Яна Невинная - Нежданчик для Биг-Босса

В клубе? В каком еще клубе?!

Мне, конечно же, никто не отвечает, только Глеб посмеивается и хлопает по плечу своих друзей, всяких Горилл, Бородачей, Малышей и прочих кличкастых.

Где-то в стороне замечаю два тонированных джипа. И почему-то сейчас думаю не о том, что участвую в преступлении, и даже не хочу гуглить, сколько дают за похищение полицейского, а всего лишь желаю загрузиться в теплую машину и уехать туда, куда меня повезут.

Клуб, «Ралли Париж-Дакар», Голодные игры, Диснейленд — я уже ко всему готова, ничему не удивлюсь.

От Жданова можно ждать чего угодно!

— А как вы узнали, где нас искать? — спрашиваю у Мартынова, нашего безопасника, после того как обнаруживаю его за рулем одного из джипов.

— Залезай, залезай, Даш, совсем замерзла, подталкивает меня Жданов, и я отхожу от водительской двери и открываю заднюю. За спиной замирает босс, уставившись на маленького сына. Тот сидит себе совершенно спокойно в детском кресле, в теплом костюме, смешной шапочке и с машинкой в руках.

— Данилка! Тоже приехал папку спасать! — радостно вопит Жданов, устремляясь к ребенку. Малыш издает ответные восторженные звуки, а я с умилением наблюдаю за воссоединившимися родственниками и юркаю на переднее сиденье.

— Так как? — снова интересуюсь, потирая замерзшие руки друг о друга и наслаждаясь теплом салона.

— По GPS телефона Глеба Сергеевича, конечно же, — терпеливо объясняет безопасник, как о само собой разумеющемся. — Телефон долго не отвечал, мы выяснили местоположение и отправились в полицейский участок. А там уже узнали, где проходят исправительные работы. Все просто.

— Мы — это, я так понимаю, мои ребята с тобой во главе? — усмехается босс, мило играющий с сыном. Невозможно добрая картина, так и хочется присоединиться. Но душу в себе этот порыв, я им чужая.

— Сложно сказать, кто во главе, — посмеивается Мартынов. — Ваши друзья… В общем, я как-то в Грузии оказался в эпицентре землетрясения, когда спасателем работал. Так вот тогда было проще.

— Ребята у меня такие! — с гордостью надувает грудь Жданов. — А этот маленький герой как тут оказался?

— А тоже захотел! Играл себе спокойно, а как я за дверь — такой рев поднял, — махнув рукой, объясняет безопасник. — Пришлось вернуться и взять его. Детям в любую погоду гулять полезно, да и он в машине. Вы не переживайте, Глеб Сергеевич.

— А я не переживаю. Вижу, что с Данькой все в порядке. Сейчас поедет в клуб — смотреть, где папка раньше за деньги дрался.

— Вы точно уверены, что мальчику стоит ехать в такое заведение? — осторожно спрашиваю со своего места, пытаясь представить ребенка среди диких байкеров, оголтелых полуголых девиц, рева музыки и рядом с бойцовским рингом.

— Даш, не волнуйся так, он под моей защитой. Никто не тронет и не обидит. Это мой сын! Уверен, ничего там не испугается.

— А как же вирусы? — продолжаю волноваться.

— Дарья, ребенку и нужно воздействию вирусов подвергаться, чтобы иммунитет нарабатывать. А ты как думала? Дома посадить — и от всего уберечь? Нет, это так не работает, — назидательно объясняет Мартынов, и за его плечами чувствуется опыт воспитания детей, но я все равно не уверена, что мужчины правы сейчас.

Оглядываюсь назад. По дороге нас сопровождает внушительная процессия из байков, смотрятся очень грозно, аж дух захватывает. И не холодно им в косухах зимой?

— А кто во второй машине? — спрашиваю, замечая брата-близнеца нашего джипа, едущего вровень. И вспоминаю, что там находятся парень-шпион и полицейский. Захваченный в плен сотрудник органов. Закрываю лицо руками в попытке осознать себя беглой преступницей и соучастницей похищения.

Все это кажется чьим-то розыгрышем, не получается относиться к происходящему с должной серьезностью. То ли я верю во всемогущество Жданова, то ли глупа настолько, что думаю, что как-то все само рассосется. То ли мой мозг окончательно промерз и производит очень реалистичные галлюцинации! А если так, то можно, пожалуйста, меня и Жданова переместить в теплое булькающее пузырями джакузи? И чтобы коктейли подносили и суши всякие там. С угрями. Можно же?

