— Сыграно это было просто блестяще, — заметил Майлс с грустной улыбкой.

Осмотрев импровизированную кровать, Ригли остался доволен.

— По-моему, здесь тебе будет удобно.

Майлс закатил глаза и застонал:

— Да какая разница, удобно или неудобно — все равно я сегодня заснуть не смогу. Как знать, может быть, мне вообще больше не удастся уснуть, и я медленно сойду с ума… — Глотнув еще текилы, он вытер скатившуюся по щеке слезу и спросил:

— Как же так, почему такие разные, противоположные чувства могут оказаться так близки друг к другу — любовь и ненависть? Что может быть между ними общего? Любить до смерти и в то же время ненавидеть настолько, чтобы желать той самой смерти человеку, которого еще совсем недавно любил…

Ригли пожал плечами, взял у Майлса бутылку и сам сделал хороший глоток.

— Не забывай: когда ты во все это вляпался, ты ведь хотел только хорошего. И даже когда она уже динамила тебя, ты по-прежнему верил ей и надеялся на лучшее. Разве я не прав?

Майлс буркнул в ответ что-то неразборчивое, соглашаясь с явной неохотой. Что с того, что он хотел как лучше? Легче ему от этого не становилось. Даже текила не помогала, что было очень странно, учитывая количество выпитого.

— Как ты думаешь, он все это проглотил? — после паузы неожиданно спросил Майлс.

— Кто? — не понял Ригли.

— Ну, он — Сиплый Джо?

— А то нет! Он все это принял за чистую монету, — заверил Майлса Ригли. — Зашифровались мы с тобой на пять баллов.

— Согласен, — кивнул Майлс. — Здорово мы все придумали, и главное — не раскололись. Разыграли весь спектакль как по нотам. — Вздохнув, Майлс тяжело опустился на край дивана и потянулся. — Ладно, Ригли, ложись спать. Я тут посижу, подумаю…

Не прошло и минуты, как храп Майлса оповестил мир о напряженной работе его мысли.

Со дня своего развода Рекс Рексрот жил как какой-то железнодорожный раджа. Спасенная от крушения сделка с недвижимостью практически мгновенно принесла ему около тридцати миллионов, и теперь у него было достаточно времени, чтобы всерьез заняться своим хобби.

Вскоре после развода Рекс расстался с Ниной, откупившись от нее уютным домиком в испанском стиле в Санта-Барбаре. Теперь, когда у него была возможность удовлетворить свой ненасытный аппетит, он стал куда более внимательно и тщательно относиться к оформлению своих эротических утех. Обычные фетишистские встречи с любовницами постепенно превращались в утонченные оргии, проходившие порой в форме настоящих тематических спектаклей и ролевых игр. «Ночной экспресс», «Восточный экспресс» или «Экспресс до Марракеша», а также «Пригородная электричка» или, например, «Боксерский матч в товарном вагоне» — во все эти и многие другие игры он уже сыграл с самым разным по количеству и цвету кожи экзотическим составом исполнительниц.

Нашел Рекс время и на то, чтобы не только в игре, но и наяву поездить по миру, исколесив при этом все великие железнодорожные магистрали. Он по нескольку раз проехал от Парижа до Стамбула, от Рима до Стокгольма, и повсюду его верными спутниками были секс и шампанское.

«Подумать только! А ведь всего год назад я был на грани разорения и едва ли не нищеты, — вспомнил Рекс, в очередной раз, пускаясь в размышления о своей везучести. — Мэрилин уже отобрала у меня дом, еще чуть-чуть — и она бы наложила лапу на мои деньги, и сделка всей моей жизни висела на волоске. А уж о том, что мою личную жизнь и маленькие слабости выставили на всеобщее обозрение и осмеяние, даже вспоминать страшно». В общем, вся жизнь Рекса была пущена под откос, и там бы он и нашел свою погибель, если бы не появился благородный Одинокий Рейнджер, чудесным образом спасший его задницу.

Этот таинственный незнакомец в маске был не кто иной, как Майлс Мэсси, вспомнил Рекс и в очередной раз благословил тот день, когда решил обратиться к этому адвокату. Привычным ритуальным жестом он поднял бокал с шампанским в молчаливом тосте за здоровье Майлса Мэсси. Когда-нибудь он тоже сделает что-нибудь хорошее и очень нужное для этого замечательного человека.

