Наталья Медведская - Незабудка

– Тебе не кажется, что лошадь смеется? – спросила Таня.

– Конечно. Она думает, как хорошо нас, людей, выдрессировали. Только пришли с пастбища, сразу их покормили, попоили, стойла вычистили, – засмеялся Олег.

Таня расхохоталась в ответ, глядя на хитрую морду лошади.

– Ты часто приезжаешь сюда? – поинтересовалась она, расчесывая щёткой короткую гриву жеребенка.

– Как только выпадает свободное время, а у меня его немного. – Он любовался Таней.

«Как жаль, что юный балбес успел похитить сердце этой чудесной девушки!»

Конеферма располагалась в очень живописном месте. Вокруг находились пастбища, заросшие клевером и душистым разнотравьем. Само строение располагалось возле озера с чистейшими родниками.

Таня не подозревала, что такая красота находится всего в пятнадцати километрах от посёлка. Олег был неплохим агрономом, но настоящей его страстью являлись лошади. Он говорил о них с такой любовью, что заслушаешься. Она ласкала мордочку жеребенка, млея от нежности, а мужчина украдкой наблюдал за ней. Его спутница немного ожила и уже не напоминала зареванную страдалицу, встреченную им у кустов сирени. В девятом часу вечера они вернулись домой. Прощаясь, Олег протянул вялый букет, собранный Таней днем.

– Может, оставишь этот веник. Я подсушу и скормлю Орфею, – предложил он, вспомнив жеребенка.

– Вряд ли привереде понравится, – улыбнулась она, услышав кличку маленького белого чуда.

– Когда будешь свободна, поедешь ещё? – поинтересовался он, садясь в машину.

– А можно я подружку с собой возьму? Женька будет в восторге.

– Конечно. Только сухариков приготовьте.

Олег сел в машину и, заведя двигатель, помахал рукой.

Стоя за деревом, Сашка наблюдал эту сцену. Слов не слышал, но обуреваемый ревностью домысливал их сам. Он решился объясниться с Таней. И еле успел спрятаться, увидев, как она выходит из машины.

«Ну что поговорил, придурок, убедился? Быстро же она заменила меня другим», – Лукьянов со всей силы стукнул по булыжнику ногой. От боли у него потемнело в глазах, чертыхаясь и хромая, поковылял домой.

***

Последний звонок отзвенел. Экзамены позади, школа тоже. Выпускной остался для Тани не самым приятным воспоминанием.

После торжественной части и вручения аттестатов они прошли в нарядный актовый зал.

Она села за один стол с Женей и Лешей, четвертым к ним присоединился Чернов, сразу испортив этим ей настроение. Лукьянов за своим столиком сидел мало, больше играл в ансамбле на гитаре. Таня то и дело ловила на себе его хмурый взгляд.

Протанцевав два медленных танца с Валерой, наотрез отказалась танцевать с ним ещё.

«Что я здесь делаю? Как будто отбываю наказание», – размышляла Таня.

Другой голос внутри неё спорил:

«Не будь эгоисткой. Если вернешься рано, родители заподозрят неладное. Не нужно их расстраивать».

Таня выпила два бокала шампанского. Женя захлопала в ладоши:

– Молодец, Васильева. Так держать!

И потащила танцевать.

Через два часа градус веселья явно поднялся. Юноши, видимо, угощались не только шампанским. Многие обнимались и клялись встречаться после окончания школы как можно чаще. Раскрепостившаяся молодежь лихо отплясывала лезгинку и цыганочку. Песни стали заказывать ребятам из ансамбля. В конце концов, уставшие музыканты включили магнитофон и вышли на улицу подышать свежим воздухом. Татьяна сидела за столиком с подошедшими к ней сестрами Сарычевыми. В зале, перекрывая музыку, раздались крики: «Драка!». Все побежали на улицу. Буквально через пятнадцать минут толпа вернулась в зал. У столика появился Валера, к лицу одноклассник прижимал мокрый носовой платок. Сел на свободный стул рядом с девушками. Его лицо и рубашка были в крови, при этом он улыбался довольной улыбкой.

– Ты с кем подрался? – хором произнесли удивлённые сестры.

Чернов бросил на Таню насмешливый взгляд.

– С бывшим другом.

И всё так же улыбаясь, заявил:

– Не льсти себе Васильева, не из-за тебя. У нас с Лукьяновым старые счёты. Ты больное место Сашки, вот и использовал немного тебя. Давно не чувствовал себя лучше! – Валерий бросил на стол окровавленный платок. Налил в бокал шампанского, залпом выпил, кривляясь, пропел: – А вечер обещал быть томным. – Чуть покачиваясь, направился к выходу из зала.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила одна сестра у другой.

Появившаяся с улицы Женька просветила:

– Чернов дрался с Лукьяновым. Правда, дракой назвать это трудно. Они о чём-то спорили, а потом врезали друг другу пару раз.

– Где сейчас Сашка? – спросила Таня, комкая в руках салфетку.

– Что ему сделается? Помахал всем на прощание и пошёл домой.

Болотина подхватила Лёшу под руку и потащила танцевать.

Таня не могла больше находиться среди радостных, шумных людей и притворяться, что ей тоже весело. Она попросила сестер:

– Девочки, передайте Жене, что я пошла домой.

Вот теперь и, правда, здесь ей делать нечего. Кончился её выпускной. Таня вышла на улицу, зябко поёжилась: дул прохладный ветер.

Ноги сами привели к дому Лукьяновых. Она презирала себя за малодушие, но упорно стояла у калитки, не решаясь позвать Сашку.

– Девушка, вы что-то хотели?

Таня вздрогнула от неожиданности. Позади неё стояла мать Лукьянова и Алексей Романович.

– Передайте, пожалуйста, Саше, что с ним хочет поговорить Васильева.

Алексей Романович удивился:

– Но он на выпускном.

Таня, пытаясь согреться, обхватила плечи руками и покачала головой.

– Нет. Саша уже дома.

– Сонечка, идём в дом. Я сейчас передам твою просьбу. – Алексей Романович подтолкнул жену к дому.

Время тянулось невыносимо долго. Наконец, на дорожке показался Алексей Романович.

– Извини, Таня. Ничего не получится.

– Он не захотел разговаривать со мной, – догадалась она.

Он кивнул.

– До свидания, – пробормотала Таня и, стараясь держать голову прямо, побрела по улице.

«Вот теперь точно всё», – она кусала губы, чтобы не зареветь в голос.

Таня медленно брела по улице. В голове, словно в заевшей пластинке крутились две строчки стихотворения, ставшего для нее символом беды.

Холодные огни несбывшихся желаний ¹⁹

Сжигают островки угаснувших надежд…

Она посмотрела в ночное небо, на востоке еле заметно посветлело, это пытались проклюнуться первые солнечные лучи. И поклялась: «Ничего, Лукьянов, я всё выдержу и постараюсь тебя забыть».

«Васильева», – прочла Таня свою фамилию в списке абитуриентов, поступивших в институт.

– Ура! Ура! – прыгали рядом с ней другие счастливчики.

Группа абитуриентов распалась на две неравные части: на тех, кому повезло и тех, кто провалил экзамены. Будущих студентов собрали в одной из аудиторий, объяснили, когда начинаются занятия и отпустили по домам. Для заселения в общежитие составили списки иногородних студентов.

Целых двадцать августовских дней можно загорать, ни о чём не думая, не переживая за оценки и проходные баллы. Позади бессонные ночи, страх и напряжение на экзаменах. Всё осталось в прошлом. Теперь она студентка мединститута.

***

– Как я рада, девочка моя, поздравляю! Жаль только, что ты одна из нашего посёлка будешь учиться в этом городе. Мне так страшно отпускать тебя за триста километров от дома, – переживала Анна Ивановна. – Вот Женечка будет с двумя девочками из вашего класса учиться в педучилище. Она обняла дочь одной рукой, другой прижимала к себе сына, пытавшегося выскользнуть на пол.

– Женя поступила в педучилище? – удивлению Тани не было предела. – Она вроде бы собиралась стать поваром, – пояснила своё изумление. – Болотина сейчас дома?

– Приехала неделю назад. Сначала поешь, потом помчишься к ней. – Мать перехватила Ваню удобнее, подняла оброненную им пустышку и вымыла под краном.

– Мне не хочется есть. Узнаю, как дела у подруги, – ответила дочь, стоя уже на пороге.

***

– Привет, когда приехала? – Женька кинулась обнимать подругу.

– Только что с поезда. Рассказывай, – потребовала Таня, усаживаясь на лавочку.

– Ты тогда ушла с выпускного бала, а мы гуляли до утра. И как-то так получилось, договорились с Беловой и Алехиной вместе поступать в педучилище Армавира. Лёша в этом городе будет учиться в пединституте. С моими знаниями институт мне не светил. Я одна не решилась соваться в незнакомое место. Вот и предложила девочкам за компанию со мной в будущем стать учителями младших классов. Всё получилось. Здорово, правда?! – Подружка подпрыгнула от возбуждения.

