Я не ошибаюсь, малышка визжит, когда ее увлекают в медленный танец. А мне опять не дают посидеть в тишине. Теперь Олег требует внимания, желая покружиться со мной под музыку. И что они находят в этих танцах? Не понимаю. Только ноги теперь ломит от долгого стояния на высоких каблуках.

Глава 31

Новый год мы отмечаем у Светланы Георгиевны. Мама организует праздничный ужин, я помогаю ей по мелочи, а Рома с Дашей украшают дом, наряжают елку и просто дурачатся. Обычно у нас более шумная компания, но в этот раз мы решили посидеть тихо, чисто в семейной атмосфере. И хоть мне жутко не хватает Олега, я не зову его. Только звоню и поздравляю с праздником.

Со стороны мы могли бы показаться идеальной семьей — бабушка, мама, папа и дочь. Но это лишь красивая картинка для ребенка. Даша ей остается довольна, а я не против лишний раз порадовать дочку.

Быть с Ромой наедине все также невыносимо. В нем лишь изредка просыпается джентльмен — ведет себя красиво и правильно, не давит и не напирает. Во все остальное время Рома — это Рома, готовый идти к своей цели по головам. Даже если эта голова и цель — одно лицо. Но даже это не портит отличный Новый год. Мы веселимся на всю катушку, радуем дочь и сами получаем удовольствие от зимней сказки.

Все краски теряют свой цвет в один день. Пора бы уже привыкнуть, что, если все идет слишком хорошо, то жди беды. Когда мне звонит перепуганная Вероника Владимировна из садика и просит быстро ехать к ним, я даже не знаю, чего пугаться. Моя дочь упала и что-то себе сломала? Даша с кем-то подралась или что-то натворила? Боже, я успеваю перебрать все варианты событий, пока лечу в детский сад.

Все оказывается хуже. Гораздо хуже. Моя маленькая девочка в одну секунду из активного ребенка превращается в еле живого человечка. Она потеряла сознание и упала. В чувство ее привели, но действовать дальше без меня не решились. У Даши низкий пульс и давление, а еще я буквально вижу, как у нее на глазах синеют губы, и малышка снова теряет сознание.

У меня внутри все скручивает липкий ужас. Что происходит? Я не раздумывая набираю номер скорой, объясняя им, что происходит с моей девочкой. Нас увозит в больницу, где начинается череда обследований. Когда Рома узнает о нас, Даше уже еще хуже. Она практически не приходит в сознание, засыпая прямо на ходу. Мой бывший муж быстро ориентируется в происходящем, он настаивает и нас переводят в дорогую, частную клинику. А еще через несколько часов к нам присоединяется и Олег.

Я не знаю, куда деть себя от волнения. Последняя потеря сознания дочки приводит к тому, что ее уже не отключают от капельницы. К вечеру мы получаем диагноз — порок сердца. Как его не заметили раньше — не понятно. Почему он проявил себя только сейчас, тоже никто не может толком сказать. Но моей малышке нужна операция. Дорогая и сложная.

Я внимательно слушаю врача с седыми волосами, который повествует об опасностях, об осложнениях и вероятности выздоровления. Понимаю одно — справиться можно, а на остальное мне плевать. Я не дам моей девочке погибнуть.

Почему я не обратила внимания на то, что Дашулька плохо говорит? Так вроде она еще слишком маленькая… Господи! Только когда врач уходит, а мужчины идут следом за ним, я медленно захожу в туалет, закрываю двери на замок и опускаюсь на пол, размазывая по щекам слезы вместе с тушью. Мне так страшно. Так жутко и невыносимо. И хуже всего, что раскисать нельзя. Мне нужно помочь своей девочке. Я обязана ее спасти!

Больницы, белые халаты и постоянные анализы и процедуры теперь стали частью нашей жизни. Я работаю в клинике, но теперь любой намек на врачей вызывает у меня тошноту и слабость. Даша держится. Она пришла в себя, но вставать ей не рекомендуется, состояние может ухудшиться в любой момент. Неизвестно почему, но большое и доброе сердце моей маленькой девочки работает с перебоями. Даже малейшее перенапряжение может вывести его из строя, а этого допустить нельзя. Новое сердце мы вряд ли найдем, а вот справиться с неисправным клапаном возможно. Нужно лишь найти хорошего врача. Пока что все могут взяться, но никогда раньше не работали с детьми. Никто из них не оперировал таких малышей, как Даша… А другие наоборот, имели дело с детьми, но не знают тонкостей кардиохирургии. Перелет же — сильный стресс. Просто безысходность какая-то.

