Ольга Свириденкова - Невский романс

Полина тяжко вздохнула и быстро взглянула на него из-под опущенных ресниц. Затем вздохнула еще раз и непреклонно покачала головой.

— Извините, господин Нелидов, но я не могу ответить вам согласием, — тихо сказала она.

— Но почему, черт возьми?! Нет, конечно, я понимаю, что слишком большой симпатии вы ко мне не питаете. Но… что же с вами теперь будет? Вы хоть знаете, что Марасевич собирается подать векселя ко взысканию и отобрать ваше имение и особняк?

— Знаю! — сердито крикнула Полина. — Все я прекрасно знаю, не хуже вас… И вы еще утверждаете, что не собираетесь меня покупать?! — Ее небесные глаза потемнели от гнева. — Да как же еще можно назвать то, что вы сейчас делаете? Вы захотели, чтобы я была вашей, но прекрасно знали, что я никогда не соглашусь. И вдруг вы узнали, что я оказалась в трудном, почти безвыходном положении. И решили воспользоваться моим несчастьем, чтобы заставить меня выйти за вас! Думали, что я с радостью ухвачусь за эту соломинку… Да только просчитались! Соломинка-то оказалась не единственной!

— Как не единственной? — ошеломленно промолвил Владимир. — Разве… кто-то еще хочет на вас жениться?

И он, сам не зная, как это получилось, глуповато рассмеялся. Не над Полиной, конечно, а над самим собой. Над тем, что он умудрился допустить такую ужасную бестактность и оскорбить Полину.

— А, так вы считаете, что никто, кроме вас, не захочет на мне жениться?! — возмущенно вскричала Полина. — Ну, спасибо, любезный граф, обласкали! Большего оскорбления вы не могли бы нанести мне при всем желании, — и, без сил рухнув в кресло, она истерично расхохоталась.

«Господи, что я натворил? — в ужасе подумал Владимир. — Теперь уже точно все кончено, и ничего нельзя исправить!»

— Послушайте, Полина, — в отчаянии заговорил он, хватая ее за руки, — все совсем не так, как вы думаете. Я не хотел вас обидеть и сам не знаю, как это получилось… Ну простите вы меня ради Бога! Ну хотите, я на колени перед вами встану? Только, умоляю вас, не отказывайте мне так бесповоротно! Давайте мы сделаем так. — Он взволнованно откинул упавшие на лоб волосы. — Вы не дадите мне сейчас окончательного ответа, а вместо этого остынете и спокойно обо всем подумаете, посоветуетесь с родителями…

— Простите, граф, — с холодным достоинством произнесла Полина, поднимаясь с кресла, — но я уже не изменю своего решения. Я собираюсь выйти за другого. И я… уже почти дала ему слово.

— Вот как? — упавшим голосом промолвил Владимир. — Ну и кто же он, это ваш «принц»?

— Очень хороший, добрый и благородный человек, — с улыбкой ответила Полина. — Я глубоко уважаю его и… почти люблю.

Произнеся эту откровенную ложь, она невольно опустила глаза, но очень быстро совладала с собой и снова посмотрела на Владимира. Выражение неприкрытого отчаяния, написанное на его красивом, мужественном лице, так потрясло Полину, что ее сердце болезненно сжалось.

А затем на нее внезапно нахлынули страх и растерянность. Ей вспомнился Юлий Карлович Вульф и его вчерашнее объяснение в любви, закончившееся предложением помощи, руки и сердца. И у нее возникло мучительное ощущение раздвоенности. В первый раз со времени знакомства с Нелидовым Полина поняла, что он нравится ей, если не как человек, то уж как мужчина точно. И ей стало так страшно, что на глаза запросились слезы.

«Боже мой! А что если я совершаю чудовищную, роковую ошибку?!» — в сильнейшем смятении подумала она. Но тут она вспомнила вчерашнюю радость матери, узнавшей о предложении Вульфа, и панический страх начал понемногу отступать. «Нет, — твердо сказала себе Полина, — я ошибаюсь. Нелидов не может мне нравиться. Да и как он может мне нравиться, когда я совсем не знаю его? Меня привлекает его внешняя красота, за которой может скрываться что угодно. А Юлий Карлович надежен, в нем я уже уверена».

— Итак, — проговорил Владимир уже бесстрастным голосом, — отказ окончательный? Ну что ж, тогда мне остается только проститься и пожелать вам всяческих благ.

— Теперь вы поедете за границу? — сама не зная зачем, спросила Полина.

Владимир кивнул.

