— Я всегда любила твоего отца.

— И что?

— Надеюсь, что я не настолько черства, чтобы пожалеть для матери счастья, которое может дать ей твой отец.

— Ну и хорошо. У тебя что, голова болит? — спросил он, видя, что она потирает висок. Она тут же опустила руку. — Дать тебе анальгин?

— Не надо, само пройдет.

Каких-то десять минут спустя им навстречу из дверей своего дома выбежала Джоанн.

— Как здорово, правда? Ой, я просто не могу! — Она схватила Ванессу, и они вместе закружились. — Мы теперь сестры, представляешь? Как я рада за них и за нас! — восклицала она, душа подругу в объятиях.

— Эй, а как же я? — возмутился Брэди. — Со мной ты не поздороваешься?

— Ой, привет, Брэди! — Увидев, как он надулся, она бросилась ему на шею. — Надо же! Костюм надел!

— Ну да. Папа велел одеться поприличнее и все такое.

— Вот бы ты чаще его слушался! Вы оба красавцы! Боже мой, Ван, какое платье! Обалдеть! Чего бы я только ни сделала, чтобы мои бедра в такое влезли. Ну, что вы стоите? Проходите. У нас полно еды, шампанского — идемте!

— Вот это хозяйка, да? — подмигнул Брэди Ванессе, когда Джоанн убежала вперед, зовя мужа.

Насчет угощения Джоанн не преувеличивала. В столовой их встретил огромный глазированный окорок, гора картофельного пюре, блюда с овощами, фруктами, воздушным домашним печеньем. С кухни доносился аромат пирогов с яблоками. Свою лепту в обстановку праздника вносили свечи и хрустальные бокалы для вина.

Громкие и отрывочные разговоры за столом сопровождались аккомпанементом Лары, которая сидела на своем высоком детском стульчике и колотила ложкой о столик.

Ванесса слышала, что мать много и весело смеется. Кроме того, нельзя было не заметить, что она красавица. Наблюдая, как она улыбается Хэму, как наклоняется, чтобы приласкать Лару, Ванесса поняла, что это и есть счастье.

Настоящее счастье. Ванесса не могла припомнить, чтобы вообще когда-нибудь видела мать счастливой.

До еды она почти не дотрагивалась, надеясь, что в суматохе никто не обратит на это внимания. Однако для Брэди, который то и дело бросал на нее подозрительные взгляды, она заставляла себя проглотить кусочек, пригубить шампанское, посмеяться над очередной шуткой Джека.

— Я считаю, такое событие требует тоста. — Брэди поднялся, а Ларе, издавшей в этот момент пронзительный вопль, он сказал: — Подожди своей очереди. — Он поднял бокал. — За моего отца, который оказался умнее, чем я думал. И за его прекрасную невесту, которая всегда смотрела в другую сторону, когда я приходил к ней на задний двор, чтобы полюбезничать с ее дочерью.

Все засмеялись, зазвенели бокалы. Ванесса пила шампанское, надеясь, что позже ей представится шанс отомстить.

— Кому десерт? — спросила Джоанн. Ответом ей был коллективный стон. — Ладно, десерт будет позже. Джек, помоги мне убрать со стола. Нет-нет! — воскликнула она, видя, что Лоретта начинает собирать тарелки. — Почетные гости не моют посуду.

— Глупости.

— Нет, я серьезно.

— Ладно, тогда я переодену Лару.

— Хорошо. А после вы с папой можете безбожно баловать ее, пока мы заняты на кухне. Ты тоже не трогай посуду, — эта реплика была в адрес Ванессы. — Только не в первый вечер у меня дома.

— Вот уж любительница всех построить, — заметил Брэди, когда его сестра исчезла на кухне. — Пойдем в гостиную? Поставим музыку.

— Нет, мне хочется выйти подышать.

— Отлично. Больше всего я люблю прогулки в сумерках под ручку с прекрасной женщиной. — Он с улыбкой протянул ей руку.

Глава 6

Мягкий вечер был наполнен запахами дождя и сирени. Вдыхая ее тонкий летучий аромат, Ванесса вспомнила, что это любимые цветы Джоанн. На западе блестящее красное солнце клонилось за горы, бросая свои последние лучи на ленивых коров. Они обошли дом и вышли в поле, где росла трава.

— Говорят, у тебя появилась ученица.

— Да, за миссис Дрискол не заржавеет.

— Но мне-то рассказал Джон Кори. Сегодня я делал ему противостолбнячный укол. А он узнал от Билла Крэмптона — это дядька Энни. У него автомастерская в гараже, и там собираются все мужчины поболтать. Главным образом пожаловаться на жен.

