Елена Езерская - Невозможное счастье

— Что же вы такое творите, папенька? — Глаза Лизы округлились от ужаса. — Вы готовы разом разбить четыре любящих сердца только потому, что вам привиделось чье-то оскорбленное достоинство?!

— Не сметь разговаривать с отцом в таком тоне! — зашипела на нее Долгорукая.

На миг ей показалось, что сбывается ее мечта завладеть имением Корфа и испортить жизнь его сыну.

— Отцы не бросают своих детей ради какой-то возлюбленной! — озлилась Лиза.

— Ты права, — с холодной решимостью сказал князь Петр. . — И это впрямую касается второй новости, которую я хотел сообщить вам.

— Так вы считаете, что по первому вопросу нам более разговаривать не о чем? — возмутилась Лиза.

— Я собрал вас не спрашивать вашего мнения или совета, я просто объявляю о своем решении! Итак, — князь Петр на мгновение задумался, но потом сказал, словно шагнул в пропасть, — сегодня я нашел свою пропавшую двадцать лет назад дочь Анастасию и намерен официально удочерить ее и в качестве княжны включить в свое завещание.

Что?! — на этот раз громче всех вскричала Долгорукая. — Да ты с ума сошел! Равнять с детьми недоноска какой-то подзаборной шлюхи!

— Маменька! — укоризненно покачала головой Соня.

— Ваша внебрачная дочь? Откуда она взялась? — растерялся Андрей.

— Анастасия была украдена у ее матери в день своего рождения и подброшена к дверям имения барона Корфа, где выросла и жила, а сейчас состоит прислугой и знает свое имя, как Полина.

— Дура Полька?! — ахнула Долгорукая. — Это тебе Сычиха с больной головы на здоровую нашептала?

— Марфа рассказала мне о приметах, по которым я могу отыскать свою дочь. Так вот, эти приметы совпали, и у меня нет ни малейших сомнений, что девушка, известная в поместье Корфов под именем Полина, и есть моя исчезнувшая двадцать лет назад дочь Анастасия.

— Бред какой-то! — Долгорукая покачала головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение.

— Если тебе так не терпится выдать свою дочь замуж за Корфа, может быть, ты предложишь эту выгодную партию Анастасии? — с недоброй усмешкой поинтересовалась Лиза.

— Настя слишком долго была лишена родительской ласки, — словно не замечая всеобщего раздражения, сказал князь Петр, — так что я не хотел бы немедленно отлучать ее от себя. Я собираюсь выкупить Полину у барона Корфа и хочу, чтобы она пожила с нами, пока не будут совершены все формальности — ее признание моей дочерью и включение в наследование.

— И это меня здесь считают безумной?! — расхохоталась Долгорукая.

Отец, а вы не слишком торопитесь? — неуверенно спросил осторожный Андрей. — Откуда у вас уверенность в том, что это ваша дочь, если вы никогда не видели ее и только понаслышке знаете приметы. по которым можно установить родство?

— У меня, как и у всех людей, есть сердце, — категорично заявил князь Петр, — и оно говорит мне, что это она, Анастасия.

— Ничего подобного, — покачала головой Лиза, — у вас нет сердца. Только бессердечный человек предает свою семью дважды. Сначала — ради любовницы, потом — ради самозванки, прикинувшейся ее дочерью.

— А я-то надеялся, что вы проявите благородство и захотите принять бедную девочку в нашем доме, поможете ей забыть те лишения, на которые ее обрекла судьба! — разочарованно и горько сказал князь Петр. — Увы, я ошибался! Мои дети выросли такими же черствыми, как их мать.

Но я не позволю вам еще раз отнять у меня любовь, которая делала меня счастливым! Все будет так, как я сказал, и никто не смеет мешать мне!

С этими словами князь Петр вышел из кабинета. Долгорукая переглянулась с сыном — Андрей выглядел растерянным и беспомощным. Наташа уходила от прямых взглядов и была невероятно напряжена. Соня продолжала тихонечко всхлипывать. И одна Лиза смотрела на всех с нескрываемым превосходством и независимостью. Она первая нарушила затянувшееся, тревожное молчание.

— Соня была права — мне не стоило раскапывать мертвых.

— Лиза! — Андрей метнул в нее укоризненный взгляд.

— Наконец-то ты стала мыслить разумно, — скептически усмехнулась Долгорукая. — Надолго ли?

— Надеюсь, отныне и навсегда! — воскликнула Лиза и направилась к двери.

— Куда ты? — Андрей сделал движение, чтобы остановить ее. — Разве нам не стоит обсудить то, о чем сообщил нам отец?

— Ты не слышал? Он сказал, что наше мнение его совершенно не волнует. Так что обсуждение ничего не даст. А потому я ухожу, меня в гостиной ждет единственный близкий мне человек, который не предаст и не бросит. И я не позволю себе потерять его!

