Взгляд моей золотинки остекленел, всхлипы превратились во вскрики, толкая меня к самому краю. Ногти впились в спину, и ее забила роскошная, уносящая меня следом дрожь, на которую я смотрел и смотрел, содрогаясь и улетая сам, впитывал ее оргазм до последней опьяняющей капли, позволяя ему омыть меня изнутри и снаружи.

Руки подломились, и я упал на нее, здоровый жлобина, но Светочка приняла мой вес, обвив руками и ногами и не позволив сдвинуться ни на сантиметр. Дыхание успокаивалось, сердце больше не грохотало в ушах, в душе наступила благословенная тишина, в которой я вдруг смог спокойно говорить.

– Джесс… Джесс не такая уж и плохая. На самом деле. Она просто… Избалована. И в некоторой степени в этом виноваты и мы с Алекс. Наверное. Но… Прости, мне сложно говорить о той части моей жизни, что была между тобой и… тобой. Я не… Я не знаю, как сказать это прямо. Но… Мне иногда казалось, что Джесс привлекла меня только тем, что была немного похожа на тебя. В самом начале. Такая же фигурка, волосы, голубые глаза. И поначалу она казалась мне такой же чистой и светлой, как и ты. Да и помогла мне выпутаться из одной очень неприятной ситуации. Я был ей очень благодарен и видел в ней пусть смутное, но отражение своей первой самой яркой любви – тебя. – Я подтянул расслабленную Лану на себя, охватив ее руками и ногами. Когда-то надо решиться и сказать все. А потом уже вместе принимать решение. О нашей с ней совместной жизни.

– То, что мы не сладим с Джесс, Алекс поняла сразу. А я пытался как-то наладить контакт, находил компромиссы, искал взаимопонимание. Но… Наверное, я не слишком был в этом заинтересован. А Джесс… А самой Джесс всю ее жизнь не хватало маминой любви. И, как она потом мне прокричала в один из последних скандалов, я был всего лишь попыткой привлечь внимание матери к ее персоне. А получилось совсем наоборот. Алекс больше обращала внимания на меня, чем на Джесс. В общем, все сложно. – Лана судорожно всхлипнула на моей груди, и я нажал оглаживать ее спину обеими руками, одновременно потираясь носом о ее макушку и вдыхая умопомрачительно умиротворяющий запах СВОЕЙ женщины.

– Понимаешь, Джесс не совсем уж негодяйка. Она жертва, скорее. Просто жертва, которая отказывается видеть очевидные вещи и продолжает упорно использовать детские манипуляции. Но ладно бы просто сама Джесс. Дело в том, что она категорически против моих встреч с сыновьями. Она до истерики боится, что они разлюбят ее и уйдут жить ко мне. И я ничего не мог поделать с ее желанием оградить детей от моего «ужасного» на них влияния. А пару дней назад, на рождественском ужине, Алекс разрубила этот гордиев узел. Теперь Стив и Иан должны жить со мной четыре месяца в году, ежегодно. Время – каникулы в их школе, а это лето, рождественские каникулы и пасхальные. И вопрос, который не дает мне покоя все это время – как ты меня такого собираешься терпеть всю оставшуюся жизнь, с этими чертовыми проблемами?

Светуля сверху завозилась, нежно провоцируя ни в чем не сомневающуюся часть меня на новый раунд сладких переговоров.

– А ты уверен во всей своей оставшейся жизни? – хрипло прошептала она прямо рядом с сердцем, которое суматошно принялось рваться навстречу ее губам.

– Это единственное, в чем я совершенно уверен, свет мой. Все остальное: работа, увлечения, разборки с членами семейства Гордон – все это может занимать мои мысли какое-то время. Но в сердце моем только ты одна. И без тебя я второй раз не выгребу. Не после того, как я узнал, что рай есть и на земле, если ты в нем со своим человеком.

– А как же…

– Дэн, Шереметьевы, Гордон и прочие? С Дэном, я уверен, я найду общий язык. Папа мой от тебя в восторге, а значит, и Марина тоже будет в восторге. Алекс очень хорошо к тебе относится, и мое положение ее бывшего зятя нисколько этому не противоречит. Единственный затык будет с Джесс и детьми. Но общаться с ней напрямую тебе и необязательно. А со Стивом и Ианом… Возможно, они влюбятся в тебя с первого взгляда, как мы с папой. Возможно, со второго. Но они полюбят тебя. Совершенно точно. Я это знаю. А все остальные? – я пожал плечами, отчего Светулины губы таки мазнули по моей и без того чувствительной коже. – Со всеми остальными мы разберемся. Ты ведь переживаешь, как наши отношения воспримут на работе? Да?

Светик молча кивнула, отворачиваясь от меня и пряча глаза.