Позабыв на мгновение о своем саднящем желудке, Ванесса искренне рассмеялась.

— И как же прошел урок?

— Ну… возможно, из нее что-то выйдет.

— Как ты себя чувствуешь в роли учительницы?

— Необычно, конечно. Я обещала научить ее играть рок.

— Ты?

— Это тоже музыка, — ощетинилась Ванесса.

— Ладно-ладно. — Он приподнял пальцем мочку ее уха — чтобы полюбоваться игрой закатного солнца в камнях серег и чтобы просто коснуться ее. — Так и вижу: Ванесса Секстон за клавишными в группе хеви-метал. — Помолчав, он спросил: — А ты смогла бы носить их кольчуги — или как там называется их униформа?

— Нет, ни за что — как бы они ни назывались. А если ты собрался поиздеваться надо мной, то я могу и одна погулять.

— Гордячка. — Он обнял Ванессу одной рукой за плечи, радуясь тому, что ее волосы до сих пор пахнут его шампунем. Интересно, те мужчины, с которыми ее фотографировали для журналов и газет, чувствовали что-то подобное?

— Мне нравится Джек, — сказала вдруг Ванесса.

— Мне тоже.

Они шли вдоль изгороди из цветущей жимолости.

— Джоанн выглядит такой счастливой со своим мужем-фермером. Я часто думала — как она там?

— А обо мне ты не вспоминала?

Ванесса отвернулась и стала смотреть на поле. Конечно, его она часто вспоминала. Даже слишком часто.

— Я думала, ты мне напишешь. Но время шло… Сначала я была очень обижена. Я злилась на тебя и свою мать. Я долго не могла простить тебе, что ты не приехал тогда за мной. — Она улыбнулась, чтобы сгладить резкость своих слов.

Он чертыхнулся и сунул руки в карманы:

— Послушай, это дело глупое и прошлое, и я уже устал от обвинений.

— То есть?

— Можно подумать, я нарочно! Я тогда взял смокинг напрокат — в первый раз в жизни, купил даже бутоньерку — розовые и желтые розы! — Он чувствовал себя форменным идиотом из-за того, что вынужден объясняться. — Я не меньше, чем ты, хотел провести с тобой тот вечер.

— Тогда почему я два часа просидела в своей комнате в новом платье, а ты так и не явился?

Он сделал долгий выдох:

— Потому что меня арестовали.

— Что?

— Это была ошибка, — тщательно подбирая слова, проговорил он, — но когда все выяснилось, было уже поздно.

— Но за что?

— За изнасилование. — Видя ее изумление, он пожал плечами. — Мне было уже восемнадцать, а тебе только шестнадцать.

Прошло не менее минуты, прежде чем Ванесса вновь обрела дар речи.

— Что за глупости? Ведь мы ни разу…

— Вот именно. Ни разу.

— Брэди, не может быть! — Она схватилась за голову. — Если бы даже мы и дошли до такого, то об изнасиловании не могло быть и речи. Мы ведь любили друг друга!

— В том-то все и дело.

Она вдавила ладонь в желудок, пытаясь заглушить ненавистную боль.

— Какой кошмар! Что тебе, должно быть, пришлось пережить! Бедные твои родители… Боже, какой ужас… Но кому это понадобилось? Кто… — Она взглянула ему в лицо. — О нет… — Она со стоном отвернулась. — Неужели…

— Он был совершенно уверен, что мы уже спим вместе. И не сомневался, что я загублю твою жизнь. — «Что, возможно, было недалеко от истины», — подумал Брэди, глядя в поле.

— Он мог бы спросить меня… — прошептала Ванесса, содрогаясь. — Хотя бы раз в жизни мог бы поинтересоваться моим мнением. Это моя вина.

— Не говори глупостей.

— Нет, — тихо сказала Ванесса, — это я виновата, потому что я так и не смогла заставить его понять мои чувства. По отношению к тебе и вообще. — Она глубоко вздохнула. — Нет мне оправдания.

— Тебе не нужно оправдываться. — Он положил руки ей на плечи и привлек бы ее к себе, не будь она так напряжена и скованна. — Ты ни в чем не виновата. Мы так и не объяснились — это правда, но оттого, что я потом несколько дней бесился и обижался, ну и ты, в свою очередь, тоже. А потом ты уехала.

Ванесса несколько раз сморгнула, боясь расплакаться. Она хорошо представляла, каков он был тогда — молодой, буйный, злой. И испуганный.

— Даже не знаю, что сказать. Ты, наверное, очень испугался.