— Ты не будешь возражать, Андрей, если я тоже пойду? — Наташа умоляюще взглянула на него. — У меня что-то разболелась голова…

— Да-да, — заторопился Андрей, — пойдем, дорогая, я провожу тебя.

— Я с вами! — очнулась Соня и бросилась их догонять.

— Значит, все-таки дуэль? — улыбнулась Долгорукая и открыла крышку стоявшей на рабочем столе мужа коробки с пистолетами…

— Миша, какое счастье, что вы дождались меня! — Лиза бросилась к Репнину, протянув ему навстречу руки, и он принял ее пожатие.

— Что-то случилось? Вы выглядите встревоженной.

— Не задавайте вопросов, — переходя на шепот, сказала Лиза. — Пойдемте со мной!

— Хорошо, — кивнул Михаил и позволил ей увлечь себя.

Он шел за ней покорно, как на привязи, или точно малыш за старшей сестрой. Лиза вела его, не оглядываясь, но крепко держала за руку, словно боялась потерять.

— Но это же ваша домашняя церковь! — негромко воскликнул Репнин, когда они пришли.

— Да, — так же шепотом подтвердила Лиза. — Встаньте рядом со мной.

Она подвела его к аналою и зажгла две свечи — одну отдала Репнину, другую взяла себе.

— Что вы делаете, Лиза? — смутился Репнин.

— Скажите, князь, вы любите меня?

— Люблю, но что все это значит?

— Слушайте, я должна вам признаться — у меня был роман с Владимиром. Непродолжительный, всего одна ночь…

— Я знаю, — хотел остановить ее Репнин.

— Откуда? — растерялась Лиза.

— Это не имеет значения. Так же, как не имеет значения эта случайная связь. Я не ревную вас, но не потому, что мне все равно. Я люблю вас и не хочу, чтобы из-за этой ошибки, в которой, уверен, вы и сами глубоко раскаиваетесь, мы могли бы потерять друг друга.

— Миша! — растрогалась Лиза. — Вы удивительный, необыкновенный человек!

— Просто вы дороги мне, и все остальное — нелепость и суета сует, — махнул рукой Репнин.

Пламя свечи заколебалось, но не потухло.

— О! — расцвела Лиза. — Это добрый знак — мы будем вместе.

— Конечно, я уже говорил об этом с вашей матушкой, — не понял ее сомнений Репнин.

— Но вы не знаете главного, — вздохнула Лиза. — Папенька прочел мой дневник, узнал о моих отношениях с Владимиром и теперь настаивает на том, чтобы я вышла за него замуж.

— Но Владимир любит Анну! — вздрогнул Репнин.

— Отец ничего не хочет знать и ни о ком не думает. Он только что объявил нам — или я стану баронессой Корф, или он вызовет его на дуэль.

— Владимир не станет стрелять в князя! Барон прекрасно знает, что ваш батюшка ему не соперник. Корф — благородный человек.

— А если отец не промахнется?

— Бедная Анна!.. Впрочем, я полагаю, Владимир не станет ждать вмешательства судьбы. Не сомневаюсь, у него уже есть план, и он осуществит его. Но что же делать нам?

— Мы должны дать друг другу клятву в любви и верности. Здесь и сейчас! Перед этими святыми образами.

— Но… я хотел дождаться приезда родителей и познакомить вас, — растерялся Репнин.

— Мы не можем ждать, ибо поведение папеньки непредсказуемо. Пусть Бог услышит наши клятвы и благословит наш брак! Вы медлите?

— Я восхищаюсь вами, Лиза! Согласны ли вы стать моей женой перед Богом?

— Да! — пылко ответила Лиза. — Согласны ли вы стать моим мужем перед Богом?

— Да, — прошептал Репнин. — Согласен!

Лиза расплакалась и бросилась ему на шею. Влюбленные обнялись и поцеловались.

— А теперь — идемте, муж мой! — таинственным шепотом велела Лиза.

— Куда? — тоже шепотом спросил Репнин.

— Мы поднимемся ко мне и останемся там на всю ночь. На нашу первую брачную ночь…

— Вы — самое сумасбродное существо, какое мне довелось знать, — вполголоса рассмеялся счастливый Репнин.

— Но-но! — лукаво погрозила ему пальчиком Лиза. — Больше вам ни с кем не придется меня сравнивать. Отныне вы принадлежите мне и только мне!

— Клянусь! — с шутливой патетикой воскликнул Репнин.

— Довольно слов, —Лиза бесшумно потянула его за собой. — Нам пора уже перейти от слов к делу.

— Вне всякого сомнения, — улыбнулся Репнин и крепко прижал ее к себе…

* * *

Утром он, как ни в чем не бывало, сидел в гостиной. Вошедшая первой из всей семьи княгиня с удивлением посмотрела на него.