– Солнце мое, я даже знаю, что именно тебя беспокоит больше всего – что городок маленький, что работу найти сложно, что тебе надо содержать сына и тетушку. Забудь. Не про обязательства свои перед родными, а про то, что это должна делать ты. Не ты, а мы. Отныне и навсегда. Во всем. Уговор?

– Макс, послушай… Ты еще такой молодой, такой… амбициозный, талантливый… А я…

– А ты? – прошептал я прямо в розовое ушко, так неосмотрительно приблизившееся к моим жадным до всего Светочкиного губам.

– А я… ну, я же старше тебя. Еще лет пять-десять максимум, и ты так и останешься молодым и красивым, а я на твоем фоне буду смотреться старой калошей… Что? Ты что, ржешь надо мной? – возмутилась моя глупендра, разъяренно сверкая голубыми глазищами и чуть ли не осыпая меня из них злыми искрами.

Ну славатехосподи, ты наконец это вслух сказала, родная ты моя, пугливая моя. Добрались мы до самого-самого. Уже и ждать умаялся, когда же ты со мной своим жутким страхом, «проблемой проблем» в наших отношениях поделишься. Ведь как бороться с тем, что даже не озвучено, не произнесено, не материализовано, но при этом все время торчит рядом, прямо как слон в комнате, которого ты, упрямая моя, старательно якобы игнорируешь.

– Боже, какое счастье для тебя, что эти слова не слышит моя, не к месту будь помянутая, бывшая теща, у которой за последние лет двадцать не было ни одного любовника, который не был бы младше нее лет на десять. Она, кстати, считает, что для женщины вредно иметь дело со старыми, как она убеждена, козлами, – я лукаво усмехнулся и ловко вывернулся из-под цыплячьего веса моей гневно пыхтящей сомневалки, нежно прихватив зубами вершинку левого сладкого полушария и с улыбкой услышав легкий стон. – Она, знаешь ли, уверена, что рядом со взрослым мужчиной старше самой партнерши женщина быстрее стареет, утрачивает интерес к жизни… – переместился на правую подружку. – К сексу в том числе. И невольно приравнивает себя к его возрасту. Поэтому молодой муж или любовник – единственно правильный выход: рядом с молодым красавчиком – а я ведь у тебя красавчик, как ты верно заметила, – женщина сама становится моложе и душой, и телом.

– Макс! – возмущенно воскликнула Светуля, одаривая меня «мы тут вообще-то о серьезных вещах говорим» взглядом, но тут же сдалась, тихонько вздохнула, выгнулась навстречу моим губам и пробормотала: – Это сравнение с Алекс неуместно. Она может себе позволить что угодно…

– Потому что богата и избалована? – фыркнул я, обдув при этом влажную вершинку и про себя торжествующе улыбнулся, уловив дрожь в любимом теле. – Тогда я предлагаю сделать тебя такой же богатой и избалованной женщиной, свет мой. Надеюсь, правда, что ТАКОЙ избалованной ты никогда не станешь, потому что я буду отгонять от тебя всех молодых самцов, что мотыльками будут слетаться на твой свет.

Я нарочно чуть отстранился, как будто собираясь прервать ласку, но цепкие тонкие пальчики тут же запутались в моих волосах и надавили на затылок, нахально требуя продолжения. Ну разве может быть реакция желанней? Но я тебя все же подразню. Самую малость, искушение слишком велико.

– Любимая, я не знаю, как я могу убедить тебя в том, что для меня не будет существовать другой женщины, кроме тебя. Хотя… – я сделал вид, что задумался, и почесал затылок. – Есть, конечно, шанс, что ты сама толкнешь меня в руки молодой соперницы, – я увернулся от летящего прямо в глаз крепенького кулачка, – а может даже двух. – От второго увернуться не удалось. Блин! Ей кто удар ставил? Дэн небось? Я еще разберусь с этим сопляком. – Черт! Светик, больно же! Я же имел в виду дочку! Или дочек! Ревнивица ты моя драчливая.

– Макс, отпусти! – заизвивалась она подо мной, но я нагло воспользовался преимуществом в живой массе, прижав ее собой к месту и уткнув лицо между ее грудей. Попробуй попади теперь, боевой светлячок.

– Ага, щаз! – пробубнил в ее кожу. – Чтобы ты мне во второй глаз засветила? Хорош я буду завтра на собственный день рождения с фингалом.

Светик ахнула, прижав кулачки ко рту.

– Боже, я же помнила, а сегодня забыла. У тебя же завтра день рождения! – краткое оцепенение закончилось, и она взбрыкнула пуще прежнего, словно собиралась сразу ломануться, причем в нескольких направлениях одновременно. – Это же… Надо же…

– Да, свет мой, – удержал я мою резвую на месте. – И я очень хочу провести его с тобой. Только вдвоем. Ты и я. Сделаешь мне такой подарок? Самый лучший для меня.

