— Она жива, — потрясенно проговорила Лорен.

— Да.

— Она всегда хотела забрать меня к себе. Она любила меня.

— Да.

— И любит сейчас.

— Да.

Кит повел ее к озеру, туда, где среди высокой травы выглядывали головки анемонов и деревья опустили ветви до самой воды. На противоположной стороне виднелся мраморный павильон.

— Кит, — позвала она. — Кит...

— Да, любимая?

Лорен заплакала. Беспомощно и безутешно. Боль одиночества, копившаяся в ней все эти долгие годы ее не очень счастливого детства и отрочества, выходила из нее со слезами. Она оплакивала жестокость людей, которые любили ее. Свою мать, которая не погибла и которая написала тридцать два письма за пятнадцать лет, но ни разу не получила ответа. Которая не могла вернуться в Англию, потому что своим непростительным поведением перекрыла себе дорогу в высшее общество.

Кит, не выпуская Лорен из объятий, сел на траву и посадил ее к себе на колени. Он убаюкивал ее, ласкал, шептал ей на ухо нежную чепуху.

Наконец она успокоилась. Солнце, на мгновение показавшееся из-за облака, осветило ярким светом мраморный павильон. Его отражение задрожало в воде.

— Нужно ли было это делать? — ласково спросил Кит.

— Да. — Она достала носовой платок, вытерла глаза и снова положила голову ему на плечо. — Люди, которых мы любим, на самом деле сильнее, чем нам кажется. Такова любовь. Мы хотим защитить от боли своих любимых, потому что невыносимо смотреть на их страдания. Иногда неизвестность и пустота страшнее любой боли. Я была такой одинокой, Кит! Всю свою жизнь... Пустота заполнила меня всю. Странный парадокс — пустота заполнила. Не правда ли?

Он поцеловал ее в висок.

— Это ты сделал, — догадалась она. — Ты убедил дедушку рассказать мне все.

— Я просто посоветовал ему, — пожал он плечами.

— Благодарю тебя. — Она еще теснее прижалась к нему. — О, Кит, спасибо.

Он снова поцеловал ее в висок, а когда Лорен подняла лицо — в губы.

— Я, наверное, ужасно выгляжу, — жалобно проговорила она.

Кит немного отодвинул Лорен в сторону, внимательно оглядел ее и серьезно подтвердил:

— Боже, и правда! Мне нужно собрать все свое мужество, чтобы не убежать домой с криками ужаса.

Она засмеялась сквозь слезы:

— Глупый.

Так начинался этот длинный день.

* * *

Завтра приедут гости и пройдет официальная часть праздника. Сегодня это событие будет отмечено в кругу семьи. Этот вопрос все дружно обсудили во время ленча. Сиднем предложил устроить пикник на вершине холма, там, где кончалась узкая каменистая дорожка. Все одобрили эту идею и немедленно взялись за ее воплощение.

Дамы, имеющие детей, срочно отправились в детскую, чтобы собрать вещи, необходимые им в этом походе. Большинство взрослых разошлись по комнатам, собираясь немного отдохнуть и переодеться. Сиднем побежал в конюшню с намерением заложить двухместный экипаж для бабушки, которая захотела присоединиться к компании. Лорен и Марджори Клиффорд спустились в кухню и упросили повара, чтобы тот приготовил им чай и прохладительные напитки для пикника. А два дюжих лакея должны были отнести корзины с провизией туда, куда им укажут.

Вершина холма была самой высокой точкой в парке, с которой открывалась великолепная панорама. Архитектор не пожелал высаживать там деревья или строить беседки, чтобы не загораживать чудесный вид. По его проекту с одной стороны холма, почти у самого его верха, соорудили «пещеру отшельника». Разумеется, там никогда не жил никакой отшельник, но детям это место очень нравилось. И они первыми добрались туда.

У взрослых на подъем ушло гораздо больше времени. Фредерик и Роджер Батлеры на руках подняли на холм бабушку, несмотря на ее протесты. Борис Клиффорд установил кресло в тени огромного дуба, а Нелл положил подушку, чтобы старой леди удобнее было сидеть. Лоренс и Кит перенесли леди Ирену и усадили ее в кресло, приготовленное Клодом и Дафной. Таким образом, старые дамы сидели рядом, как королевы-близнецы на своих тронах. Лорен приготовила зонтики, а Гвендолин помогла Мириам расстелить на траве одеяла, чтобы остальные тоже могли отдохнуть.

Кит устроился поудобнее, предвкушая удовольствие от праздника. Лорен, раскрасневшаяся, с блестящими глазами выглядела необыкновенно привлекательной. После их возвращения с озера она ушла в комнату деда и оставалась там до ужина. Вечером она спустилась вниз под руку с бароном и выглядела гораздо счастливее, чем раньше.

