Рита шевельнулась в кресле. Грэм тут же поднял голову и уставился на нее больными, горящими глазами. Сердце у нее сжалось. Протянуть руку, коснуться этой бледной, впалой щеки... Что за мысли? Что за мысли? Но от них невозможно избавиться. Одновременно она чувствовала нарастающий гнев. «Вот гаденыш! Какого черта тебе не хватало?» Сын обеспеченных родителей, студент одного из самых престижных европейских вузов... Но на самом деле она знала, чего. Настоящих, не придуманных ощущений. Испытаний, которые не всякий сможет выдержать. Препятствий, которые не всякий сможет преодолеть. Непредсказуемого развития событий. Риска, интриги.

– Я не смотрел на часы, но успел выкурить три сигареты подряд, прежде чем дверь подъезда со стуком распахнулась и на улицу выскочил мой благодетель. Да-да, собственной персоной. Шатаясь как пьяный (а может, и правда принял на грудь), он подошел и рухнул со мной рядом на скамейку. Я услышал его голос, низкий и срывающийся.

«Не уходи. Хотя бы сегодня переночуй у меня».

Я ничего не ответил.

Повернув голову, он уставился на меня в упор, и я порадовался, что на улице уже темно и можно не заботиться о выражении своего лица.

«Ну куда ты пойдешь? Домой, к мамочке? Брось, ты еще не сошел с ума. К девчонке? А зачем? Ты думаешь, эта шмара сможет тебе помочь? Оставайся, парень... Черт тебя подери, да можешь ты хоть раз в жизни сделать то, о чем тебя просят?»

«А разве я никогда этого не делал?»

«Делал, да. Ты прав. – Он тяжело дышал. – Ты лучше всех. Я не могу отпустить тебя. Я не могу без тебя жить».

«Кончай этот цирк».

«Я знаю, если сейчас ты уйдешь, то уже не вернешься. Мне придется разыскивать тебя, платить всяким недоноскам...»

Тут я слегка вздрогнул.

«...а я этого не хочу. Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему. Хотя бы так, как было до сегодняшнего дня».

Он сидел и лепетал как младенец. Гладил мое колено. Дергал меня за рукав. Это было до того нелепо, гадко, смехотворно, что в конце концов я не выдержал, встал и пошел прочь. К счастью, он не пытался меня остановить. Если бы в эту минуту он посмел прикоснуться ко мне, думаю, я бы его ударил.

– Он не заплатил вам за тот вечер?

– Нет. То есть в какой-то момент он начал совать мне деньги, много денег... но я не взял. Хотя, может, и стоило.

– На улице или в квартире?

– Что? А-а... – Морщась, Грэм потер пальцами висок. – На улице. На скамейке.

Рита окинула его пристальным взглядом.

– Вы плохо себя чувствуете?

– Нет-нет, все в порядке... За то время, что я добирался до дома, Лео успел позвонить мне раз пять или шесть. Я не отвечал, пока не сообразил, что просто исчезнуть все равно не удастся. Он мог в любой момент достать меня через Антона. А раз не удастся исчезнуть, то лучше явиться к нему прямо сейчас, в том виде, в каком я вышел от клиента, а там пусть сам решает, есть у меня повод для недовольства или нет. Я сообщил таксисту об изменении маршрута и уже через полчаса стоял перед стариной Лео, который заходился в истерике и брызгал слюной, как взбесившийся бабуин. Клиент скорбит и негодует. У него отняли любимую игрушку. Он чувствует себя несчастным и требует компенсации морального ущерба. Я вел себя как последняя свинья. И что я могу сказать в свое оправдание? Не говоря ни слова, я снял куртку и бросил на спинку кресла. Эффект превзошел все ожидания. Лео охнул и тут же заткнулся – так резко, как будто кто-то вставил ему кляп. Облизнул губы, сделал шаг вперед и принялся срывать с меня то, что осталось от рубашки, при этом глаза его подозрительно заблестели. Ну а потом, разумеется, ему приспичило отыметь меня. Вот тут-то до меня наконец дошло, каким я был идиотом. Здесь, в клубе, со мной могли сделать все, что угодно: изнасиловать, убить, накачать наркотиками... В общем, попал я здорово.

– Мысль об этом возбуждала вас?

– О да. – Грэм стыдливо улыбнулся. – Или мне следовало об этом умолчать? Возбуждала, заставляла мою кровь быстрее бежать по жилам... какие еще слова подходят для описания этого восхитительного состояния? Бормоча какие-то нежности, Лео облапал меня и принялся подталкивать к дивану. Я вырвался и очень серьезно предупредил, что если он не прекратит безобразие, мне придется его убить. Или ему придется убить меня. Одно из двух. Как ни странно, это подействовало. Должно быть, я выглядел как форменный псих. Впрочем, и чувствовал себя соответственно.

