотрела на часы. До прихода Филипа остается десять минут, а она еще не готова. – Прости меня, ради бога, но мне пора бежать. Через десять минут за мной должны заехать.

– Знаешь, мне почему-то кажется, что у тебя не деловая встреча, а свидание. – Он почти угадал. Это было нечто среднее между тем и другим, но Лайама это уже не касается.

– Это у тебя навязчивая идея, – рассмеялась она. – Иди что-нибудь напиши. У тебя получится. Завтра увидимся.

– Приятного вечера. \

В Сашиной душе что-то дрогнуло, но теперь она уже вполне владела собой. Время сделало свое дело – она выздоровела.

– Спасибо, Лайам, пока!

Следующие несколько минут она судорожно собиралась, всячески отгоняя мысли о Лайаме. К тому моменту, как снизу позвонил Филип, она уже была готова. К Сашиному удивлению, они провели чудесный вечер. Все было соблюдено – комплименты, ухаживание, интересный умный разговор. Филип оказался симпатичным человеком и приятным собеседником. У него за спиной была интересная карьера, к тому же он много путешествовал и имел друзей по всему свету. Он играл в теннис и гольф, читал запоем, всерьез интересовался искусством и был искренне привязан к своим детям и внукам. Сашино сердце было спокойно, но она с большим удовольствием провела с ним вечер. Саша неожиданно обнаружила, что спокойное общение без шквала эмоций и страстей нравится ей куда больше. С Филипом ей было легко, она оставалась в согласии с собой. И вопрос о том, удастся ли ему что-нибудь продать, ее даже не волновал.

Поужинали они в клубе «У Марка», а потом он повез ее в «Аннабель». А после двенадцати ночи, как и полагается в приличном обществе, она уже была в отеле. Назавтра Филип должен был лететь в Голландию, смотреть заказанную яхту, а по возвращении в Париж обещал позвонить. Общество такого умного и приятного человека было для Саши подлинным наслаждением. Никакого возбуждения и муки, которые она испытывала с Лайамом, тут не было и в помине.

Она хорошо выспалась, на другой день повидалась с одним художником, побывала в двух галереях и прошлась по магазинам. В отель вернулась как раз вовремя, чтобы успеть переодеться и привести себя в порядок перед встречей с Ксавье и Лайамом. У Саши было такое чувство, словно она выходит в свет с двумя сыновьями. Она усмехнулась при мысли об этом. Как она и опасалась, выбранный Лайамом паб оказался заполнен до отказа. Шум стоял такой, что они с трудом слышали друг друга. За столом приходилось буквально перекрикиваться. Поужинав, они переместились в бар, где Ксавье принялся напропалую флиртовать с девицами, в то время как Лайам пытался поддерживать с Сашей интеллектуальную беседу. Она не могла дождаться, когда этот вечер закончится, а он все продолжался и продолжался. Было странно находиться там вместе с Лайамом. Вокруг них вились женщины, откровенно вешаясь ему на шею, и всем им было по двадцать с небольшим лет. Саша смотрела на него и на стайку его воздыхательниц и все больше убеждалась, что ей тут не место. Минут через десять она объявила, что у нее раскалывается голова. И оставила мужчин продолжать веселиться и пьянствовать. На момент ее ухода ни один из них не был пьян, но Саша не сомневалась, что еще немного, и градус будет набран. Насколько разительно этот вечер отличался от вчерашнего, проведенного в обществе Филипа! Вчера все было исключительно корректно и достойно, сегодня же она окунулась в сплошной гвалт, хаос и буйство. По дороге в отель Саша вдруг поняла, что никогда еще не чувствовала себя такой старой и нелепой. Она не понимала, почему, но при виде Лайама впадала в тоску. Это была расплата за глупость, за то, что она с ним связалась. Теперь всякий раз, встречая его, она будет мучиться воспоминаниями о том, что между ними было и чем это все закончилось. Лайам – не ее мужчина. Никогда бы она не смогла переделать его, и многие годы были бы растрачены понапрасну. А там не за горами снова одиночество и старость.