— Да. Поеду в Париж… залечивать сердечные раны с помощью тамошних прелестниц.

Он отрывисто рассмеялся, затем быстро шагнул к Полине и поцеловал ее холодную руку.

— Прощайте, мадемуазель, — с поклоном произнес он и вышел из комнаты.

После его ухода Полина с минуту оцепенело стояла на месте. Потом встрепенулась и, повинуясь безотчетному порыву, бросилась к окну. Она увидела, как Нелидов вышел на улицу. Уже садясь в сани, он обернулся и посмотрел на окно ее кабинета. Сердце Полины подпрыгнуло, она была вынуждена ухватиться за подоконник, чтобы не лишиться чувств. Словно во сне, она видела, как Нелидов прощально помахал ей рукой, а затем умчался в санях в сторону Сенатской площади.

— Уехал, — безжизненно выдохнула Полина.

Криво улыбнувшись своему отражению в оконном стекле, она попыталась думать о чем-нибудь веселом, но вместо этого в ее памяти вдруг всплыли полузабытые строчки:

Облака над водой проплывают устало.

Вальс окончен, и не станцевать контрданс.

Глупый ветер не знает, что счастья так мало…

— Что вы наделали?!

Порывисто обернувшись, Полина столкнулась глазами с рассерженным взглядом вбежавшей в комнату Веры.

— Я слышала из-за дверей почти весь разговор, — дерзко объявила Вера. — Если бы вы знали, какого труда мне стоило удержаться и не вбежать в комнату!.. Ну зачем вы ему отказали?! Чем он вам не жених?! Неужели тот… краснорожий лучше?

— Вера, ты что, спятила? — Полина испуганно покосилась на неплотно закрытые двери. — Да как ты смеешь так неуважительно говорить о Юлии Карловиче! И надо же было такое придумать… краснорожий!

— Да ведь это не я придумала, а ваш дорогой братец. — Вера улыбнулась сквозь слезы. — Это он рассказал мне, что немецкая фамилия Вульф означает всего-навсего «волк». Ну и придумал: краснорожий волчара.

— Та-ак, — мрачно протянула Полина. — Жану после замужества денег в долг не давать!

— Нет, барышня, в самом деле, — продолжала чуть спокойнее Вера. — Выходите лучше за Нелидова. Он, конечно, тоже не подарок… Но хоть физиономия не такая слащавая. Да еще ведь не поздно! Велите только, я мигом сбегаю на Мойку.

— Нет-нет, Верочка, перестань, довольно об этом, — оборвала ее Полина. — Я уже все решила и не собираюсь ничего менять. И потом, как тебе не стыдно оскорблять Юлия Карловича? Это же благородное сердце! Ну, подумай сама, кто бы еще вот так, без малейших раздумий, предложил нам помощь? Нелидов? Да, но для него это не такая жертва, как для Вульфа.

— Так ведь не задаром же! — усмехнулась Вера. — За то, чтоб жениться на вас!

— Да кто же способен задаром отдать половину своего состояния? — резонно заметила Полина. — Хорошо, я скажу тебе прямо. Да, при других обстоятельствах я не вышла бы за барона Вульфа — не по чести жених, как выразился Нелидов. Но теперь, в моем нынешнем положении, мне не приходится разбрасываться женихами. И если выбирать между Нелидовым и Вульфом, то, конечно, лучше выйти за Вульфа. Потому что я знаю его лучше, и у него добрый характер. И не будем больше к этому возвращаться.

— Ну что ж, будь по-вашему, — вздохнула Вера. — Вам ведь видней. И все-таки мне так жалко этого Нелидова! У него было такое несчастное лицо, когда он выходил…

— Жалко Нелидова, — покачивая головой, повторила Полина. — Как, однако же, странно звучит! До сегодняшнего дня мне и в голову не приходило, что этого человека можно жалеть. Он такой хладнокровный, непроницаемый… Прямо Железная Маска какая-то!

— Так ведь маска-то — не лицо! — многозначительно заметила Вера. — Маску надевают на маскарад, чтобы не быть узнанным.

— Или чтобы скрыть от окружающих истинный облик, — задумчиво прибавила Полина. — Но можно ли быть уверенным, что, сбросив маску, человек окажется лучше, чем мы о нем думали?

— А если бы Вульф не сделал вам предложение? Тогда вы бы согласились выйти за Нелидова?

Полина оторопело взглянула на Веру.

— Не знаю… Впрочем, наверное, да, — нерешительно протянула она. И тут же почувствовала, как к лицу приливает кровь.