Виконт все время думал о ее последних словах. «Я была такой одинокой, Кит! Всю свою жизнь... Пустота заполнила меня всю».

Он почувствовал облегчение, убедившись, что поступил правильно, заставив барона Галтона рассказать Лорен все, что он знал о ее матери. Приятно сознавать, что сделал что-то хорошее в жизни.

Но у него не было времени, чтобы отдохнуть или предаваться размышлениям. Дети, которые могли бы поиграть друг с другом, посчитали общество взрослых более привлекательным. И тут же нашлись желающие поучаствовать в детских забавах. Некоторое время «бандиты» и «пираты» бродили по пещере в поисках сокровищ и похищенных девушек. Но вскоре им потребовались лошади, на роль которых отлично сгодились взрослые кузены и дяди, а также молодые отцы.

Кит изображал скакуна, держа на спине целый выводок малышей. Но и дамам пришлось принять участие в детских забавах. Лорен, Беатрис и леди Мьюир вынуждены были подняться и встать в круг, держась за руки. Игра называлась «хоровод вокруг розочки», догадался Кит, когда они все попадали на землю. Лорен хохотала, маленькая Анна в восторге уселась ей на спину, Дэвид и Сара последовали ее примеру. Лорен села на траву и обхватила их всех руками, и они весело смеялись, не обращая внимания на просьбы матерей оставить мисс Эджуэрт в покое.

И вдруг маленькая Сара схватила Лорен за руку и потащила к обрыву. Кит с улыбкой наблюдал за этой сценой. Лорен, смеясь, отказывалась идти дальше, но Дэвид потянул ее за другую руку.

— Сделай это! — крикнул Фредерик, еще минуту назад чинно беседовавший с леди Мьюир.

Себастьян засунул два пальца в рот и пронзительно засвистел. Филипп ободряюще заулюлюкал. Все замолчали и с интересом повернулись в их сторону. Лорен продолжала сопротивляться.

— Ну же! — крикнул Роджер.

Тогда Лорен сняла шляпку, села на траву, потом легла на спину и съехала вниз. Взметнулись легкие муслиновые юбки, мелькнули обнаженные руки, изящные лодыжки, черные кудри, и раздался звонкий смех. Кит зачарованно смотрел на нее.

— Это Лорен? — изумилась леди Мьюир. — Я не верю своим глазам! И благодарю день, когда она встретила вас.

Мисс Эджуэрт стояла на коленях, отряхивая траву с платья, и громко смеялась.

— Было бы гораздо удобнее, — пожаловалась она, — если бы руки не мешали.

Кит помнил тот день, когда впервые увидел ее в Гайд-парке. А сейчас он вдруг отчетливо понял, что он любит ее. Эта мысль его поразила. Он любит ее.

Сиднем стоял рядом и тоже наблюдал за Лорен.

— Отлично! — весело крикнул он. — Если без рук удобнее катиться, то, пожалуй, у меня это получится лучше других. — И окруженный толпой кричащих и толкающихся детей, он скатился по траве прямо к ногам Лорен.

Кит напрягся, а молодежь засвистела и зааплодировала. Сид поднялся с земли и, предложив руку Лорен, взглянул на брата. Их глаза встретились. Сиднем смеялся!

Мисс Эджуэрт и мистер Батлер поднимались наверх, держась за руки. Дети продолжали предаваться своим забавам, а взрослые переключили внимание на появившиеся наконец корзины с провизией. Лорен и Сид подошли к Киту, продолжая держаться за руки. Возникла некоторая неловкость.

— Ты должен знать, — произнес Сиднем, понизив голос так, чтобы только брат и его невеста могли его слышать, — что я солгал тебе, Кит. Помнишь ту ночь, когда ты вернулся домой? Я сказал, что мне ничего не нужно от тебя, даже твоей любви. Я солгал.

У Кита к горлу подкатил комок. Он чувствовал, что еще мгновение — и из глаз его потекут слезы.

— Понятно, — сухо ответил он. — Я рад.

Сид впервые заговорил с ним сам. Впервые с той ночи, когда три года назад он прогнал Кита. Почему он держит Лорен за руку? Смущенно улыбаясь, Сиднем повернулся, чтобы уйти.

— Сид, — торопливо окликнул его брат, — я... э...

Лорен, выглядевшая очаровательно, без шляпки, с растрепанными волосами, в испачканном платье, с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами, взяла братьев за руки и увела их в сторону от шумной компании.