«Ты не взял денег, – сказал Лео. – Почему?»

Господи, почему? Мне казалось, это очевидно. Но выворачивать душу перед сутенером я не собирался, поэтому промолчал.

«А у меня возьмешь?»

«И у тебя не возьму».

«Если будет еще работа, тебе предлагать?» – спросил он напоследок. Ему не хотелось упускать меня. Я был, что называется, le plat friand[12]. Юноша, позволяющий состоятельным клиентам осуществлять их садо-эротические фантазии. Найти такого в Москве в то время было проблематично. Я ответил: «Попробуй». Накинул куртку прямо на голое тело и вышел. Моя порванная, запятнанная кровью рубашка осталась лежать на полу, куда ее бросил Лео. Позже я узнал, что он толкнул ее за двести пятьдесят баксов тому самому типу, который привел ее в полную негодность. Мужик, помимо всего прочего, оказался еще и фетишистом.

Покидая заведение, я все еще не был уверен, что мне позволят так просто взять и уйти. Но громилы в дверях окинули меня тяжелыми взглядами, только и всего. Больше я их не видел. Ни их, ни Лео.

Грэм встал, прошелся по кабинету. Вернулся в кресло. Руки у него все еще дрожали.

– Дома я первым делом забрался под душ и долго стоял с запрокинутой головой под горячими струями, так что мои слезы моментально смывало со щек. А потом пошел спать.

– Лео еще звонил вам?

– Звонил пару раз. Но я очень вежливо отклонял его предложения.

– Мне кажется, вы чего-то недоговариваете, – тихо сказала Рита, подозревая, что затянувшаяся пауза означает конец истории.

Грэм отозвался не сразу.

– Да, есть кое-что. Но мое время вышло. Вернемся к этому в понедельник, а пока... позвольте же наконец угостить вас чашечкой кофе!

Глава 7

Увидеть его вне стен медицинского учреждения, в нормальной обстановке, на людях – этим она объясняла свое согласие. Себе самой, разумеется. Больше никто в ее объяснениях не нуждался. Что ж, она не зря нарушила золотое правило психоанализа: не подпускать пациента ближе, чем это необходимо для успешного лечения. Совсем не зря!

Переступив порог клиники, Грэм тут же оставил свои ужимки и высокомерный тон и превратился в интереснейшего собеседника, остроумного и обаятельного. Они посидели в кофейне на Пушкинской, после чего вернулись в ожидавший их автомобиль. Водителем оказался парень лет двадцати, за все время не проронивший ни слова и не бросивший ни одного нескромного взгляда в сторону своих пассажиров. Грэм просто говорил ему, куда ехать, и тот без вопросов ложился на курс.

За чашкой кофе Грэм рассуждал о художниках-модернистах, радиоуглеродном анализе, кризисе современного кинематографа, литературных экспериментах Алена Роб-Грийе и так далее, причем так живо и увлекательно, что Рита напрочь забыла о своем статусе лечащего врача и почувствовала себя обыкновенной женщиной, за которой красиво ухаживает неглупый, в меру эксцентричный мужчина. Она видела, что на него обращают внимание. Неудивительно, ведь он красив, по-настоящему красив. И это не глянцевая красота моделей или кинозвезд, которую всякий может оценить, а пугающая и завораживающая красота инфернального существа, совершенного монстра. Особенно губы – прекрасно очерченные, подвижные, сексуальные. Неожиданно для себя Рита представила их за тем занятием, о котором упомянул в своей исповеди Грэм. Ее бросило в жар. Не поднимая глаз от чашки, она сидела и гадала: заметил?.. не заметил?..

Беловатые капли спермы, брызнувшей на впалые щеки и длинные, черные ресницы простертого на кушетке юноши... тонкая, мускулистая рука, небрежно засовывающая в карман сложенные купюры... зажмуренные глаза, рефлекторно сжатые зубы, красные полосы на смуглой, по-мальчишески гладкой коже... Любишь погорячее, дружище? Тогда это как раз для тебя. Строптивые мальчики, презирающие физический труд, надменные, равнодушные, одетые по последнему слову моды. Плати – и делай с ними что хочешь. Но что в этом для самих мальчиков? Только ли деньги?