— Оливочка, тебе нужно отдохнуть. Поедь домой, поспи, — касается моего плеча Рома. — Я посижу с Дашей.

— Нет, я не брошу ее тут одну. Лучше поищи еще врачей, которые бы смогли внятно сказать, что проведут операцию! — Психую я.

— Оливочка, — прижимает меня к себе бывший. — Мы ничего не можем уже сделать. Езжай, завтра будет новый день и будем разбираться.

— У Даши нет лишней ночи или дня!

— Олег, уведи ее нахрен от сюда, — не выдерживает Рома и толкает меня в объятия друга, который неизвестно когда появился в клинике.

Мне и правда нужен отдых. Ребята правы… Я принимаю душ, запихиваю в себя безвкусную картошку и котлету из сети быстрого питания и пью кофе. Нет, спать я не собираюсь. Хватит и пары часов вне больницы, вдали от Даши. Я смотрю на телефон, боясь пропустить звонок из клиники, когда меня осеняет — Андрей! Набираю номер мужчины.

Но ответом мне служат долгие гудки и ответ оператора, что абонент не может ответить на мой звонок. Черт! Повторяю попытку. А потом снова и снова, снова и снова, пока мне не отвечает сонный голос мужчины.

— Ало?

— Андрей! Ты мне нужен, — говорю я и всхлипываю, не сдерживаюсь.

— Кто? Что? — Не понимает меня доктор, но чуть-чуть подпроснувшись, уточняет: — Оливия?

— Да, у меня дочь в больнице, — сквозь слезы говорю другу. Я не могу толком объяснить ему, что хочу от него, лишь прошу помочь и говорю, что Даше плохо.

— Оливия, возьми себя в руки! — Строго выговаривает мне мужчина.

Я понимаю, что мои нервы сдали. Я не могу уже сама контролировать свои эмоции. Сбрасываю звонок и ищу валерьянку, чтобы хоть немного успокоиться. Лекарства всегда лежат на верхней полочки шкафа на кухне, чтобы Даша не достала. Только через полчаса после таблеток и чая с ромашкой мне становится немного легче.

Представляю, как перепугала Андрея своим звонком. Перезваниваю мужчине вновь, теперь уже внятно объясняя всю ситуацию. Удивительно, что после моих психов он еще со мной разговаривает. Психолог, блин… Как можно помогать другим, когда тут с собой не справляешься?

Друг просит прислать ему все результаты анализов и заключения врачей. Он ничего не обещает, как, впрочем, и всегда. Но уже через пять часов мой телефон разрывается звонком.

— Привет, — тихо здороваюсь с Андреем, выходя из палаты дочки.

— Привет, в какой клинике вы лежите? Хотя нет, лучше просто приедь за мной в аэропорт, я подожду здесь.

Что? Он прилетел? Не верю своим ушам. Мы ведь практически чужие люди… Господи, спасибо!

— Андрей! — Машу я мужчине, который сидит на лавочке неподалеку от входа.

— Привет, красотка, — загружается в такси друг. — Рассказывай, как так вышло, что вы ничего не знали?

— Я не представляю… Никогда ничего не волновало, а тут просто в раз. Даша активная и веселая всегда была, видеть ее в больнице жутко. Ты сможешь нам помочь? У тебя есть опыт проведения подобных операций?

— Есть, милая, есть. Тебе сказочно повезло, я почти уехал, сегодня собирался. Но тут твой звонок.

— Спасибо! — Обнимаю Андрея крепко-крепко, потому что по-другому не знаю, как выразить благодарность.

— Будешь должна, красотка, — улыбается друг в ответ.

Когда через полчаса в больнице Андрей одевает халат, то становится совершенно другим человеком. Андрей Макаров — выдающихся кардиохирург, известный по всему миру точностью проведения операций. Если честно, я даже не знала всего, что о нем говорят. Только видела, как он отдается работе и учебе. Мне повезло, что мой хороший знакомый оказался способен спасти мою дочь.

— Лив, ты от куда его знаешь? Ты представляешь себе насколько это известный врач? — Уточняет у меня Олег, когда мы все сидим в коридоре. Андрей захотел поговорить с Дашей наедине, осмотреть ее и решить, что делать и когда.

— Познакомились на конференции несколько лет назад, — пожимаю плечами.

— Той самой? — Удивляется друг.

— В смысле?

— Ты изменилась после нее, — поясняет Олег.

— Не знаю, — отвечаю честно. — Не замечала.

— Как изменилась? — Влезает в разговор Рома.

— Она выбралась из своей скорлупы после твоего предательства, — тем же будничным тоном заявляет Олег.