— Я долго думал, — неожиданно заговорил Кит, — о том, что сказала мне сегодня Лорен. Мне никак не удается выкинуть это из головы, хотя она не имела в виду тебя или меня. Она считает, что люди, которых мы любим, гораздо сильнее, чем нам кажется. И ты, Сид, сильнее, чем я думал. Разве не так? И Бог свидетель, я люблю тебя.

— Да, — ответил младший брат.

— И я унизил тебя, пытаясь защитить в тот вечер, когда Кэтрин пригласила тебя на вальс.

— Да.

— Наверное, — продолжал Кит, — то же самое происходит с нашей матерью и отцом, со всеми твоими друзьями и соседями.

— Да, — признался Сид. — Но больше всего с тобой.

Они не стали спускаться с холма, а стояли и смотрели на поля, деревню, пастбища, туда, где несколько дней назад Кит и Лорен катались верхом.

— Ты художник, Сид. — Комок снова сжал горло, что-то заныло в груди, и Кита захлестнула волна жалости к младшему брату. — Но теперь ты хочешь стать управляющим?

— Да, — отозвался Сид. — Непросто было привыкнуть к подобной мысли. Возможно, я так и не смог осознать все до конца. Надеюсь, что я стану хорошим управляющим, но художником... уже никогда. Но это моя проблема, Кит. Это мое тело... и моя жизнь. Я справлюсь с этим. Пока мне это удавалось. Мне не нужна твоя жалость. Только твоя любовь.

Лорен все еще держала их за руки, создавая таким образом физический контакт между ними, своеобразный мост. И Кит вдруг понял это. Он ощутил, как она сжала его руку, их пальцы переплелись.

— Я не могу простить себе этого, — удрученно проговорил Кит. — Не могу, Сид. Тебе нельзя было ехать на Пиренеи. Тебе не следовало отправляться на это задание со мной. Из-за моей оплошности мы попали в засаду. И я оставил тебя одного, а сам убежал. Не говори мне, что это твоя жизнь или что это не моя забота. Это моя забота. Я приговорил тебя к жизни наполовину. А сам остался невредим.

— Я посчитал бы это оскорблением, если б не понимал, как ты страдаешь, — возразил Сид. — Кит, я сам захотел этого. Я сам захотел стать офицером разведки. И невозможно было предвидеть последствия. И я сам выбрал для себя роль приманки.

Правда ли это? Разумеется, да. Но какое теперь это имеет значение? Был ли тогда выбор у Сида? Если бы он не вызвался сам. Кит приказал бы ему это сделать. Сид освободил его от такого приказа.

— Не скажу, что наслаждался тем, что последовало за этим, — поморщился Сид. — Я пережил ад. Но я гордился собой, Кит. Я должен был доказать самому себе, что не слабее тебя или Джерома. Возможно, я смог даже превзойти вас обоих. Я надеялся, что ты будешь гордиться мной, станешь превозносить мое мужество и выдержку. Но я оказался слишком самонадеянным и тщеславным...

— А вместо этого я принизил твою роль, — перебил его Кит. — Я взял вину на себя, привлек всеобщее внимание к своему поступку, невольно выставив тебя жертвой.

— Да, — кивнул Сид.

— Я всегда, всегда гордился тобой, — полным раскаяния голосом признался Кит. — Тебе ничего не нужно доказывать, Сид. Ты мой брат.

Они стояли, глядя на далекий горизонт, теплый ветер шевелил их волосы, издалека слышались веселые детские голоса и смех.

Кит грустно засмеялся.

— Ты говорила обо мне с Сидом, Лорен? — спросил он. — Что еще ты ему сказала? Возможно, то, что люди часто хотят скрыть горькую правду от тех, кого любят. Тяжело видеть муки дорогого тебе человека. В некотором роде моя участь, Сид, оказалась не менее тяжелой, чем твоя. Возможно, это звучит оскорбительно, но это правда.

— Да, — согласился младший брат. — Я всегда благодарил Бога, что не мне пришлось убегать. Я бы не вынес, если бы ты подвергся пыткам. Легче страдать самому, чем видеть мучения тех, кого любишь.

— Я ничего не знаю о вас обоих, — вмешалась в их разговор Лорен, — но я очень проголодалась.

Кит улыбнулся ей, а потом, посмотрев на брата, подумал, что у него, наверное, такой же смущенный вид, как и у Сида.

— Пойдем, Сид, — позвал он. — Посмотрим, как хорошо ты сможешь управиться с цыпленком одной рукой.

— Но у меня есть перед тобой неоспоримое преимущество, — похвалился Сид. — Потом мне придется мыть только одну руку.