— А вы, однако, ранний гость, князь!

— Мне не терпится увидеть Елизавету Петровну, — спокойно солгал Репнин. — Вчера мы не все успели… обсудить, и я хотел бы продолжить сегодня наш разговор.

— Не думаю, что это понравится Петру Михайловичу, — покачала головой Долгорукая.

— А меня мнение папеньки волнует так же сильно, как и его — мое, — насмешливо сказала Лиза, появляясь в дверях гостиной.

Дело твое, — Долгорукая с подозрением посмотрела на дочь. Лиза выглядела на редкость хорошо, посвежела и разрумянилась, как будто всю ночь гуляла на свежем воздухе. — Однако Петр Михайлович может неправильно истолковать присутствие здесь князя. Тем более после того случая с Корфом…

— Maman! — перебила ее Лиза. — Вы так много говорите о Корфе, что я готова заподозрить между вами роман.

— Как тебе не стыдно?! — лицо княгини побагровело, и она тотчас ушла.

— А ты не слишком сурова с матушкой, Лиза? — покачал головой Репнин.

— Пора им начать относиться ко мне серьезно, — нараспев сказала она, подходя к нему опасно близко.

— Лиза, — мягко отстранился Репнин, — ты очень рискуешь. Официально мы еще не венчаны.

А мне все равно, — кокетливо улыбнулась она, и Репнин не смог удержаться, чтобы не улыбнуться вместе с ней.

— Барин, — в дверь гостиной просунулся встревоженный Дмитрий, — там какой-то офицер. Очень важный, с письмом к вам. Впускать?

— Разумеется, — кивнул Репнин.

Приехавший офицер оказался порученцем императорской канцелярии. Он привез приказ князю Репнину немедленно явиться в резиденцию Его Величества в Гатчине.

— Неужели это из-за… — Лиза не решилась продолжать свою мысль.

— Все может быть, — пожал плечами раздосадованный Репнин, — но нас ни в чем не уличили. Скорее всего, это что-то действительно важное и срочное. Ведь я занимался в Двугорском делом Забалуева. Так что, если нам повезет, мы одолеем этого прохвоста и сможем… сможем осуществить то, о чем условились вчера.

— Если бы… — с тревогой вздохнула Лиза…

Владимир вскрикнул во сне и проснулся. Он уже несколько раз делал попытку заснуть, но лишь проваливался в глубокую темноту, от бесконечности которой сжималось сердце и не хватало воздуха. Да что со мной? — с раздражением подумал он, отирая со лба бисеринки пота. Владимир сел на кровати и перевел дух. Сразу тяжело и опасно потянуло под ребрами. Но он умел превозмогать боль и встал, разгоняя почти смертельную усталость.

Накинув турецкий халат, популярную у многих его сослуживцев домашнюю одежду, он направился в библиотеку — взбодриться ему всегда помогал терпкий коньяк, который !. отец по обыкновению держал в шкафу рядом с книгами. Умному человеку надо уметь расслабляться, часто говаривал Иван Иванович, относившийся к числу винных гурманов. Он хорошо знал все известные горячительные напитки и умел превращать их употребление в торжество и приятное времяпровождение.

Взявшись за ручку двери, Владимир увидел тонкую полоску света, пробивавшуюся из-под нее. И кому еще только не спится? — покачал он головой, отнюдь не радуясь перспективе нежданной компании. Но, войдя, он увидел, что его полуночный соперник — Анна. Она сидела, забравшись на диванчик с ногами и кутаясь в свою любимую кружевную шаль, и что-то читала. Но, осторожно приблизившись, Корф понял, что Анна спит.

Бесшумно и стараясь не побеспокоить спящую, Владимир взял книгу из ее рук — Шекспир? «Весь мир противу страсти нежной…» Бедная, и ее мучает та же мысль! Корф вздохнул и с легкостью, как пушинку, поднял Анну на руки. Он отнес девушку в ее комнату — она даже не проснулась, только шептала в забытьи что-то тревожное. Корф с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее, но воспоминания о Лизе обожгли его — меньше всего Владимир хотел, чтобы, очнувшись, Анна сказала это грубое и унизительное — воспользовался.

И все же он не сразу ушел к себе — все сидел и смотрел, как она дышит и улыбается чему-то во сне. Владимир накрыл Анну ее шалью и удивился, какая она хрупкая, почти воздушная — обычной шали вполне хватило, чтобы Анна утонула под ее узорчатой сеткой. Словно сказочная принцесса, улыбнулся Корф, и, перемещаясь с ловкостью хищника на одних пальцах — умение, обретенное им на Кавказе, — вышел из ее комнаты, вдруг ощутив покой и душевное равновесие.