— Вот видите! Значит, он вам не противен! — торжествующе воскликнула Вера.

— Проклятье, и дался же тебе этот Нелидов! Да, вышла бы, потому что мне было бы некуда деваться. А противен он мне или нет, это неважно. И Юлий Карлович мне приятнее! — упрямо повторила она. — Я уважаю его, а Нелидова — нет. Из-за него в моей жизни одни неприятности. Или ты, Верочка, забыла, что он едва не убил моего брата?

— Да, правда, — неохотно согласилась Вера. — И вообще, этот Нелидов какой-то странный. Говорит, что вы ему нравитесь, а сам предложил Ивану Юрьевичу дуэль. Мог бы из любви к вам и замириться. А то гордый больно!

— Вот именно, — подхватила Полина, — гордости слишком много. А насчет любви… Так ведь он вовсе и не говорил, что любит меня, только сказал, что считает подходящей невестой.

Последнее замечание окончательно убедило Веру в правильности выбора барышни, и она перестала надоедать ей с Нелидовым. Вскоре Вера ушла распорядиться насчет обеда. А Полина направилась в будуар, чтобы прилечь на кушетку и немного отдохнуть перед вечером: Юлий Карлович должен был прийти за окончательным ответом, и требовалось встретить его в наилучшем виде. Правда, выглядеть бодрой после волнений последних двух дней было весьма непросто.

Свернувшись под кашемировой шалью, Полина попыталась заснуть. Однако ничего не вышло: уж слишком она была возбуждена. Тогда она начала обдумывать предстоящий разговор с Юлием Карловичем. Но из этого тоже ничего не получилось. Все ее мысли были только о Нелидове и об их недавнем разговоре. Его лицо, фигура и даже золотая булавка для галстука в виде державшей жемчужину кошачьей лапки стояли у нее перед глазами. При воспоминании об этой булавке Полине почему-то становилось особенно грустно. Будто эта булавка была живым существом и могла страдать за хозяина. «Да, Вера права: он мне не противен», — неожиданно подумала Полина. И тут же страшно рассердилась на себя, за то, что уже битый час думает об одном Нелидове, а про Вульфа не вспоминает вовсе.

Запретив себе думать о Нелидове, Полина принялась думать о Вульфе. И это у нее получилось. Например, она с удовольствием подумала, как интересно будет готовиться к свадьбе, заказывать новые наряды, выбирать фасон платья. О том, как они с Юлием Карловичем поедут после свадьбы в ее имение и как она будет весело проводить там лето. Вспомнив о местах, где она провела детские годы, Полина забыла и про Нелидова, и про Вульфа, и про все остальное. И когда Вера пришла звать ее в гостиную, пребывала в самом отличном расположении духа.

Смоленская губерния, май 1826 года

Имение на границе Смоленской и Московской губерний, назначенное в приданое Полине, перешло к Вельским от родителей Дарьи Степановны, богатых помещиков Мухановых.

Усадьба была не слишком велика, но выглядела чудесно. Господский дом, построенный в конце прошлого века, напоминал Павловский дворец. Такое же строгое классическое здание с колоннами, бельведером и чугунными балконами. Справа и слева от дома находились небольшие двухэтажные флигели, соединенные с главным зданием прямыми одноэтажными галереями. В одном из флигелей размещалась кухня и комнаты прислуги, в другом — спальни и библиотека.

Окружавший дом романтический парк также напоминал Павловский. Небольшая речушка с перекинутыми через нее живописными мостиками огибала особняк справа и сзади. На ее извилистых берегах расположились розовый музыкальный павильон, круглая белая беседка с колоннами и грот. Из окон, выходящих в парк, был виден миниатюрный водопад, образованный вытекающим из береговой расщелины источником.

Перед парадным фасадом дома были разбиты изумрудно-зеленые газоны — два прямоугольных и один круглый. В центре круглого газона, на круглом же постаменте, высилась мраморная статуя полуобнаженной нимфы. Статую окружал просторный цветник. Сейчас, в начале мая, он был густо усыпан золотистыми нарциссами: очаровательное скопление миниатюрных солнышек в обрамлении сочной молодой зелени.

Словом, Премилово полностью оправдывало свое название. А для Полины это место было еще и очень дорогим. Ведь именно здесь, под нежной опекой дедушки и бабушки, прошли ее детские годы. Именно сюда она три лета подряд приезжала гостить из пансиона, куда ее поместили на двенадцатом году жизни. А потом дедушка с бабушкой почти одновременно умерли, и на три с половиной года Премилово опустело.