Саша с большим облегчением вернулась в отель и разделась. Надела ночную рубашку и легла в постель, наслаждаясь тишиной, и снова подумала о Лайаме. Как странно теперь было думать, что еще недавно он принадлежал ей, а теперь принадлежит всем этим молоденьким шумным девицам. А кому принадлежит она? Никому! Она чувствовала себя одинокой и рядом с Лайамом, и в своем кругу.

В одиннадцать часов она погасила свет и быстро уснула. Разбудил ее телефонный звонок. Саша не сразу поняла, где находится. Голос в трубке был хорошо знаком.

– Я в вестибюле, – с ходу объявил он.

– Кто это?

– Лайам.

– Я уже сплю.

– Голова прошла?

– Уже лучше. – Саша не стала признаваться, что никакой головной боли не было.

– Мне надо с тобой поговорить. – В его голосе звучало нетерпение.

– Я тебе завтра позвоню. – Ей не хотелось его видеть. От этого она станет лишь еще более жалкой. Сегодня она оставила его в родной среде, в пабе, в окружении хорошеньких женщин. Что еще ему от нее нужно?!

– Я не хочу ждать до завтра. Саша, пожалуйста… разреши мне подняться к тебе.

– Не думаю, что это удачная мысль. – Она окончательно проснулась. – Мы наконец все расставили по своим местам. Мы друзья. Давай не будем ничего портить рассуждениями о том, что и почему у нас не сложилось. Ты счастлив. Я счастлива. И нет смысла все начинать сначала.

– Я не собираюсь ничего обсуждать. Я просто хочу тебя увидеть.

– Я выгляжу точно так же, как два часа назад, только теперь я не в джинсах, а в ночной рубашке.

– Ну пожалуйста… Ведь ты завтра улетаешь. – В его голосе слышалась мольба.

– Я позвоню тебе из Парижа. – Саша была непреклонна.

– Я не хочу разговаривать с тобой за тридевять земель. Сейчас ты здесь. Я хочу тебя видеть.

– Ты пьян? – забеспокоилась она.

– Нет. Но если ты меня не пустишь – напьюсь.

Она знала, что он обязательно осуществит свою угрозу. Ни одной разумной причины для встречи она придумать не могла. А вот против нее была масса доводов. Сашу по-прежнему влекло к Лайаму, и она не хотела больше никаких безумств.

– Черт… Ну хорошо. Поднимайся. Но имей в виду: если будешь себя плохо вести, я вызову охрану и тебя выставят на улицу.

– Я не стану делать глупостей. Обещаю.

Саша встала с постели, набросила халат и прошла в гостиную. Не успела и поясок завязать, а Лайам уже был тут как тут. Он коротко постучал в дверь. Саша открыла и посмотрела на него. Высокий, худощавый, красивый. Внутри у нее все опять всколыхнулось, но на сей раз она не стала себе потакать. Она отступила в номер и пригласила его войти.

– Прости… Сам не знаю, что на меня нашло… Но я должен был тебя увидеть; Саша.

– Ну вот, считай, что увидел. – Она улыбнулась и села в кресло, а Лайам подошел, опустился на колени и обвил ее руками.

– Прости, что я так глупо себя вел. Я думал, что ты меня унижаешь, и взбесился. В тот вечер мне захотелось, чтобы ты взяла меня с собой. Чтобы ты мною гордилась. Только тогда я не сумел тебе все как надо объяснить.

– Я тоже не лучшим образом себя вела. И чем сильнее ты злился, тем упрямее становилась я. Я же говорила тебе, это невозможно. У нас никогда ничего не могло сложиться.

– Это и теперь возможно, если захотеть. Я много над этим думал.