Когда-нибудь… А сейчас… Осушив бокал, Рекс с умилением посмотрел на целый выводок красоток, шнырявших взад-вперед по огромной спальне. Девушки перемещались от бара к фуршетному столу, от стола к роскошной кровати… В общем, пока… жизнь удалась.

«Может быть, даже слишком удалась», — отметил про себя Рекс, обратив внимание на свое отражение в зеркале. За последнее время он изрядно пополнел. Надевавшиеся по случаю «боксерского матча в товарном вагоне» спортивные трусы впивались в живот, основательно увеличившийся в объеме. Кроме того, в последнее время Рекс практически постоянно страдал несварением желудка.

Впрочем, ничто не могло заставить его изменить свой образ жизни. В качестве лекарства против всех болезней он использовал одно средство: к диете, состоящей из шампанского и стейков, добавил еще один компонент — кокаин. Это волшебное снадобье как рукой снимало все неприятные симптомы, а также стимулировало воображение.

В очередном порыве творческой энергии Рекс приказал заново отделать свою огромную спальню с дубовыми панелями на стенах. Теперь это помещение, в котором он проводил почти все время, когда был дома, превратилось в салон пульмановского вагона. Кресла, диваны и огромная круглая кровать были обтянуты кроваво-красным бархатом, а в одном углу ревел пламенем угольный камин. Единственной современной деталью во всем интерьере был огромный плазменный экран прямо над кроватью.

На этом экране сменяли одна другую сцены «мягкого порно» с красивыми обнаженными девушками, перемешиваясь с панорамами железнодорожных линий на фоне потрясающих пейзажей, фрагментами исторических фильмов с дымящими паровозами, кадрами хроники, начиная с антикварного «Прибытия поезда», бесчисленными фотографиями самых разных локомотивов, вагонов, дрезин и портретами различных персонажей, населяющих этот волшебный для Рекса мир — машинистов, начальников станций, диспетчеров, проводников и кондукторов.

Рекс привычным движением отправил в рот таблетку «Виагры», запил ее шампанским, занюхал дорожку кокаина и, почувствовав прилив сил, поспешил присоединиться к своим голым красоткам.

— Ну что, девочки, начнем с самого начала, — весело завопил он, с разбегу прыгая на кровать. Вытащив из-под подушки форменную фуражку железнодорожного инженера, он строгим голосом приказал: — Кочегары, шаг вперед! А ну, поддать жару!

Девушки верещали от удовольствия. Они от души развлекались и веселились, как никогда в жизни. И все это за пятьсот баксов в час для каждой. На сей раз, их было шестеро, все — белые; впрочем, буквально через пять минут работы кочегарами их сливочно-белые тела покрылись слоем угольной пыли. Рекс тем временем затянул одну из своих любимых песен, а девушки подхватили ее, устроив танцы вокруг кровати.

— Я работал машинистом!.. — завывал Рекс.

— День за днем, день за днем! — вторили девицы.

У Рекса даже кружилась голова от удовольствия. Он чувствовал, как праздник все быстрее и быстрее набирает ход, будто разгоняющийся паровоз. Вот он уже и себя представил огромным пыхтящим паровозом, несущимся на всех парах к пробитому в скалах темному туннелю.

— Я работал машинистом!.. — фальшиво пел он.

— Время шло, время шло! — в восторге заливались девушки.

Воображаемый паровоз все ускорялся, унося с собой переставшего отличать видение от реальности Рекса. Он представлял себя одновременно всеми прославленными героями железнодорожного мира. Он был Джоном Генри и Кейси Джонсом в одном лице[8]… он вел свой поезд в горах! Вот рельсы обогнули одну величественную гору, вот пошли в обход другой… Тут Рекс не столько понял, сколько почувствовал, что с ним творится что-то неладное. Поезд отказывался ему подчиняться. Он произвольно набирал и сбрасывал ход, а то и вовсе несся напрямик через лес, и лишь где-то в стороне время от времени мелькали оставленные рельсы. Рекс дернул стоп-кран — бесполезно. Тогда, чтобы предупредить всех об опасности, он потянулся к свистку. Никакого звука не последовало.

— А что, свистка никто не слышит?.. — внезапно выплывая из облака пара, удивленно спросил Рекс у девушек. — Вы разве не слышите? — В этот момент огненная стрела боли вонзилась ему в левую руку.

Свисток сработал. Рекс громко застонал и рухнул на кровать.

Его обнаженный эротический секстет, молча с ужасом, взирал на то, как Рекс прижимает к груди руку, как вылезают из орбит его глаза, как липкая пена появляется на губах. Шесть покрытых угольной пылью тел и шесть смазливых мордашек были последним, что увидел Рекс перед тем, как его сердце разорвалось, словно перегретый паровозный котел.

