— Вот. Сейчас не двигайся.

Шаги удаляются, и дверь за ним закрывается. Я знаю, что должна вести себя тихо. Он наблюдает за мной из своей комнаты, независимо от того, чем сейчас занят.

Из меня вырывается глубокий вздох. Не такой уж и глубокий на самом деле. Возможно две недели — это самый большой срок из того, что он установил в самом начале. Время, по истечении которого я смогу вернуться домой. Вернуться к моей семье. Я невольно хмурюсь, осматриваясь по сторонам. Знаю, что мое желание умереть неизменно, но я пытаюсь игнорировать ту искорку, которая начала во мне расти. Она разгорается внутри меня все больше, заставляя задаваться огромным количеством вопросов. Мой Господин и Джейми не выходят из головы. Они действительно собираются удерживать меня следующие сорок лет, если я буду жива? И если я смогу сделать что — то хорошее, то что это будет?

Дверь снова открывается, заставляя меня отвлечься от размышлений.

— Хорошая девочка, — это сказано так тихо, почти шепотом, но я не могу отрицать того факта, что мой пульс учащается. Звук его голоса вызывает во мне какие — то чувства. Счастье? Это может быть оно? Нет. Это что — то больше. Глубже.

Шарик, прикрепленный к кожаной полоске, скользит по моим глазам и оказывается у меня во рту прежде, чем я успеваю отреагировать. Мое тело дергается, сопротивляясь, и я пытаюсь сдвинуть рукой эту штуковину. Мое плечо врезается в стену от его толчка.

— Что, черт возьми, я тебе говорил? Не дергайся.

Битва в моей голове оставляет меня заторможенной, пока он начинает закреплять его вокруг моей головы. Нет. Мне это не нравится. Плети или флоггер я могу выдержать, но засовывать мне что — то в рот, отнимая мою возможность говорить… от этого мне не по себе.

Мои плечи снова приходят в движение, но уже слишком поздно. Он уже все закрепил. Я опять протягиваю свободную руку к лицу, но он тут же ее перехватывает и прижимает обратно к стене. Ни слова не срывается с моих губ, когда я поворачиваюсь и качаю головой.

— Тебе не нравится? Чертовски жаль. Ты — моя рабыня и сделаешь все, что я захочу. Прямо сейчас я хочу, чтобы у тебя во рту был кляп. Продолжай в том же духе, и ко всему прочему я свяжу тебя по рукам и ногам, пока мы с твоим телом будем находить общий язык.

Я дрожу, ощущая, что влажность орошает внутреннюю поверхность моих бедер еще сильнее. Медленно оборачиваюсь и прижимаю свои руки обратно к стене. Если я не смогу говорить, то он будет полагаться на язык моего тела. Это состояние почти напоминает мне доверие.

— В чем дело? Не терпится?

Жжение распространяется по моей заднице, когда в дело вступает паддл. Я делаю глубокий вдох через нос, пытаясь проигнорировать его вопрос и невозможность ему ответить.

— Раздвинь свои ноги, рабыня, — произносит он голосом, упавшим на октаву.

Удар!

Глаза обжигают слезы боли. От следующего удара они начинают капать.

— Такая изумительная попка. Мне нравится ее вид, — пальцы поглаживают мою пылающую кожу, и я закрываю глаза, стараясь не дать своим эмоциям взять верх. Он хочет, чтобы я взбунтовалась из — за его действий. И он так близко подвел меня к грани, что я готова это сделать. Необходимость развернуться и напасть на него уже поглощает меня. Бл*дь. Это выглядит слишком соблазнительно. Последствия же мне хорошо известны. Я жажду их, но я также хочу продолжить процесс обучения. Хочу стать послушной, чтобы он разрешил мне положить конец этому раз и навсегда.

Его пальцы перемещаются все ниже, пока он не начинает ласкать меня между ног. Я вздрагиваю, пытаясь оставаться абсолютно неподвижной. Двумя пальцами он прикасается к моему клитору и потирает чувствительный бутон. Я прижимаю голову к стене, сжимая ладони в кулаки. Наслаждение взрывается во мне, и его звук отдается вибрацией в шарик, зажатый между моими зубами. Пускаю ли я слюни? Я пускаю. Бл*дь, я завожусь еще сильнее.

— Ты скучала по мне? — спрашивает он, приближаясь. Господин вытаскивает пальцы и врезается ими снова, растягивая меня еще больше. Я сжимаю руки, заставляя свою голову оставаться прижатой к стене. — Боже, как я скучал по твоей киске. Я хочу этого, рабыня. Облизывать каждый твой дюйм, пока ты не кончишь на моем языке. Позволь мне. Кивни головой, и твой Господин сделает это.