Не так давно Грэм спросил, что, по ее мнению, он собой представляет. Какой из привычных ярлыков она уже мысленно на него наклеила? Изобразить недоумение? С ним этот номер не пройдет. И Рита ответила со всей возможной откровенностью:

– Если говорить о сознательных установках, то вы типичный интроверт. Из основных психологических функций наиболее дифференцированной в вашем случае является Интуиция, из-за чего неизбежно страдают Ощущения, при этом на должном уровне остается Мышление, да и с Чувствами, насколько я могу судить, все в порядке. Ощущения, Мышление, Чувства и Интуиция – в данном случае только термины, используемые для рассмотрения структуры сознания. Благодаря Ощущениям человек получает информацию из внешнего мира, мира объектов. С помощью Мышления воспринимает то, что передают ощущения, а затем дает всему воспринятому названия. На основе этих впечатлений возникают Чувства. И наконец, человек делает ряд предположений относительно того, откуда возникают перечисленные явления, куда они устремлены и каковы их возможности, – речь идет об Интуиции. Разумеется, при помощи таких примитивных понятий невозможно дать исчерпывающее определение психической системы, включающей, помимо сознания, еще и обширные сферы индивидуального и коллективного бессознательного, однако без них не обойтись.

– Пожалуйста, еще раз и помедленнее.

– Вы представляете собой интровертный интуитивный тип, который иначе можно классифицировать как иррациональный. Вы не в ладу с действительностью. Мир для вас всего лишь эстетическая проблема, вопрос восприятия, «сенсация».

– Да уж... – Он вяло усмехнулся. – Как говорил Жак Лакан, «реальность – это то, обо что я спотыкаюсь».

Итак, он получил ответ на свой вопрос. Но это был тот ответ, который она смогла дать на основании наблюдений, сделанных в кабинетных условиях, но явно недостаточных для вынесения окончательного «приговора». Ей катастрофически не хватало информации.

Заметив, что «мицубиси» проскочил нужный поворот, Рита обеспокоенно шевельнулась и уже хотела окликнуть водителя, но Грэм накрыл ее руку своей и тихонько сжал. Это интимное прикосновение – первое и оттого особенно волнующее – заставило ее невольно вздрогнуть.

– Куда мы едем? – шепотом спросила она.

Не выпуская ее руку, Грэм с улыбкой смотрел ей в глаза. В темном салоне автомобиля его лицо казалось бледной маской с темными прорезями глаз.

– Ко мне домой. Сейчас, пока вы еще не забыли вкуса кофе по-ирландски, мне хочется показать вам, как готовлю его я сам. К тому же у меня дома есть вино, которое может предложить не всякий московский ресторан.

– Звучит заманчиво, – пробормотала Рита. – Однако...

– Да бросьте, Маргарита, – развязно перебил Грэм. – Вы же не маленький ребенок. А я не людоед. Что может случиться?

Фантастика, он привез ее в ту самую квартиру, где прошло его детство, квартиру своих родителей. Хотя стоило ли удивляться? Ольга сказала ей об этом давным-давно. Квартиру было решено продать – собственно, этим Грэм сейчас и занимался. Ну и жил там, естественно... Стоп. Естественно для кого? Для Ольги, которой никогда бы не пришло в голову при наличии пустой квартиры снять номер в отеле? Очевидно, да, потому что только по ее настоянию («Ну что ты за человек, Григорий?.. Почему ты не можешь вести себя по-человечески?.. Почему тебя вечно приходится уговаривать?..»), Грэм поселился там, хотя первые несколько дней прожил в отеле. Он уже лет десять или двенадцать вообще не появлялся в доме своего детства, порога не переступал. Ольга считала это возмутительным, но о причинах такого поведения не могла рассказать почти ничего. Грэм был не в ладах с отцом. Но почему? В ответ подруга только беспомощно пожимала плечами.

Рита обратила внимание, что Грэм уже в который раз уступает сестре, и даже упомянула об этом в одной из бесед. Он согласно кивнул: «Иногда приходится уступать». За бесконечными заботами Ольга постепенно теряет женскую привлекательность, а вместе с ней и уверенность, становится истеричной. Ему не хочется лишний раз причинять ей боль. В конце концов, они всегда неплохо ладили. Весьма неплохо для брата и сестры.

Оказавшись в знакомом подъезде, Рита вспомнила о фобиях Грэма и принялась с интересом ждать, что будет дальше. Как он поступит? Воспользуется лифтом или заставит ее взбираться по лестнице на седьмой этаж?

Без колебаний он выбрал лифт. Пока кабина медленно ползла вверх, никто из них не издавал ни звука. Рита не спускала глаз с худого, смуглого лица Грэма. Оно было бесстрастным, как всегда, но на верхней губе блестели бисеринки пота.