Еще несколько секунд девушки молча стояли вокруг кровати на цыпочках, вытянув шеи и наклонившись вперед, словно закопченные феи, изготовившиеся к полету. Они пытались понять, что происходит с их машинистом. Наконец самая смелая выступила вперед.

— Что с тобой, Рекси? — опасливо спросила она.

В ответ Рекси скривился в улыбке, будто давая понять, что ни с кем не поделится своим секретом. Однако через пару секунд его секрет был раскрыт. Рекс лежал на постели мертвее мертвого. С ним было покончено навсегда, как с двадцатым веком.


Глава 18


Чудовищная серая фигура, раза в два крупнее Майлса, выслеживала его, гналась за ним по пятам, пытаясь не то поставить ему капельницу, не то подключить к его венам телефонный кабель. Зачем? Да кто же будет спрашивать убийц и вампиров о мотивах их поведения! Майлс пытался бежать, но стоило ему только остановиться, чтобы перевести дух, как страшный великан всякий раз снова вырастал из тумана, нависал над ним… подходил все ближе… тянул к нему огромные, но в то же время костлявые, обтянутые сухой пергаментной кожей руки… пальцы походили на щупальца белых тарантулов…

Майлс не хотел умирать. Он снова пытался бежать, хотя и понимал, что все его попытки тщетны.

Где-то вдалеке прозвенел сигнал тревоги. Похоже, преследователь Майлса оказался на редкость чувствителен к посторонним звукам. Он тотчас же отстал, а после второго, чуть более громкого звонка, и вовсе исчез. Продираясь сквозь свой полубред, Майлс не без труда сообразил, что где-то звонит телефон. В следующую секунду он уже пожалел, что проснулся. Даже самый чудовищный кошмар был лучше, чем то, что ждало его в реальности.

Телефон тем временем продолжал надрываться. Майлс напряг лоб и попробовал вспомнить, где находится. Ах да, конечно, это квартира Ригли.

Определив свое местоположение, Майлс положил на голову подушку и решил, что постарается поскорее снова заснуть. Думать о том, что он натворил и как жить дальше, ему, мягко говоря, не очень хотелось. Тем не менее окружающий мир не оставлял его в покое и не желал отпускать обратно в мир сновидений. Сквозь дремоту и пуховую подушку до него донесся приглушенный голос Ригли.

— Алло… Да, я… Да, он у меня. Одну минуту…

Еще несколько секунд Майлс наслаждался полузабытьем, которое Ригли разорвал совершенно бесцеремонным образом, войдя в комнату и громко сказав:

— Майлс! Майлс, просыпайся, это тебя… срочно.

В ответ Майлс прорычал что-то нечленораздельное и отбросил подушку. Ригли, сам того не желая, отомстил ему за нелюбезность, когда внезапно включил в гостиной верхний свет. Майлс зажмурился и стал крыть Ригли, на чем свет стоит.

Но Ригли было не до обид и не до выяснения отношений с боссом. Он замер посреди комнаты, с ужасом глядя на Майлса. Таким Ригли его еще не видел. Оказывается, даже в те дни, когда сотрудники фирмы шарахались от адвоката Мэсси, считая, что он не следит за собой и одевается неподобающим образом, на самом деле он все-таки удосуживался привести себя в относительный порядок. Ригли и в голову не могло прийти, что мистер Мэсси может быть настолько помятым, небритым, нечесаным, с «подфарниками» под глазами, а главное — совершенно растерянным и убитым горем. Он взял телефон нетвердой рукой, дрожащей не то от нервного переутомления, не то от выпитой текилы.

— Алло… да… что? — Майлс сел, туман у него перед глазами быстро рассеялся. — Да… Понятно, спасибо. — В телефоне послышались короткие гудки, но Майлс еще несколько секунд просидел неподвижно, прижимая его к уху. Затем его рука разжалась, и телефон, стукнувшись о диван, упал на пол.

— О господи… — прохрипел Майлс. Ригли нахмурился, предчувствуя недоброе.

— Что случилось?

— Это звонил Марвин Унтермейер.

— Да, он представился. И что?

— Ну вот. Он был личным поверенным Рекса Рексрота.

— Лич… что ты имеешь в виду — был? Тупо глядя куда-то в потолок, Майлс совершенно бесстрастным голосом проговорил: