Аляска Ангелини - Невыносимый (ЛП)

Его пальцы исчезают, и он с силой проталкивается внутрь меня членом. Я молчу, по — прежнему не желая терять контроль, мечтая снова просто видеть его пенис, а не чувствовать внутри. Его рука скользит по моему бедру, и кончики пальцев пробегаются по расщелине, потирая клитор. Оргазм едва ли не накрывает меня, но все же мне удается его сдержать.

— Боже, ты такая чертовски тугая, — еще больше его значительной длины проталкивается в меня и мои бедра свободно приподнимаются. Он проникает в такие глубины, о существовании которых, я даже не знала. Я резко втягиваю воздух, от переизбытка незнакомых ощущений. Несмотря на попытку игнорировать его прикосновения, удовольствие выстреливает прямиком в мой бутон, который он потирает. Мои бедра взлетают, и я с криком прячу лицо в стеганом одеяле, когда мне удается подавить оргазм. — Иисус, гребаный… Христос, — стонет он, врезаясь в меня снова.

Толчки становятся жестче. Грубые, с желанием атаковать. Рука мужчины скользит по моей спине, оборачиваясь вокруг шеи, сжимая ее бицепсом… начиная меня душить.

— Я почти надеюсь, что ты будешь бороться со мной очень долго. Я могу привыкнуть к этому.

Мои руки взлетают вверх, и я впиваюсь ногтями в его кожу, ощущая, как он притягивает меня к себе еще ближе.

— Ты хочешь большего, не так ли? Вот так? — скорость скольжения его пальцев по моему клитору увеличивается, как и ритм проникновения его члена, из — за чего, мне приходится бороться с тем, что могло произойти с самого начала.

Мышцы непроизвольно сокращаются, заставляя меня закричать. Пальцы моих ног впиваются в его голень, когда я вхожу в раж. Отказываясь кончать с удвоенной силой, я все же не хочу, чтобы он останавливался. Пока нет.

— Ох, как же мне нравится, когда ты сопротивляешься, рабыня. Сделай это еще раз, — я едва могу дышать, когда он начинает сильнее сдавливать мое горло. — Ну же, пинайся ногами, — но все, что я могу — это изо всех сил царапаться ногтями, которые, кажется, нисколько его не беспокоят. Второй раз в своей жизни, мне становится понятно, насколько я беспомощна. Первый раз я была беспомощна, когда потеряла семью. Второй, теперь… с ним. Я вдруг чувствую себя совсем крошечной в его объятиях. Боже, он действительно может убить меня, если захочет. Почему я умоляла его о смерти, а теперь вдруг боюсь умереть? Ответ приходит быстрее, чем возникает вопрос. Потому что теперь все в его руках, а не в моих. Я позволю монстру провести меня по этой дороге, попутно наслаждаясь тьмой, узнавая возможности его страсти.

Я зажмуриваюсь, в то время как мое сердце разбивается еще сильнее. Ясность моего разума покрывается туманом, когда его пальцы щелкают по клитору.

— Очнись, твою мать! Ты никуда не ушла, сейчас ты прямо здесь. Борись! — рука оставляет в покое мое горло, вместо этого зажимая мне рот и нос. В панике, я пытаюсь укусить его за пальцы. Спазмы от нехватки кислорода сжимают грудь и в тот момент, когда я думаю, что грохнусь в обморок, он хватается за мои волосы, а воздух наконец — то поступает в легкие. Мужчина швыряет меня на матрас, прижимая к нему щекой, одновременно приподнимая мои бедра еще выше, и начинает вбиваться в киску, овладевая ей.

— Хватит, — пытаюсь закричать я. Огонь опаляет мое горло. Я упираюсь коленями, продолжая сопротивляться. Если он хочет борьбы, то он ее получит. Удовольствие, которое я испытываю, на данный момент достаточно. Последствия… я не хочу о них думать. Я знаю, что потом будет плохо. Я могу почувствовать печаль и предательство, запускающие свои щупальца в недра моего сердца. Может, мне повезет, и они просто вырвут его из моей груди, и все это, наконец, закончится.

Его палец, потирает вокруг моего заднего прохода, от чего мои глаза расширяются и сопротивление, становится реальным. Я никогда не занималась анальный сексом прежде и незнакомые ощущения, когда он погружает кончик влажного пальца, пугают меня.

— Я собираюсь заставить тебя кончить, сильно. Ты готова?

Мой скальп пронзает жалящая боль, когда я пытаюсь покачать головой, но с каждым движением, сопротивление становится все меньше.