— Там уже мои ребята, — говорит Мартынов, но я едва слушаю, застигнутая своими размышлениями и грезами. В них Жданов массирует мне плечи, спускается ниже…

— Даш, ну ты чего? — с беспокойством спрашивает Жданов, и его рука опускается мне на плечо, нежно его сжимает в жесте поддержки. А я снова ощущаю эту ненужную, такую несвоевременную и опасную тягу к нему. Не должна думать о боссе в таком ключе. Но разве можно запретить своим мыслям и эмоциям пускаться вскачь? Я невластна над собой. Остается только надеяться, что моя увлеченность шефом не так заметна, иначе стыда не оберешься. Влюбиться в недосягаемого начальника — можно ли придумать большую банальность? И глупость.

«Но разве ты для него не особенная? Тебе он доверил своего ребенка. Самое важное на свете», — подает голос Надежда. Но безжалостный Разум отвечает: «Да ты просто под руку подвернулась. Прошла бы мимо кабинета другая — он бы ее туда затащил и заставил памперс менять».

Как же в таком случае понять, что босс ко мне чувствует? И какие, вообще, могут быть чувства, когда у нас спокойно выдохнуть не получается? Одно приключение за другим, не говоря уже о подброшенном ребенке…

Сворачиваю свои размышления и с любопытством смотрю на парковку возле клуба, на которой в ровный рядок выстроились байки. Их хозяева, по всей видимости, посчитали нашу езду черепашьей и решили обогнать.

Выбираемся из машины и проходим внутрь помещения. На входе, как водится, охрана и строгий фейсконтроль, но я даже и не думала, что у нас с ним возникнут какие-либо трудности. Очевидно, что Жданов здесь — почетный гость. Приди он с медведем на цепи, тоже наверняка пропустили бы без вопросов.

Все оказывается примерно так, как я себе и представляла. Полумрак, бьющие в глаза пучки света с разных сторон, огороженный ринг посреди зала и вокруг него — ревущая толпа. И громкая музыка, давящая как пресс на барабанные перепонки.

— Здесь всегда так шумно? — пытаюсь докричаться до уха Жданова, и до меня доносится его запах. После дня испытаний он, конечно же, не благоухает, но меня не отвращает аромат, просто я думаю о том, что и сама явно не пахну лучше. И беспокойство об этом занимает меня полностью, все остальное отходит на второй план, мысль о душе становится до боли навязчивой.

— А?! — переспрашивает Жданов, и мне приходит в голову, что мы все скоро оглохнем.

Как же быть? Толкусь возле босса и его друзей, подлетевших подобно смерчу, и потом меня несет потоком куда-то. И совершенно невозможно бороться с этим течением. Второй этаж, ВИП-площадка, дающая обзор на происходящий внизу бой. И наконец! Благословенное избавление от ваты в ушах! Я слышу! Я могу говорить — и меня поймут! О чудо из чудес!

— Даш, ты, наверное, устала. Хочешь, отведу тебя в комнату отдыха? — предлагает Жданов.

«Отнеси! И сам приходи!» — проносится в голове, но, естественно, вслух я говорю иное:

— Конечно хочу. А что там в этой комнате? Может, и Даньку туда забрать?

— За Данькой присмотрят, не переживай. Смотри, он в полном порядке. А комнату скоро увидишь.

И действительно, ребенок стал объектом внимания друзей Жданова, и ему это явно доставляет удовольствие. У них на одежде столько всяких цепочек, что играться с ними он сможет не менее часа.

Успокоившись, следую за Ждановым по небольшому коридору, чувствуя на себе любопытные взгляды обитателей клуба. По пути нам встречается работники клуба — и они во все глаза пялятся на нас.

И вот мне интересно: Жданов сюда никогда женщин не приводил? Или приводил, но не таких простушек, как я?

Расстроившись по непонятной причине из-за этой мысли, ступаю на порог оазиса в этом постапокалиптическом антураже. Обычная комната, наподобие номера в гостинице. Но здесь есть все самое необходимое: кровать, душевая, маленькая кухонка. Большего счастья сейчас и не надо.

— Проходи, располагайся. Здесь тебя никто не побеспокоит. Вода из бойлера, поэтому я тебе ее сейчас настрою. На кухне в холодильнике бери все что хочешь. Постельное чистое, можешь поспать. С одеждой… — Он вдруг запинается и чешет затылок в задумчивости. — Это комната для приезжающих артистов, поэтому если и есть какие-то костюмы, то сплошь забытые концертные платья. Посмотри в шкафу. Если ничего не подберешь, будем думать. В последний раз тут «ВиаГра» выступала, так что…

— Эм… Ну ладно, — соглашаюсь я, лишь бы закончился этот смущающий меня разговор.