Светуля резко вдохнула. Притормозила нечто привычное готовое сорваться с ее языка. Выдохнула. Улыбнулась и чуть покраснела. Твою же дивизию, у меня от этой улыбки дух перехватило и свинцовая труба за полвдоха ниже пояса образовалась.

– Конечно. Хорошо, что завтра воскресенье.

– Это точно. Что возвращает нас с тобой к некоторым рабочим моментам. Ты точно хочешь уволиться?

Светочка неуверенно покачала головой.

– Макс, мне страшно так резко менять опять полностью свою жизнь, – честно призналась она. У меня сегодня точно праздник.

– Я понимаю, хорошая моя. Мне тоже будет очень неудобно лишиться в одночасье такого на самом деле незаменимого во многих смыслах помощника. Но я понимаю и тебя тоже – работать в одном помещении с тобой мне сейчас совершенно невозможно без того, чтобы не желать видеть тебя, осязать, обонять, прикасаться к тебе. Но, прикоснувшись к тебе, я уже не могу думать о работе. Что ты скажешь, если я предложу тебе перейти временно на удаленную работу?

Не хочу, как же я этого не хочу на самом деле, но надо, потому что с ней я не мужик и не профи, а пустоголовый подросток с перманентным стояком.

– Ну, это неожиданно и пока непонятно, но я обещаю подумать и сделать максимально удобным для тебя.

– Для нас, свет мой. Для нас.

Глава 23

Я ощущала себя навеселе. Пузырем с содержимым легче воздуха. Земли не касающейся, пусть и провела последние сутки, почти не отрываясь от простыней. Под Максом, укутанная в его руки, наверное, чтобы просто не улететь под потолок. Я – Джон Картер на Марсе! Могу не ходить, а совершать прыжки на сто метров ввысь и все такое. Потому что счастлива.

Такое потрясающее чувство легкости, свободы, головокружения и сразу же защищенности, созданной не собственными силами, а идущей извне. Это как… Господи, неудачница я по жизни, мне и сравнить-то не с чем, впервые же! Конечно, общность, контакт со своим ребенком – это тоже потрясающая форма единства с другой живой душой, но вот когда то же самое ощущаешь с мужчиной – это совсем иное измерение. Вот, видно, какое оно в лицо – простое бабское счастье! А я, дура, и не знала. Влюбленной была вроде, а вот этого самого так и не испытала.

– Если бы я так до безобразия не хотел прихвастнуть тобой, выйдя в люди, то черта с два дал бы вылезти из постели, – проворчал мой Шереметьев, беспардонно мешая мне одеваться.

Совался облапать и поцеловать каждую часть тела, которую я облачала в ткань. А я хихикала, ну ей-богу, как самая настоящая дурочка, наслаждаясь тем, что выходило и щекотно, и приятно, и на душе так тихо-тихо, тепло-тепло.

– Можем и не идти, – пожала я плечами. – Закажем всякие вкусности домой. Или, хочешь, сама приготовлю?

– Нет уж! День рождения у меня, так что я, как капризный новорожденный, желаю первое настоящее свидание! Цветы, ресторан, обжимания на грани приличий в такси, поцелуй на прощанье у подъезда, который внезапно превратится в бурную ночь!

– Какие цветы предпочитаешь? – подколола я его.

– Любые, кроме роз цвета прыщей на бледной заднице всяких лощеных индюков! – фыркнул Макс, в который уже раз накрыв ладонью мою грудь. – Свет мой, а тебе домой обязательно?

– Макс, а в ресторан я прямо так тебя и поведу? – указала я на свой походный вид.

– Водить по ресторанам в нашей семье тебя буду исключительно я, – куснул он меня за шею. – Сейчас же можно все по интернету заказать. Как насчет платья и всего остального?

– Любимый, тебе тут не столица! Да и надо мне домой заскочить.

Спорить больше мой невозможный мужчина не стал, только пару раз продефилировал по комнате голышом в приподнятом настроении, якобы что-то разыскивая, и вскоре уже стоял одетым, с моими сапогами в руках.

На подъезде к дому я немного занервничала. Не пригласить Макса со мной подняться – это форменное безобразие, что никак не укладывалось в нашу новую общую формулу жизни. Но Дэн мог быть дома, а портить такой день их стычкой тоже ой как не хотелось. Однако Макс с улыбкой заявил, что ему как раз нужно кое-куда смотаться, и он подъедет через час. Я заподозрила, что он просек мои метания и просто решил снять повод для них с повестки дня. Устыдилась и восхитилась одновременно, да настолько, что, поднимаясь домой, шмыгала носом и терла глаза. Как мне так могло повезти? Вот за что? То есть… он у меня вообще настоящий? Вдруг сейчас проснусь, и ничего такого и в помине нет?