— Наклонись и поиграй с клитором. Я хочу, чтобы ты взорвалась так сильно, что никогда не забудешь, кто это сделал с тобой.

Его погружение сопровождается жжением, когда он входит глубже. Я подчиняюсь на автомате, прикасаясь к себе между ног и задавая правильный ритм. Его член все еще проникает в меня в устойчивом темпе, и я снова чувствую, что уже близка.

— Именно так, рабыня. Скоро ты захочешь кончить, и я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска сжимается вокруг моего члена. Теперь, шевели своими пальцами быстрее, — Господин отпускает мои волосы и упирается ладонью сбоку от моей головы, которая откидывается назад, когда его палец полностью входит в мою задницу. Я втягиваю воздух, а боль и удовольствие смешиваются, скрадывая мое дыхание без какого — либо предупреждения. Нависает возможность почувствовать себя живой. Никто не предупреждал меня, что будет так хорошо. Непередаваемые волны экстаза, разрывают мои внутренности в клочья, когда новая волна начинает формироваться в моем сознании. Таким образом, я ненавижу наш секс. Ненавижу настолько, что этого вполне достаточно, чтобы фактически захотеть сделать это снова, после того, как мы закончим. Не хорошо. Совсем не хорошо…

— Ох… черт, да, — член пульсирует внутри меня, и я чувствую, как он выходит. Теплая жидкость изливается на мой зад и это горячее, чем любой его толчок, который он сделал внутри меня. Мои глаза закрываются, отказываясь смотреть вокруг. Я не могу. Я не могу вынести того, что случилось. Это убивает меня. Это… невыносимо.

Господин

3 сентября (День 5)

Рабыня Диана отстранена. Сбита с толку. Ее сопротивление временно исчезло, пока она остается погруженной в свои мысли. Изредка, она провоцирует меня, наблюдая за моей реакцией. Она хочет, чтобы я заклеймил ее опять, но я отказываюсь делать это так скоро. Не после того, как я в приступе ярости оставил на ней синяки и ссадины. И их много, они покрывают ее спину, задницу и ноги. Первые пару дней, она едва могла лежать или сидеть.

И все это случилось из — за Розы и нашего ребенка. Наши отношения не были типичным браком по любви, скорее сделка или одолжение ей и ее брату; таким образом, она смогла стать гражданкой США. Если бы я не задолжал Раулю собственную жизнь, то никогда бы этого не сделал, но мне понравился ее покорный характер, так что я женился на ней. Годы, проведенные вместе, сделали нас хорошими друзьями и любовниками, но не в том традиционном смысле, о котором говорят другие люди. Потеря ее и нашего ребенка — уничтожили меня. Я отодвигал большую часть горя вплоть до этого момента, но желания моей рабыни, слишком близки к моим худшим кошмарам. Они снова возобновились от желания соединиться с Дианой.

Из — за сочетания ее упрямства и страсти, я не в силах сдержать монстра, который притаился внутри. Зверь полностью поглотил меня. Это смертельная комбинация. Если я твердо намерен ее спасти, а не убить. Я потерял контроль первый раз в своей жизни; превратившись в человека, которого я даже не знаю. На мгновение мне стало страшно… и небезосновательно.

Теперь, из — за моей сдержанности, Диана сердито отворачивается от меня. Она хочет тайну, которую я храню под замком, и я не могу отрицать, что меня все больше привлекает мысль рассказать ей. Но гнев, который она испытывает, слишком хорош. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Переварить то, что я сделал. Ее молчание предоставит мне его.

И хотя я уже все обдумал, я настроен скептически относительно того, как поступить. Я не могу спасти ее так, как сделал с другими. Я не доверяю ей за пределами своего дома. Она знает, как нужно себя вести. Как притвориться. Если я смогу заставить рабыню выбрать жизнь, то не думаю, что когда — нибудь действительно поверю, что эта ее счастливая маска настоящая. Это больше не настоящая она. Она темная и разрушительная. Боль — это то, на что она начинает полагаться. Я бы хотел оставить ее для себя, и возможно, она переродилась бы в мазохистку для садиста, живущего во мне. Но мы не прекрасная пара, которой возможно могли бы стать, если бы встретились при других обстоятельствах.

В другой жизни, возможно. В этой же… она будет толкать меня к моим пределам. Попробует заставить меня убить ее. Я это знаю. Так почему же я с нетерпением жду ее провокаций? Потому что у меня есть свой собственный план; план, который принесет мне пользу, точно так же, как и ей. Если я смогу воплотить его, возможно, появится что — то, что можно будет спасти в ней, когда я закончу. Или, может быть, я снова ищу предлог, чтобы, в конце концов, удержать ее. Намеренно удержать ее в темноте. Эта мысль так заманчива.