Не хочу я надевать никакие чужие платья! Тем более пошлые от всяких там певиц!

Но, приняв душ, отдохнув и перекусив, я, лежа на кровати в халате и тупо пялясь в потолок, понимаю одно — я не скучаю, нет. Я ревную! Ревную Жданова, не имея на то никакого права. Представляю, как его окружили полуголые девицы и хотят завладеть им и нашим совместным подкидышем! Данька — и мой тоже. Не хочу позволять каким-то развратным балбескам сюсюкать с моим пухляшом.

— Ну ты, Ждан, даешь! Сын! Да еще какой богатырь! — ревут вокруг друзья, смачно хлопая меня по плечам, предплечьям, спине. Короче, что кому досталось, до чего кто смог дотянуться, по тому месту и поздравляет. Я уже жду, что меня подхватят на руки и понесут, как рок-звезду, которая прыгнула со сцены в улулюкающую толпу бешеных фанатов. Но вместо этого наступает фаза номер два. Нашествие желающих меня обрадовать своим обществом девиц. С кем-то из них я развлекался, с кем-то поддерживал дружеские или деловые отношения. Но все без исключения — я был в этом уверен на сто процентов — не отказались бы сейчас же стать мачехой Даньки. Получив полцарства в придачу Они налетели на меня, как туча саранчи. Облепили со всех сторон, одурманили шлейфом сладких, приторных духов, заголосили на разные лады. В общем, за пять минут я вдоволь наслушался, что брошенной мамой-кукушкой кровиночке необходима мать. И немедленно!

Еще немного — и я бы не удивился, если бы они самопроизвольно начали конкурс на звание этой самой мамы, вернее мачехи.

Вот только сердце подсказывало единственную истину — уже есть та, кто так естественно вошла в нашу мужскую компанию, придавая ей завершенность. Все остальные элементы лишние. Включая настоящую Данину мать, будь неладна эта таинственная женщина.

Кстати, о ней.

— Извините, дамы, — решительно покидаю драматическую труппу имени Матери Терезы и шагаю по направлению к подсобке, где томятся два пленника.

С полицейским, конечно, переборщили. Похищение должностного лица с рабочего места организованной группой — это сколько же нам светит? Надо признать, что такого со мной еще не случалось. Всякие творил по молодости, но на преступную дорожку не становился. Я не из тех, кто прикрывает теневой бизнес реальным. Но обстоятельства похоронили под собой все добрые намерения.

Дай бог, полицай в итоге войдет в положение, возьмет гостинцы и отправится восвояси.

— Ну что, Данька, с кого начнем? — спрашиваю у мальца, с любопытством взирающего на происходящее с моих рук.

Сейчас как никогда хочется услышать язвительный комментарий Дарьи Стриж. Так и слышу ее фразу о том, как дурно влияют на малыша увиденные картинки, как они запечатлеваются в его неокрепшей памяти, влияют на развивающийся мозг… И прочая такая бурда, которая не вызывает раздражения, а лишь улыбку и желание и дальше пикироваться с упрямой птичкой Дашей.

— Ба-ба-ба! — выдает сын, и я, не прекращая улыбаться, киваю ему.

— Конечно, ба-ба-ба! Мы с тобой сейчас такие ба-ба-ба зададим любопытному дяденьке со смартфоном, который нас с тобой и тетей Дашей незаконно фотографирует.

Открываю прочную дверь подсобки и врубаю весь свет, вырывая хлопающих глазами пленников из полумрака. Тощий папарацци с модной прической смотрит на меня испуганно. А полицейский — волком. Ух, зверюга какой! Того и гляди, укусит.

С кем бы первым побеседовать? Вроде бы логичнее с грозным полицейским. Но пусть еще посидит, поостынет.

— Вставай, — киваю пареньку и сообщаю во всеуслышание: — Этот человек меня преследовал и снимал на камеру смартфона. Я хочу знать, с какой целью. Да будет тебе известно, допрос ведется в присутствии свидетелей и представителя органов, — говорю совершенно серьезным тоном и оглядываюсь на подоспевшего друга. Влада по кличке Малыш — под два метра ростом, косая сажень в плечах, борода и косуха.

Парень хлопает глазами и в недоумении обводит помещение глазами, будто ищет пути к отступлению. Потом умоляюще глядит на полицейского, но тот лишь злобно выплевывает:

— Прекратите этот цирк! Выпустите меня отсюда! Вы еще пожалеете! Вам всем сроки впаяют!