Он спрашивает? Почему? Я должна сказать, что это не нормально. Не является нормальным. Ничего из происходящего.

Моя голова кивает, но я продолжаю смотреть под ноги.

Толчки усиливаются, и я могу почувствовать, как во мне разгорается желание. Пока нахожусь в ловушке его рук, отодвигаю чувство вины в сторону. Он внутри моей киски, двигает своими пальцами, прижимая меня еще ближе и удерживая прижатой к его груди. Дергаться и сопротивляться бесполезно. Это только усилит мое возбуждение.

— Знаешь, мне это нравится. Почему бы нам не прогуляться в подвал, где я смогу показать тебе твою новую жизнь? Я думаю, что ты заслужила это.

Подвал? Если я думала, что не случится ничего похожего на фильм ужасов, то поход в подвал станет чертовой свечкой на праздничном торте. В жилах стынет кровь, пока я пытаюсь отдышаться.

— На самом деле, у меня есть то, что сможет доставить тебе удовольствие, — он разворачивается и несет меня на руках через всю комнату, словно тряпичную куклу. Моя рука цепляется за его брюки, когда он проходит через соседнюю дверь и тянется к верхней части шкафа, стоящего у самого входа. Он достает ошейник и поводок, а мои глаза расширяются. Какого хрена… Он собирается нацепить это на меня?

Мне не приходится ждать ответа на свой вопрос. Мои ноги подкашиваются, и я падаю на колени.

— Попытаешься дернуться, и будешь страдать так, как никогда.

Боль меня не пугает. Но его взгляд — да. В глазах Господина коктейль из желания и чего — то гораздо более зловещего. Дьявол. Подвал. Черт, я не хочу туда идти. Я не желаю испытать то, что он задумал.

Хватая, он закрепляет вокруг моей шеи плотный узкий ошейник. Рывок, который он делает, заставляет меня сделать шаг навстречу. Наши глаза впиваются друг в друга, заставляя меня отступить, и я перевожу взгляд вниз на свои пальцы, пытаясь прожечь пол и провалиться сквозь него.

— Ползи.

Он тянет меня еще раз.

Во всем теле ощущается тяжесть от того, как он манипулирует мной и заставляет трястись от страха. Что — то не так. Я чувствую это всем телом. Настоящее чудо, что я продолжаю двигаться вперед. Каждый шаг приближает меня к неизвестности и кошмару, который ожидает меня впереди.

Деревянный пол в коридоре холодит мои ладони, но, несмотря на это, они начинают потеть. Я снова встречаюсь с прищуренным взглядом своего Господина. Но в этих голубых глазах нет ничего соблазнительного. В их глубинах скрывается зверь. Живое существо, которое живет отдельно от человека, которым он хочет казаться снаружи.

Впереди лестница, и я хватаюсь за нее, пока он тянет за ошейник.

— Вставай.

Я не хочу этого. Я хочу сбежать. Сбежать от своей жизни. Которая бессмысленна.

Медленно поднимаюсь на ноги и следую за ним вниз по лестнице. Когда мы поворачиваем за угол и подходим к белой деревянной двери рядом с кухней, я чувствую, как начинают трястись мои коленки. Он открывает ее, и нас приветствует кромешная темнота, заставляющая меня задрожать еще сильнее. Он делает несколько шагов вниз, дергает за веревку, которая легко раскачивается из стороны в сторону. Это дорогой дом. Нет необходимости в старомодных вещах типа этого шнурка, свисающего с лампочки, а это означает то, что эта атмосфера создана намеренно.

— Идем, — рывок заставляет меня сдвинуться с места. Я могу видеть, как на его лице вспыхивает наслаждение, а уголки губ приподнимаются в ухмылке, когда он смотрит на мои мучения. — Не говори мне, что ты боишься, рабыня. Только не женщина, которая флиртует со смертью при каждом удобном случае.

Я мычу, и еще больше слюны вытекает из моего рта и бежит по подбородку. Проклятый кляп. Он снова толкает меня, заставляя сделать первый шаг. Нехорошо, если Господин сможет увидеть мой страх. И я не хочу попасть в ситуацию, из — за которой он сможет серьезно меня ранить.

Тени скачут по стене, когда он задевает лампочку, тем самым заставляя ее раскачиваться из стороны в сторону.

Еще один шаг.

— Не могу дождаться, когда ты увидишь свою новую комнату. Ты полюбишь ее.