Звуки заставляют меня поднять взгляд к монитору. Кошмар. Из — за меня? Эта мысль вызывает у меня улыбку. Это лучше, чем смерть, которая ее мучает. Крик прекращается, и она переворачивается на живот. Не осталось ничего, что Диана сможет использовать против себя, она в безопасности.

Не отрывая свой пристальный взгляд от экрана, я двигаю рукой, чтобы взять антикварный нож, которым она пыталась себя зарезать. Имя "Ронни" выгравировано на деревянной ручке. Мой палец потирает углубления. Оружие не принадлежало ее мужу, оно принадлежало его отцу. Почему оно было в комплекте с ее платьем, было тем вопросом, ответ на который я получил спустя два дня после того, как мы трахнулись. Мне потребовались часы, чтобы вытащить его из нее, но она наконец — то призналась, что спрятала его там, чтобы потенциальные покупатели дома не украли вещицу, в один из осмотров. Это имело смысл, но я ненавижу то, что пропустил его во время своего обыска. Что если бы нож был более острым? Что если бы я не подоспел вовремя?

Я открываю ящик, прячу нож и закрываю его за собой. Ей пришло время начать свой день, и я с нетерпением этого жду. Мои методы не сработали, но я знаю, что должно подействовать. Страх. Он станет ключевым моментом. Засов благодаря мне скользит в обратном направлении и мягкое сияние освещения, льющегося из моей комнаты, падает на бежевый ковер, который покрывает ее пол. Сейчас только четыре утра, и я знаю, что она крепко спит. Это сработает в мою пользу. В этот момент, она не может увидеть, что приближается опасность.

Звучит щелчок, когда я закрываю нас. Мелкими шагами, я приближаюсь к кровати. Бинт натягивается напротив моей кожи, когда я стягиваю футболку, которая идет в комплекте с моими шелковыми пижамными штанами. Мой член уже твердый от одной только мысли, что меня ожидает.

Мне не требуется много времени, чтобы рассмотреть спрятанное под одеялом тело. Одним рывком, я срываю его с нее и наваливаюсь сверху обнаженной грудью, прижимая руку к ее рту, чтобы заглушить крик, который я знаю, она издаст.

— Свет, — командую я. — Доброе утро, рабыня. Ты хорошо спала? — гневные слова рвутся из нее еще сильнее, когда я прижимаю свою ладонь крепче к ее рту. — Ты серьезно собираешься отвечать? Ты думаешь, я не знаю, как ты спала? Я наблюдаю за тобой, — мое дыхание скользит по щеке девушки, — почти постоянно. Скажи мне, что ты видела в своем кошмаре? Это был я?

На какое — то мгновение она замирает, прежде чем снова начать свое сопротивление.

— Ты думаешь обо мне так же, как я думаю о тебе?

Какого черта, я творю? Я понимаю, что мне нужно внушить страх… и я хочу, чтобы он не был лишен эротического подтекста, но, черт возьми, я чересчур этим наслаждаюсь.

До меня доносится ее приглушенное мычание, а потом я ощущаю боль, когда она впивается ногтями мне в бок. Не так сильно, как я знаю, она может, но достаточно, чтобы оцарапать кожу до крови. С рычанием я убираю руку с лица рабыни, но продолжаю удерживать ее руки.

— Ты хочешь снова оказаться в наручниках?

— Нет, — тяжело выдыхает она.

Я прижимаюсь своими губами к губам Дианы, и девушка не сопротивляется. Раньше, она сказала бы мне не трогать ее. Или плюнула бы мне в лицо. Что — то изменилось.

— Расскажи мне свой сон, — я толкаюсь своим твердым членом в ее центр, и она пытается отодвинуться, избегая нашего контракта. Внутри, это заставляет меня улыбаться. Ну, по крайней мере, она не набрасывается прямо на меня с мольбами трахнуть ее снова. Кажется, это интересует Диану не так сильно, как произошедшее избиение.

— Ты знаешь мои сны. Я скучаю по своей семье. Мы можем перейти к той части, где я делаю доброе дело, а затем смогу покончить с этим?

Моя рука сжимается вокруг ее запястья так сильно, что она вскрикивает.

— Я передумал. Ты не готова ступить на этот путь. Ты все испортила своим небольшим инцидентом с ножом. Не говоря о том, что ты должна обращаться ко мне правильно.