— Вы еще подеритесь сейчас, — рычу я ни них тихонечко.

— Мы и не думали, — тушуется Олег.

— Оливия, этот доктор твой любовник? — Внимательно вглядывается в мое лицо Рома.

— Парни, вы серьезно? Нашли время для выяснения отношений. А что у меня с Андреем вас вообще волновать не должно. Сейчас главное — вылечить Дашу.

Глава 32

Андрей Макаров с сегодняшнего дня — мой ангел хранитель. Его золотые руки и гениальный мозг спасли мою Дашеньку. Я плакала под операционной и молилась Богу, чтобы все прошло хорошо. И вот, моя девочка — жива! Впереди реабилитация и восстановление, но она у нее бьется сердце… и это самое главное.

Все время рядом со мной были Олег и Рома, они по очереди приносили мне кофе и чай. Успокаивали и подбадривали. Не представляю, как бы справилась без них. И если к тому, что в сложных ситуациях Олег рядом, я уже привыкла, то Рома меня удивил. Он стойко держался, успокаивал и, главное, постоянно находился рядом. Его руки на моих плечах дарили умиротворение. Рома больше не бесил, напротив, мне было рядом с ним комфортно и хорошо. Когда из операционной вышел замученный Андрей, я чудом не потеряла сознание. Рома помог дойти до врача, который и сказал — все прошло хорошо.

Я еще долго не верила, что жизнь наладилась. Даша много плакала после операции, ей было больно и плохо. Мы все были с ней, развлекали и отвлекали.

— Оливия, — зовет меня из палаты Рома. — Врач сказал, что можно через пару дней выписываться.

— Отлично, — радуюсь я.

— Я хочу забрать вас к себе, — серьезно говорит Рома.

— Зачем? — Не понимаю я. Неужели он решил воспользоваться ситуацией, чтобы опять начать подбивать ко мне клинья? Я уже решила, что он нормальный… а тут…

— Ты вспомни, где ты живешь, — устало говорит он, видимо почувствовав, как изменилось мое настроение. — Старый дом, без лифта и далеко не на первом этаже. Как, скажи мне на милость, Дашутка будет подниматься по лестнице на пятый этаж? Да и тебе таскать ее на руках не лучшее занятие. Переедем ко мне, даже не ко мне, к маме. Она тоже поможет, если нужно. Оливия, подумай хорошо, прежде, чем снова начать спорить. Пожалуйста. Я хочу лучшего для нашей дочери. Я люблю ее.

Вот так просто. Я люблю ее. За все время, когда мы общаемся, он впервые говорит о моей девочке так тепло и трепетно. И мне хочется ему верить…

— Я подумаю, — киваю мужчине я и ухожу в палату к дочке.

Андрей приглашает меня к себе через полчаса. Он говорит о положительной динамике и хороших прогнозах.

— Вам придется пока ограничивать ее в движениях. Я понимаю, что она активная малышка, но сейчас нужно быть внимательными. Пусть рисует, читает, да хоть мультики смотрит, но не бегает и не прыгает повсюду.

— Да, хорошо, — киваю я.

— А еще, — он делает паузу, но продолжает. — Извини, но я слышал ваш с Ромой разговор. Соглашайся. Я тебе сейчас не только как врач говорю, но и как друг. Твой бывший странный тип, но я вижу, как он на тебя смотрит. Видимо, он просто не умеет по-другому ухаживать. А ты его любишь. В этом я не сомневаюсь.

— Андрей, — моему удивлению нет предела.

— Красотка, ты можешь вертеть мужчинами, как тебе захочется. Ты милая, нежная и жутко привлекательная. Ради другой я бы не отменил свой отпуск и не примчался бы в такую глухомань. Но я не слепой и не глухой. Я помню все, что ты мне рассказывала. И понимаю тебя. В моей жизни была женщина, которую я также беззаветно любил, а после потерял. Это была моя вина. Но изменить уже ничего нельзя. Вы же можете дать себе еще один шанс. Я не говорю тебе, прямо сейчас прыгнуть к нему в кровать и простить все обиды. Просто подумай. Не мучая себя, милая Оливия, ты достойна быть счастливой.

— Спасибо, — я поражена этой проникновенной речью. — Спасибо за все.

И я думаю, много думаю, сидя рядом со спящей Дашей. Думаю, смотря, как дочка радуется Роме и историям, которые он рассказывает ей вместо сказок. В конечном итоге, решаю не торопить события, но на переезд согласиться, потому что так будет лучше для Даши. А оставить ее одну с бывшим, пусть даже под присмотром мамы, я не смогу.