Мою комнату? Нет. Я не хочу здесь оставаться. Удушливая вонь черной плесени может привести к печальным последствиям. Это действительно ее запах, или просто аромат гребаного подвала? Я должна заставить свою голову включиться в игру. Я сильнее этого. Он и не думает причинять мне боль. Он же не думает… или думает?

Я следую за ним, все глубже погружаясь в темноту. Ледяной холод цементного пола окутывает мои ноги. Холодок пробегает по моей спине, когда предметы начинают приобретать очертания.

— О чем ты думаешь сейчас? Тебе это нравится? — он расстегивает ошейник, и его рука ложится на мое плечо, когда он подталкивает меня вперед, вглубь комнаты. Он резко тянется через стол, чтобы щелкнуть выключатель на стене, и в этот момент я спотыкаюсь. Но не падаю. Его хватка становится только сильнее.

Мигающий свет отбрасывает тени, напоминающие длинные когти, которые переплетаются узорами на стенах. Я делаю шаг назад и попадаю прямо в объятия Господина, позволяя ему притянуть меня ближе и обвить руками мою талию.

— Я хочу трахнуть тебя здесь, рабыня.

Мое внимание привлекает поднос в дальнем углу комнаты. Я вжимаюсь в мужскую грудь при виде хирургических инструментов и пил разного размера, разложенных сверху. Руки, сжимающие мое тело, внезапно становятся тем, что я не могу вынести. Все притворство о моем бесстрашии вылетает в окно. Я кричу и пинаюсь ногами, пытаясь избавится от его захвата.

— В чем дело? Тебе не нравится эта идея?

Мои ноги отрываются от пола, когда он подхватывает меня и направляется к большой конструкции, стоящей в стороне. Приближаясь к ней, мы все дальше удаляемся от источника света. Сопротивление, которое я оказываю, дергая ногами, забирает каждую унцию моей силы. Каким — то чудом мне удается пнуть мужчину в бедро, заставляя остановиться.

— Вот это моя девочка, — шепчет он, утыкаясь мне в шею. — Тебя ждет хороший секс, — Его рука опускается и накрывает мою киску, потирая круговыми движениями, пока он подводит меня ближе к устройству с ремнями. Там есть крепежи для головы, рук и даже ног, которые не должны касаться пола. Я извиваюсь, совершенно ясно осознавая, что если окажусь там, то все будет кончено. Если Господин решит закончить все посредством распиливания меня на куски, то я буду бессильна в попытке остановить его.

— М — м–м, м — м–м, — я вкладываю все свое недовольство, которое хочу выразить, в шарик, через который пытаюсь говорить. Все, что я могу, это впиваться в него зубами, пока Господин продолжает ласкать мой клитор. Проходят минуты, но он не останавливается. Я замираю, прижимаясь к широкой груди, пока он уводит меня от темной реальности, которая окружает меня, к такой же тьме, что таится в моей голове. Моя неуверенность скрывается за маской непринужденности, и когда я убеждаю себя в том, что все предметы в комнате не что иное, как бутафория, то скрываю за ней истинные чувства. Наверняка инструменты даже не настоящие. И даже если это не так, то он не причинит мне ими вреда.

— Ты думаешь! — его рука отрывается от моей киски, он расстегивает ремешок и кляп выпадает. Я облизываю губы, разминая ноющую челюсть. — Тебе нельзя думать, когда я прикасаюсь к тебе.

— Я хочу уйти отсюда, — выдыхаю я. — Уведи меня обратно в мою комнату, пожалуйста, — я шевелюсь, пытаясь заставить его опустить меня. Смех эхом разносится позади меня.

— Рабыня, это и есть твоя комната, — он отпускает меня, пытаясь поместить мои ноги в оковы. Я подгибаю колени, расставляя ноги в стороны, тем самым мешая ему свести их вместе. Рычание возле моего уха заставляет меня покрыться мурашками, которые распространяются по всему телу.

— Прекрасно. Если ты не хочешь это, мы попробуем что — нибудь поинтереснее, — от резкого толчка мои волосы разлетаются, занавесом прикрывая лицо, и я снова отступаю назад, пытаясь вжаться в мощную грудь. Мне необходимо что — нибудь, чтобы отвлечь его, и тогда я смогу освободиться. Большое количество предметов расположено вдоль стены, и я боюсь каждого из них. Возможно, это комната полна жутких темных теней из — за мигающего света. Но я знаю лишь то, что могу доверять только своим инстинктам, а каждый из них приказывает мне бежать.

Мы проходим мимо большого креста, приближаясь к тому, что надеюсь, является всего лишь скамьей с выгнутой спинкой. Я не упускаю из вида тот факт, что на концах есть манжеты. Он хочет уложить меня на спину. Я знаю это.