— Было немного, — сознался Брэди. — Официального обвинения мне не предъявили, только задержали для допроса. Ты помнишь шерифа Гроди? Такой толстый, пузатый мужлан — любитель попугать клиентов. Об этом я уж потом догадался. Со мной он и потешился в свое удовольствие. Другой бы на его месте вел себя иначе. — Не было смысла рассказывать ей, как он сидел, дрожа от страха, в камере, пока шериф и Секстон совещались где-то по соседству. — В ту ночь произошло еще одно важное событие: меня поддержал отец. Ничего не выясняя, не задавая вопросов, он поручился за меня. Я даже не ожидал от него. Я считаю, это изменило мою жизнь.

— А мой отец, — с горечью сказала Ванесса, — отлично знал, что ты для меня значишь. Всю жизнь я подчинялась ему, и только тут я, взбунтовалась. И он, конечно, не мог с этим смириться. Не знаю, могу ли я… — Не договорив, она сдавленно застонала от боли.

— Ван? — встревожился Брэди.

— Ничего страшного, это нервы. — Но вторая волна острой боли заставила ее согнуться пополам.

Подхватив ее на руки, Брэди помчался к дому.

— Не надо, отпусти.

— Дыши медленно, — приказал он.

Жжение в желудке нарастало.

— Только не устраивай сцен, — попросила Ванесса, хватая ртом воздух.

— Если у тебя то, что я подозреваю, я тебе такую сцену закачу — мало не покажется.

На кухне никого не было. Он бегом поднял ее на второй этаж и положил на кровать Джоанн. «По крайней мере, она прекратила спорить», — промелькнуло у него в голове. Включив лампу, он увидел, что она побледнела и покрылась испариной.

— Попытайся расслабиться, Ван.

— Все в порядке. — Но жгучая боль не отпускала. — Это все нервы. Ну, может быть, небольшое несварение.

— Сейчас мы и выясним, что это. — Он сел на кровать рядом с ней. — Скажи, если будет больно. — Он очень осторожно нажал ладонью на низ живота. — Тебе удаляли аппендикс?

— Нет.

— Вообще делали какие-нибудь операции на брюшной полости?

— Нет.

Наблюдая за ее лицом, он продолжал пальпировать ее живот. Когда он нажал под грудиной, в ее глазах огнем сверкнула боль, опережая вскрик. Он убрал руку.

— Ван, когда у тебя начались боли?

Стыдясь того, что не сдержалась, она выкрикнула:

— Я не помню!

— А сейчас как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Не лги мне.

Ему хотелось выругать ее на чем свет стоит, а заодно и себя — ведь он догадался о болезни с того самого мгновения, как увидел ее.

— Ты чувствуешь жжение в желудке?

Ей ничего не оставалось, как только признаться:

— Есть немного.

Ели они примерно час назад, так что по времени все совпадало.

— А раньше, после приема спиртного, у тебя такого не бывало?

— Я теперь совсем не пью.

— Из-за боли?

Она закрыла глаза. Почему он не уйдет и не оставит ее в покое?

— Наверное.

— У тебя бывают грызущие боли здесь, ниже грудины?

— Иногда.

— А в желудке?

— Больше щемит.

— Как будто от голода?

— Да, но потом проходит.

— Какие лекарства тебе прописали?

— Мне ничего не прописывали, я сама покупаю их в аптеке без рецепта. — «Нет, это уже слишком!» — мысленно возмутилась Ванесса. — Слушай, Брэди, ты заигрался в доктора. Ты делаешь из мухи слона. Я проглочу сейчас пару таблеток карбоната кальция, и все пройдет.

— Язву не лечат антацидами.

— Что за глупости? Нет у меня никакой язвы. Я никогда не болею.

— Слушай меня. — Он навис над ней, расставив руки на подушке по обе стороны ее головы. — Ты поедешь в больницу на обследование. Тебе необходимо сделать рентген и гастроскопию. И ты будешь делать то, что я тебе говорю.

— Я не поеду в больницу. — Ей стало страшно от одной мысли — слишком свежи были воспоминания о последних днях отца, проведенных в больнице. — И ты не мой врач.

Он грязно выругался.

— Прелестные манеры. А теперь отойди, дай мне встать.

— Ты останешься лежать, где лежишь, поняла? Я не шучу. — С этими словами он быстро вышел из комнаты.

Она подчинилась, но лишь потому, что не знала, удастся ли ей встать. Ну почему это случилось сейчас? Почему здесь? С ней и раньше случались подобные приступы, и она была одна и еще ни разу не умерла. И сейчас выживет. Она приготовилась встать, но в этот момент вернулся Брэди вместе с отцом.