– Пожалуйста, не начинай все сызнова. Я не хочу с тобой спорить. И глупостей я больше делать не стану! – Говоря это, она скрестила руки на груди. Саше ужасно хотелось его обнять, но она твердо решила ничего такого не допустить. Она по-прежнему испытывала к нему сильное влечение. А Лайам был не совсем трезв. Смертельно опасное сочетание, в чем они уже не раз убеждались.

– Кто твой вчерашний спутник?

– Обаятельный, умный, респектабельный и неимоверно скучный, – не задумываясь, выпалила она и только тут спохватилась. – Ушам своим не верю. Что же это я говорю?! Я замечательно провела время с исключительно интеллигентным и достойным человеком. Сама не знаю, почему я так сказала. – Саша расстроилась. Слова сами сорвались у нее с языка.

– Может быть, потому, что это правда, а? Саша, я тебя люблю. – В его голосе было отчаяние. – И пусть наши отношения будут тайной для всех – для меня не имеет значения. Теперь я понимаю, что конспирация – вынужденная мера. В противном случае все может пойти вверх дном. И мне безразлично, что мы вообще никогда не покажемся в обществе вместе. Я просто хочу быть с тобой, хочу вернуть то, что у нас было, пока я все не испортил.

– Ничего ты не испортил, – остановила его Саша. – Мы оба в равной степени виноваты. Не надо было ничего начинать. Я же тебе говорила, Лайам! А знаешь, может быть, нам еще повезло. Мы друг друга обидели, но хотя бы не сделали ничего непоправимого. А в следующий раз все может обернуться куда хуже. Давай расстанемся, пока не натворили дел. Я буду твоим агентом, ты – моим художником. – Он стоял перед ней, потом нагнулся и поцеловал. Ненавидя себя за это, Саша ответила. – Ну, хорошо, я тебя люблю. Но это ничего не меняет. Я не собираюсь поддерживать никаких отношений. Это невозможно. Невозможно. Сколько мне раз тебе повторять? – Он снова поцеловал ее, а когда отпустил, она совсем задохнулась. – … пожалуйста… не надо… Мы опять потеряем голову.

Он не мог остановиться и все целовал и целовал ее. А она целовала и целовала его.

– Я уже и так потерял голову, – несчастным голосом произнес он. – Места себе не нахожу с тех самых пор, как ушел от тебя в Париже, глупец.

– Вовсе ты не глупец. И я не хочу ни от кого тебя прятать. Ты был прав. Ты заслуживаешь лучшего. А я тебе этого дать не могу. Я не готова объявить на весь свет, что у меня появился возлюбленный на десять лет моложе.

– Девять, – сказал он между двумя поцелуями.

– Что – девять? – У Саши голова шла кругом. Все мысли перемешались.

– На девять лет, а не на десять. Не надо преувеличивать.

– Хорошо, на девять. Все равно я не готова делать это обстоятельство достоянием гласности. И ты достоин лучшего, чем играть роль тайного любовника.

– Я лучше буду твоим тайным любовником, чем чьим-то официальным.

– Я занимаюсь твоими делами, я представляю твои интересы.

– А я хочу, чтобы ты была моей возлюбленной. – Это было единственное, о чем сейчас, в пылу поцелуев, мечтала и она. Но стоит вернуться к этому, как все опять запутается, как тогда в Париже. – А я хочу быть твоим шальным художником.

Саша рассмеялась.

– Ну, ты в любом случае мой шальной художник, даже если я для тебя только дилер.

– Саша, ну давай сделаем еще одну попытку. Пожалуйста! Ради нас обоих. Я тебя действительно люблю.

– Я тебя тоже люблю. Но я не хочу, чтобы мы опять мучили друг друга. А это вполне может случиться. И ты это знаешь. Я непременно сделаю что-то такое, что тебя взбесит, невольно чем-то тебя обижу. И ты явишься на музейный совет в набедренной повязке и кроссовках.

– В набедренной повязке? – Лайам сделал шаг назад и вгляделся в ее лицо. – В набедренной повязке? У меня ее даже нет!