– О ком из наших одноклассников слышала? – поинтересовалась Таня. Глядя на весёлое лицо подруги, у неё потеплело на душе. Уехав в Ростов, она ощущала себя предательницей по отношению к Женьке, зная, что та не определилась с выбором.

Подруга вытерла ладошкой мокрый лоб.

– Ну и жарища. Про всех одноклассников не знаю, а вот Лукьянов уехал в Ленинград, но почему-то в военное училище поступать не стал. Я встретила его маму. Тетя Соня очень расстроена. Теперь Сашке осенью грозит армия. Он ведь старше нас почти на год. Валера Чернов, не поверишь, будет учиться в театральном институте в Москве. Далеко прыгнул наш красавчик. Лариса поступила в Политехнический институт в Краснодаре. Ковалева Маша осенью выходит замуж, – при этих словах, Женька захихикала.

– Вот это номер, – удивилась Таня. – Какое замужество? Она же не дружила ни с кем.

– Выпускной для Маши был очень прибыльным мероприятием в полном смысле слова. Она беременна, – изображая руками округлившийся живот, хмыкнула подруга.

Тихая, робкая троечница Ковалева, действительно, удивила всех.

– И кто папаша будущего ребенка?

– О, это главный сюрприз. Сынок директора. – Женька веселилась, глядя на удивлённое лицо подруги.

– Этот надутый индюк?

– Он самый. Девушка отхватила первый приз. Маше учиться дальше не хотелось, а вот замуж очень даже хотелось. Как она его подловила, ума не приложу? – задумалась на секунду Болотина.

Таню передернуло от отвращения.

– Он же противный.

Она представила липкие, потные руки толстого парня, всегда сидевшего на первой парте. Однажды на поле, помогая спуститься с высокого борта грузовика, он подал ей руку. Таня до сих пор помнила прикосновение его влажной пухлой ладони.

– Глупая ты Васильева. С лица воду не пить. У них дом – полная чаша. Маша заработала, потерпев пять минут, безбедную жизнь.

– Жень, ну не надо так опошлять.

– Моя милая подружка, ты всегда была не от мира сего. Хотя. Это для нас он противный, а для кого-то свет в окошке, – философски рассудила Женька.

Таня задумалась.

– Может быть.

– Ау! Очнись! Не бери в голову. – Болотина помахала рукой перед лицом подруги. – Я знаю, тебе нравится Маша, но не надо её жалеть. Ты не эксперт по части мужчин. От Чернова шарахалась, как от прокажённого, а большинство девушек правую руку отдали бы за его поцелуй. Васильева, ты вообще с нашей планеты? У меня иногда возникало подозрение: ты не выносишь ни чьих прикосновений, – посерьезнела Женька.

Увидев, как лицо Тани заливает краска, удовлетворенно кивнула:

– Значит, я правильно подозревала.

Таня ощутила неловкость, словно подруга заглянула в душу. Постаралась свернуть с щекотливой темы.

– А жених рад? – улыбнулась она.

– Ты не поверишь? Рад. Ходит гордый, как петух, – Болотина захихикала, вспоминая свою встречу с Петровым. – Кстати, об этой новости он сам мне рассказал. Я поздравила будущих молодоженов.

Девушки ещё поболтали, вспоминая одноклассников. Прощаясь, Женька спросила:

– Как ты оказалась в Ростове? Медицинский институт есть и ближе, в Краснодаре.

– Хотелось убежать куда подальше, – тихо ответила Таня.

И такая боль на секунду промелькнула в её глазах, что подруга опешила.

Мгновенно глаза Болотиной налились слезами. Она обняла подругу и прошептала:

– Я буду скучать, пиши мне.

Милая жалостливая Женька не любила печальных окончаний в фильмах, книгах и не хотела признавать их в жизни.

– В гробу я видела эту перестройку. Преподаватели злые, второй месяц без зарплаты, на экзаменах как звери. – Бегала по комнате, распаляя себя, Ира-маленькая. Она уже три раза заглядывала в пустой холодильник, как будто спустя какое-то время, там чудом должна появиться еда.

В комнатах студенческого общежития Медицинского института проживало по четыре человека. В Таниной комнате были две Иры: большая и маленькая, а также Аня-огонек. Обе Иры приехали из Тимашевска. Аня раньше жила в Новочеркасске. Поселившись на первом курсе в эту комнату, четверка девушек очень подружилась.

Таня вспомнила, как год назад одиноко стояла в огромном высоком холле на первом этаже общежития. От разглядывания на полу каменных плит отвлёк чей-то голос.